Джина откинулась на удобную спинку кресла и посмотрела на небо, усыпанное яркими звездами. Теплый тихий вечер действовал на нее расслабляюще. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было шипение жарящегося на решетке мяса.
Прошло немногим более часа с тех пор, как Эдвард поцеловал ее в детской. Все это время он находился в кабинете Джеффа, где они обсуждали проект супермаркета, а Джина довольно долго плавала в бассейне, чтобы успокоить взбудораженные нервы.
Я не должна терять голову от какого-то поцелуя, строго выговаривала она себе. Мне надо постоянно помнить о том, что Эдвард любит свою бывшую жену и что я приехала сюда только для того, чтобы помочь ему получить выгодный проект.
Однако воспоминание об ощущении его губ на своих губах вытесняло из головы Джины все здравые мысли.
– Надеюсь, наши мужчины все-таки не забыли о нас, – сказала Хилари, выходя из дома с ведерком, где во льду дожидалась своего часа бутылка шампанского.
– Вы тратите очень много времени на этот ужин, Хилари, – позволила себе заметить Джина, чувствовавшая себя неловко оттого, что все ее предложения помочь неизменно вежливо, но твердо отвергались хозяйкой.
– Барбекю не требует много времени, – беззаботно ответила Хилари. Она зажгла свечи на столе и лампы и с удовлетворением оглядела сервировку. – Ну вот... Теперь нам не хватает только мужчин. Мне кажется, несколько секунд назад я слышала, как открылась дверь кабинета Джеффа. Так что, если нам повезет... – Хилари не договорила, увидев приближающихся мужа и Эдварда. – Наконец-то! – воскликнула она, укоризненно покачав головой. – Джефф, Эдвард приехал сюда, чтобы провести романтический уик-энд со своей невестой, а не торчать в твоем кабинете до бесконечности. Завтра будете заниматься делами весь день.
Джефф посмотрел на Джину, потом на Эдварда и удивленно спросил:
– Вы обручились?
– Я решил привязать ее к себе покрепче, Джефф, – с улыбкой ответил Эдвард. – Когда встречаешь хорошую женщину, за нее надо держаться.
Эдвард не скрывал своего восхищения Джиной. После бассейна она переоделась в короткую белую юбку и зелено-голубой топ. Волосы, стянутые на макушке в хвост, открывали нежную шею. Она выглядела восемнадцатилетней девушкой. А сколько ей? – задумался вдруг Эдвард. Я никогда не спрашивал ее о возрасте. Если уж на то пошло, я вообще мало о чем ее спрашивал.
Пробка из бутылки с шампанским вылетела с громким хлопком. Джефф разлил пенящееся вино по высоким бокалам.
– Давайте выпьем за ваше будущее, – предложил он, вручая каждому по бокалу. – Пусть в вашей жизни будет как можно меньше проблем.
Джина взглянула на Эдварда. Ей хотелось бы знать, о чем он сейчас думает. Он смотрел на нее так, словно видел впервые. Может, сожалел о том, что поцеловал ее? А может, целуя ее, думал о своей жене? Эта мысль очень не понравилась Джине.
Наконец все сели за стол.
– У вас здесь чудесное место, – сказал Эдвард, обращаясь к хозяйке.
– Да. Нам тоже нравится. Приезжайте к нам с Джиной сюда зимой.
– С удовольствием.
Джина бросила на Эдварда короткий взгляд. К зиме он, очевидно, исчезнет из ее жизни. Но роль жениха он исполняет очень правдиво, подумала Джина. Эдвард улыбнулся ей. Он чувствовал себя легко и свободно.
– Вы уже назначили день свадьбы? – поинтересовалась Хилари.
– Мы не торопимся, – ответил Эдвард. – Правда, дорогая?
– Да. У нас еще есть время, – тихо отозвалась Джина.
Джефф засмеялся.
– Если вы захотите сделать это пораньше, то лучшего места, чем Майами-Бич, вам не найти. Вы можете пожениться здесь в течение двадцати четырех часов. Получите разрешение в суде, затем пятнадцатиминутная церемония в одной из местных церквей, и дело в шляпе.
– А мы можем выступить в качестве ваших свидетелей, – поддержала мужа Хилари. – Здесь даже есть церковь, где можно обвенчаться, не выходя из автомобиля.
– Это уж слишком быстро, – заметила Джина.
