— Я детально изучу список гостей, все спланирую. И составлю предварительное меню, чтобы вы ознакомились и одобрили, — предложил Лева.
— А это обязательно?
— Так принято. Но не извольте беспокоиться: все будет по высшему разряду. Лучшие блюда, живой оркестр, флористика… Я позвоню вам завтра. Это удобно?
— Я вам полностью доверяю, Лев Давидович.
— Спасибо, — обрадовался Лева. — Значит, стол я беру на себя?
— Да, пожалуйста.
— А карту вин вам дать домой? Чтобы вы спокойно все выбрали, — предложил Лева.
— Карту вин? — рассеянно переспросила Полина. — Нет, это тоже, пожалуйста, выберите сами. Я не специалист по винам.
— Хорошо. Но, может, у Бориса Алексеевича будут какие-нибудь пожелания?
— Может, — согласилась Полина, но тут же переложила и эту заботу на Леву: — Вы позвоните ему, пожалуйста. Спасибо, что приняли заказ.
Да, редкий заказ принял Лева. И редко какая заказчица так загружала его проблемами выбора.
Работы, таким образом, у Левы было много, но личные дела тоже надо было решать. Поскольку Машу выпустили, то Римма ни дня больше не должна была оставаться в тюрьме. Надо было вызволять ее. Лева принялся за дело со свойственным ему азартом и артистизмом.
Он пришел к следователю и начал издалека:
— Я по поводу моей бывшей жены. Вы ее за хулиганство посадили на пятнадцать суток.
— Да, прекрасно помню, какой разгром она устроила в вашем ресторане.
— Так Римма уже, наверное, все осознала, исправилась. Я хочу забрать заявление. И ее заодно.
— Но прошло только полсрока, а вы настаивали на максимальном наказании! — напомнил следователь.
— Тогда я был очень зол на нее: посуда побита, посетители напуганы. А теперь мне ее стало жалко. Не такой уж большой ущерб она мне нанесла.
— Не зря я терпеть не могу все эти семейные драмы, — с досадой сказал следователь. — Одно и то же: поругались, потом помирились, полюбились, а нам — сплошная морока.
— Вы не представляете, как я вам сочувствую, — с пониманием сказал Лева. — Но… отпустите мою Риммочку. Пожалуйста.
Следователь вынул из папки бумагу и отдал ее Леве.
— Вот ваше заявление. Забирайте его, свою бывшую и идите с моих глаз.
— Спасибо вам, господин следователь. Но следователь только отмахнулся.
Однако Лева не был бы Левой, если бы не устроил из радостной процедуры прощания с тюрьмой целого" спектакля.
Он встретил Римму в комнате для свиданий и ничего сразу, конечно, не сказал.
— Левочка, как мне тут плохо, — жалобно сказала Римма. — Машу выпустили, теперь я совсем одна…
— Я понимаю, Риммочка. Но придется потерпеть, — серьезно ответил Лева.
— Я не могу больше терпеть, забирай меня отсюда.
— Родная, во-первых: никто не отпустит, пока срок не отсидишь. А во-вторых… Я и сам не хочу тебя раньше времени забирать.
— Это еще почему? — растерялась Римма.
— Понимаешь, какой пердимонокль получается: похоже, тебе тюрьма на пользу идет. Ты такая ласковая стала, шелковая, я бы сказал…
— Лева, ты с ума сошел! Ты что, издеваешься?! — возмутилась Римма.
— Нисколько, милая. Ты вспомни, на сколько денег ты мне посуды перебила?
— Подумаешь, посуда! Да благодаря мне, Лева, ты в своей жизни гораздо больше приобрел, чем потерял!
— Не знаю, что я приобрел, но денег потерял много.
— Как ты можешь быть таким меркантильным? — заломила руки Римма. — Лева, забери заявление, пожалуйста. Прошу тебя.
— Вот такая ты мне нравишься: нежная, беззащитная, — улыбаясь, сообщил Лева.
— А ты меня в тюрьме держишь! — напомнила Римма жалобно.
— Забрал бы, если бы ты всегда была такой…
— Я буду! — быстро пообещала Римма.
— Правда? Поклянись! Что будешь стирать мне рубашки и носки.
— О Боже! Ладно, стиральная машинка у меня есть, — кивнула Римма.
— И борщи будешь варить.
— Но ты же в ресторане питаешься! — напомнила Римма. — И в сто раз лучше меня готовишь.
— А я твоего, домашнего хочу.
— Домашнего? Но я тебе не жена, Левик, позволь напомнить… — начала Римма.
— Ну раз не жена ты мне, Римма, так и сиди тут дальше, — прервал ее Лева.
— Хорошо-хорошо, Левочка, я на все согласна. Лева ждал от нее этих слов всю свою сознательную жизнь.
Самойлов снова неожиданно зашел к Полине на работу.