— Да, я люблю его, но когда он высоко взлетает, я становлюсь ему не нужна. Пусть упадет на землю и посмотрит, кто будет с ним рядом в тяжелый момент. Думаешь, твоя Полина? Нет. Это буду я!
Самойлов смотрел на эту женщину, совершенно не понимая ее логики, искренне удивляясь ей. Но он не мог не признать, что ее глупость лично ему очень кстати, и не воспользоваться ситуацией было просто невозможно. Удача сама шла к нему в руки. Ну не отказываться же! Искушение слишком велико. С мелкими искушениями бороться просто, с большими — нет.
Пока заговорщики обсуждали его будущее, сам Буравин уже договорился об аренде нового офиса, сообщил, что сегодня оплатит его, и стал собираться, чтобы навсегда покинуть старый кабинет. Он понимал, что заходить в него он уже не будет никогда. Он просмотрел бумаги и отложил те, которые решил взять с собой. Потом нажал кнопку селектора:
— Люда, зайди.
Через секунду зашла Людочка и увидела, что он собирает вещи.
— Люда, я переезжаю, — объяснил Буравин.
— Переезжаете? — тихо переспросила она.
— Да. Здесь я больше работать не буду. Перебираюсь в другой офис.
Людочка растерялась:
— Но.., почему?
— Ну, много обстоятельств. И прежде всего то, что мы с Борисом Алексеевичем больше не будем работать вместе. — Буравину этот разговор был неприятен. — Мы разделили бизнес. У меня будет своя компания. У него — своя. Ты, конечно, остаешься с ним?
Людочка кивнула, не глядя ему в глаза:
— Да.
— Я так и думал. — Буравин достал бумагу и улыбнулся Людочке.
— Будь добра, выполни мое последнее поручение. Отвези, пожалуйста, в банк эту платежку. — Поставив печать, он протянул Людочке бумагу.
— Хорошо, Виктор Гаврилович, — кивнула Людочка.
— Мне было приятно с тобой работать, — дружелюбно улыбнулся ей напоследок Буравин.
— Да… Мне тоже… — ответила Людочка, но ей было явно не по себе, потому что ее мучила совесть.
Римма и Маша, расстроенные неудачным визитом к чиновнику, вернулись в салон. Римма возмущалась:
— Это все так некстати! Что же делать, что делать… Вот старый хрыч!
Маша, чувствуя себя виноватой, грустно сказала:
— Теперь салон закроют…
— Скорее всего, — подтвердила Римма безрадостно. Маша вздохнула:
— Это все из-за меня.
Римма, чувствуя себя уязвленной, продолжала ругаться:
— Этот придурок даже не захотел нам помочь! Уперся, как баран! Фома неверующий!
Маша была полностью подавлена:
— Я же говорила, что ничего не выйдет! Кирилл Леонидович нам не поверил.
Римма со злостью хлопнула ладонью по столу:
— Черт, что с ним случилось? Сколько лет работаем, у нас всегда были нормальные отношения! С чего он взъелся и не дал лицензии?
— Он был не в настроении… — предположила Маша, но Римма огрызнулась:
— Да плевать мне на его настроения! И вообще, когда мы пришли, оно у него было вполне дружелюбное. Видела, как он на меня смотрел?
Римма задумалась, нервно прохаживаясь по салону:
— Он уже почти выдал нам лицензию и вдруг — взял и передумал…
— А больше нигде ее достать нельзя? — неуверенно спросила Маша.
Римма отмахнулась:
— Нет, конечно! А мы же уже засветились с объявлениями! Да что с ним случилось, блин!
Неожиданно Маша сказала:
— Я знаю что.
Римма кинула на нее быстрый взгляд и язвительно поинтересовалась:
— Да? Интересно! Приступ бешенства? Маша задумчиво смотрела на Римму: .
— Он очень серьезно болен. Он умирает. Римма пораженно остановилась:
— Кирилл Леонидович умирает?
— Да, — уверенно ответила Маша.
— А как ты это поняла? Чем он болен? — заинтересовалась Римма.
— Я не знаю, как это объяснить… Помнишь, я взяла его руку, пульс проверить… И меня вдруг как током стукнуло… — Маша взволнованно смотрела на Римму, прижимая руки к груди. — Я вдруг почувствовала, что из него уходит жизнь…
— Как это? — не поняла Римма.
— Ну… словно черная воронка… или дыра… затягивает в себя… И холод какой-то… — Маша зябко передернула плечами. — Он очень несчастный человек. У него неизлечимая болезнь. И она просто… пожирает его…
Римма потрясенно смотрела на нее.