– А по-моему, неплохая идея, – не согласился с ней Эдвард. – Никакой суеты, никаких мучительных мыслей о том, что подавать к столу, во что будут одеты жених и невеста и их ближайшие родственники... Когда свадьба превращается в пышное торжество, то истинный смысл события теряется за всеми этими приготовлениями.
– Помнишь, Хилари? – Джефф хихикнул. – Наши матери чуть не поссорились из-за того, что обе решили быть в желтом на нашей свадьбе.
– Нет, это был персиковый цвет, – улыбнувшись, поправила его Хилари. – У нас было несколько нестыковок, но сам день свадьбы мне очень понравился. Тяжелым бывает подготовительный период, а само событие обычно проходит весело и интересно. – Она посмотрела на Джину. – Но, если вы все же захотите устроить настоящую свадьбу, надо все очень хорошо продумать с самого начала. Это все-таки особенный день.
Джина сожалела, что Джефф затеял разговор на эту тему. Вопрос о свадьбе для них с Эдвардом вообще не стоял.
– Мы подумаем об этом, – пообещала она, как бы закрывая тему.
Джина вспомнила, как они с Энтони обсуждали детали своей свадьбы. Начали с небольшого списка гостей, но, после того как список прошел через руки матерей жениха и невесты, число приглашенных возросло до ста.
Разговор за столом постепенно перешел на нейтральные темы, и Джина вскоре успокоилась. Однако, по мере приближения стрелок часов к полуночи, она снова начала нервничать, а когда Хилари, зевнув, объявила, что всем пора ложиться спать, Джину охватила паника.
– Хилари, я помогу вам убрать со стола, – чуть ли не взмолилась она, стараясь не смотреть в сторону Эдварда.
Когда женщины вернулись с кухни, мужчины пили виски и обсуждали новый проект.
– Не хотите ли составить нам компанию, Джина? – галантно предложил Джефф.
– Спасибо, я, пожалуй, пойду спать. Увидимся утром.
Войдя в спальню, Джина перевела дух. Она заглянула в детскую. Головка Кэролайн лежала на тряпичном Блу. Джина поправила съехавшее одеяло, потом наклонилась и поцеловала девочку в светлые кудряшки. Выходя из детской, она оставила дверь слегка приоткрытой.
Джина остановилась перед широкой кроватью. Она вспомнила поцелуй Эдварда, и по ее телу пробежала нервная дрожь. «Мы поговорим обо всем позже». О чем он собирается говорить со мной? Может, хочет убедиться, что я не рассчитываю ни на что серьезное?
Джина представила, как Эдвард смотрит ей в глаза и мягко произносит: «Джина, вы были правы, я до сих пор люблю Памелу. Я не должен был целовать вас так нежно. Это была всего лишь игра».
Джина вынула из сумки ночную сорочку и пошла в ванную. Стоя под прохладной струей душа, она думала о своем намерении попытаться соблазнить Эдварда и посмотреть, что из этого выйдет. Но Джина знала, что это всего лишь фантазии, и, чтобы избавиться от иллюзорных мечтаний, повернула кран и подставила голову под мощную струю воды.
Вытеревшись насухо, она надела длинную белую сорочку и такой же пеньюар. Джина купила этот гарнитур, поддавшись импульсу, специально для этой поездки. Пеньюар струился по ее фигуре, соблазнительно облегая все изгибы и выпуклости ее тела. Покупая его, Джина думала об Эдварде и о том, что, если хочешь что-то получить, надо этого добиваться. И уж совсем глупо упускать шанс, который дарит сама судьба.
Но сейчас, когда момент настал, настрой Джины был уже не таким решительным. Джина знала, что не создана для легкого флирта, любовь на одну ночь – не для нее. Но, может, это продлится дольше? – подумала она, мучаясь сомнениями.
Вернувшись в спальню, Джина обнаружила там Эдварда. Стоя у кровати, он расстегивал пуговицы на рубашке. Обернувшись на звук шагов, Эдвард воззрился на Джину, и она вдруг поняла, что ее пеньюар – самая вызывающая одежда, которую она когда-либо носила. Ей казалось, что взгляд Эдварда проникает через тонкий шелк и ласкает обнаженное тело.
– Привет! – Джина выдавила улыбку. – Я... я думала, что вы придете позже. – Она шагнула к постели, стараясь не выдать своего волнения.
– А я думал, что мы кое-что не закончили, – хрипло проговорил Эдвард.
У Джины на мгновение остановилось сердце.
– Что вы имеете в виду?
– Вы сами знаете... тот поцелуй.
– О, это! – с напускной небрежностью бросила Джина и, наклонившись, откинула одеяло. Затем, посмотрев на Эдварда из-под густых длинных ресниц, сказала: – Это был очень приятный поцелуй.
– Да, очень! – со злостью подтвердил Эдвард.
Джина села на кровать спиной к нему и сделала вид, что расстегивает пуговки на лифе пеньюара.
– Но ведь он ничего не значил, не так ли?
Эдвард не ответил, и Джина пожалела, что задала этот вопрос. Значит, она права, тот поцелуй был просто продолжением игры. У нее резко упало настроение.
– Ужин был замечательный, – пробормотала Джина.
– Кроме разговоров о свадьбах, вы хотите сказать? – небрежно спросил Эдвард.
– Да, это было лишнее. Я считаю, что вы перегнули палку, затеяв дискуссию о том, какая у нас с вами должна быть свадьба. Я чувствовала себя неудобно.
– Я заметил это, – насмешливо проговорил Эдвард. – Вы выглядите очень сексуально, когда смущаетесь. Вам известно это? Глаза у вас становятся ярко-голубыми, а щеки приобретают дивный розоватый оттенок.
Джина нахмурилась. Дразнящий тон Эдварда ставил ее в дурацкое положение. Если он знал, что она чувствовала себя неловко за ужином, то понимает ли, как сильно она нервничает сейчас? И известно ли ему, что она влюбляется в него?
Этот вопрос возник неожиданно и настолько потряс Джину, что она застыла. Ей показалось даже, что у нее сердце остановилось.
– Джина? – Голос Эдварда прозвучал словно издалека.
– Да, я слышала вас, – с невольной резкостью отозвалась она.
– Я только пошутил, – оправдывался Эдвард. – Мне захотелось подразнить вас.
– Я знаю.
Джина мечтала, чтобы он ушел и оставил ее одну. Ей необходимо было спокойно подумать о своем открытии. Действительно ли она влюблена в Эдварда? Внутренний голос тотчас дал ответ: а зачем же еще ты сидишь на этой кровати и думаешь о том, как бы затащить туда же Эдварда.
– Простите, если я не среагировала на вашу шутку, но разговоры о свадьбах наводят меня на грустные размышления.
Это была лишь отговорка. Не могла же Джина допустить, чтобы Эдвард догадался о ее желании превратить их игру в реальность!
Он, тихо ругнувшись, обошел кровать и опустился перед Джиной на колени.
– Джина, извините. Я сделал это, не подумав.
От искреннего раскаяния, прозвучавшего в голосе Эдварда, она почувствовала себя еще хуже.
– Ничего, – пробормотала Джина, – вы ведь не знали.
– Но я должен был знать. Вы говорили мне, что прошло около года после вашего разрыва с Энтони. И мне следовало догадаться, что разговоры о свадьбе разбередят ваши душевные раны.
Джина впилась глазами в его красивое лицо. Ей нравилось в Эдварде Хартли все – как сужались уголки его глаз, когда он смеялся, нравилась твердая линия подбородка, чувственный рот...
– Ирония судьбы, – пролепетала Джина дрожащим голосом. – Год назад я страдала из-за Энтони, а сейчас...
Джина замолчала. Она не могла сказать Эдварду: «А сейчас я понимаю, что Энтони задел только мою женскую гордость». По сути, он даже сделал ей одолжение. Она никогда не испытывала с Энтони того, что чувствовала с Эдвардом. Эдварду достаточно было посмотреть на нее, и сердце Джины то останавливалось, то начинало неистово биться.
– А сейчас? – мягко подтолкнул он ее.
– Сейчас... – Джина закрыла глаза. – Сейчас я думаю, что мне следует остерегаться серьезных романов.
– Перестаньте, Джина. Вы еще слишком молоды, чтобы говорить такие вещи.
– Мне уже двадцать восемь.
Джина открыла глаза и удивленно посмотрела на Эдварда. Двадцать восемь, а она впервые в жизни влюбилась!
– Вы выглядите на восемнадцать, – заверил ее Эдвард и убрал с ее лба прядь волос. – На очень красивые восемнадцать лет.
– Не преувеличивайте. – Она слабо улыбнулась. Эдвард перевел взгляд на ее губы, и Джина непроизвольно провела по ним языком. Она чувствовала глухие удары своего сердца и ждала, очень ждала поцелуя.
– Я серьезно. Я считаю вас очень красивой.
– Но тем не менее вы собираетесь извиниться передо мной за тот поцелуй, сказать: простите, Джина, я не хотел этого.
– Может, я и не намеревался поцеловать вас... Помнится, вы уверяли, что я не ваш тип мужчины. Вы также предупреждали меня, чтобы я не дотрагивался до вас. – В глазах Эдварда плясали насмешливые огоньки.
– Было такое, – не стала отпираться Джина.
– Так что, возможно, мне действительно следует извиниться перед вами за поцелуй. Но проблема в том, что мне это понравилось. – Эдвард провел пальцем по ее губам. – Но, к сожалению, это поездка деловая... и я обещал вам спать на полу. А я всегда держу слово.
К черту обещания! – хотелось крикнуть Джине. Глаза Эдварда напряженно вглядывались в ее лицо.
– Но я хочу тебя, Джина. Ужасно хочу, – прошептал он, переходя на интимный тон. – «Ужасно», наверное, самое точное слово для определения моего состояния. – Он криво усмехнулся. – Потому что, если бы я был порядочным человеком, то не говорил бы тебе всего этого.
– А, может, я не хочу, чтобы ты был порядочным человеком сегодня ночью, – прошептала Джина и заметила удивление в глазах Эдварда. – Я не хочу спать одна на этой широкой кровати, – мягко добавила она и, наклонившись, поцеловала Эдварда.
Вначале Джина робко скользила губами по его губам, потом стала настойчивее, требуя ответного поцелуя. И Эдвард взял инициативу в свои руки. Жар опалил кожу Джины, проник в кровь, когда Эдвард стал медленно раздевать ее. Сначала он освободил ее от пеньюара, потом снял с ее плеч тонкие бретельки ночной сорочки. Дыхание Джины стало неровным, и вдруг она замерла, когда его ладони сжали ее груди.
– Ты так прекрасна, Джина, – хрипло прошептал Эдвард.
Почему-то Джину необыкновенно возбуждало то, что она была полностью обнажена, а Эдвард одет. Он ласкал ее нежно и неторопливо. Джина закрыла глаза. Каждая ее клеточка оживала под его нежными прикосновениями. Она разомкнула губы, и с них слетел сладострастный стон..
Это словно подстегнуло Эдварда, он опрокинул Джину на спину, его ласки стали пылкими и страстными. Его пальцы успевали везде – гладили тонкую талию, трепетно касались стройных ног, погружались в мягкий шелк волос. Джина таяла от его нежности и в то же время жаждала большего.
Одежда Эдварда мешала ей, и Джина нетерпеливо принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. У Эдварда, как она и ожидала, оказалось великолепное крепкое тело. Джина провела ладонями по выпуклым контурам его широкой груди, по мелким завиткам волос. Затем ее ладонь, чуть задержавшись на плоском животе, скользнула вниз.
– Не торопись, – игриво шепнул Эдвард.
Но Джина не могла ждать. Она горела как в огне, задыхалась от неудовлетворенного желания. Ей казалось, что если эта сладкая пытка продолжится еще немного, то она просто умрет.
– Я мечтал об этом моменте с тех пор, как впервые увидел тебя, – хрипло прошептал Эдвард. – Эти твои футболки... в которых ты работала... мне хотелось стащить их с тебя, – признавался он в промежутках между поцелуями.
Вдруг он резко отстранился и встал с постели. Он не может оставить меня сейчас! – мелькнуло у Джины в голове. Она даже не успела понять, что Эдвард снимает с себя остатки одежды, как он снова был рядом с ней.
– Вот так лучше, – проворковал он, прижимая ее к своему обнаженному телу. – На чем мы остановились?
– Не знаю... Так на чем?
– Кажется, где-то здесь.
И твердая плоть Эдварда погрузилась в нее. Джина закричала от захлестнувшего ее удовольствия. Эдвард двигался сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, наращивая ритм, сводя Джину с ума. И вдруг – словно распрямилась тугая пружина – Джина, изогнувшись всем телом, прижалась к Эдварду, и они вместе погрузились в ни с чем не сравнимый океан блаженства...
Из райского забытья Джину вывел нежный поцелуй Эдварда. Она хотела сказать ему, что любит его. Слова уже готовы были слететь с ее языка, но у Джины сами собой закрылись глаза, и она, уютно свернувшись калачиком в объятиях Эдварда, почти сразу провалилась в сон.