В этот зимний день, такой погожий и яркий, город напомнил Плам его изображения на обложках "Нью-йоркера". Она направлялась в центр, на ленч с Лео.
Выйдя из такси на Западном Бродвее, она моментально почувствовала легкий морозец и поспешила к знакомому теплу с запахами вкусной пищи и веселым гомоном голосов. "Одеон" был типичным французским рестораном тридцатых годов. Здесь можно заказать изысканный обед из шести блюд с марочным "Крюгом" и паштетом, только что доставленным из Страсбурга, или часами сидеть за одинокой чашкой кофе, листая иностранные газеты и журналы, предоставляемые заведением. Одно время его оккупировал исключительно высший свет, но затем мода прошла, и сюда вернулись прежние завсегдатаи: писатели, художники, чиновники с Уолл-стрит.
Лео ждал ее в баре, оформленном в стиле тридцатых годов. Он был в мятой шелковой рубахе от "Торнбулл энд Ассер" и летной куртке из грубой красновато-коричневой замши от Джозефа, по которой давно не проходились щеткой, так же как и по его замшевым с подпалинами сапогам для игры в поло. Дорогая одежда на Лео всегда выглядела так, словно ее приобрели в магазине подержанных вещей.
Он оглядел твидовую шляпу Плам, ее мини-юбку из светло-зеленого твида и длинный твидовый жакет.
- Прекрасная блуза, - сказал он, коснувшись кремовой шелковой манжеты, выглядывавшей из рукава. - Я в восторге от лиловых ажурных колготок и бордовых сапог. Ты выглядишь прямо как Твигги, дорогая!
- Об этом остается только мечтать. Лео поднял бокал с коктейлем.
- За наши мечты. Такой великолепный мартини я пил только в "Большом яблоке".
- Я выпью лимонного сока. И о чем ты мечтаешь, Лео?
- О том же, о чем мечтает всякий архитектор. - Архитектор по образованию, Лео работал в этой сфере до 1987 года, когда начался всеобщий спад. Построить свой собственный дом в каком-нибудь экзотическом местечке в лесу над водопадом. Мне нужно что-то вроде водопада Франка Ллойда Райта... - Он вдруг схватил руку Плам и уставился на бриллиант... - От куда это?
- Из "Вулвортса".
- Ты должна мне сообщить, какое именно из его отделений располагает такими. - Лео заказал натуральный лимонный сок для Плам и добавил:
- Жаль, что не пришлось побывать у Клео Бригстолл позапрошлым вечером. Говорят, что у нее потрясающие апартаменты где-то недалеко отсюда. Хотелось бы снять их для журнала.
- Не думаю, что эта идея понравилась бы ей, - заметила Плам. - У нее слишком высокое положение в "Морган Гренфелл", которое дает ей больше миллиона долларов в год и не позволяет высовываться.
- Прекрасно, когда есть возможность выбирать! - После того как их усадили у окна, Лео принялся изучать меню. - Дикий лосось. Значит ли это, что он грубый, или только то, что не был выращен на рыбной ферме? Как насчет устриц для начала?
Лео жил на широкую ногу и постоянно испытывал нужду в деньгах. Он утверждал, что зарабатывает немного, но Плам замечала, что Лео часто и шикарно путешествует, позволяет себе массу развлечений и знаком с кучей шикарных девиц. Она редко видела его с одной и той же дважды. Бриз считал его одним из тех, кто никогда не подвернет ногу, бросившись вперед, чтобы оплатить счет. Однако Лео великолепно разбирался в том, что происходит в мире искусства, и к тому же был занятным и веселым собеседником.
Он уже слышал о том, что Плам объявила голландский натюрморт Сюзанны подделкой и вознамерилась доказать это, хотя размер ее ставки в споре с Виктором был явно преувеличен.
Когда подали семгу в винном соусе, Плам сказала:
- Я припоминаю, что у тебя была статья о мошенничестве с картинами пару лет назад.
- Да, водился с девицей, которая работала в крупном детективном агентстве, - кивнул Лео.
- В ней ты связывал это с организованной преступностью.
- Правильно. Подделка картин превратилась в очень крупный бизнес. По количеству обращающихся в нем денег она стала третьей криминальной проблемой мира. Торговцы наркотиками и оружием используют этот бизнес для отмывания денег. Даже токийский район Гинза, где сосредоточены самые престижные художественные салоны, оказался наводненным якудзой - японской мафией. Это же так легко! - Он глотнул вина. - Если бы я отслеживал картину, то меньше всего надеялся бы обнаружить ее в Японии, потому как там существует всего лишь двухлетний срок давности. Это означает, что я должен найти ее, доказать, что она подделана, затем выиграть судебный процесс - и все это за два года. Любой преступник может просто подержать два года картину в банковском сейфе, а затем безнаказан но продать ее. Да и в других местах к этому тоже относятся довольно легко. Мошеннику не надо платить пошлину, когда он провозит картину через границу. Если ей больше пятидесяти лет, он просто заявляет о ней в декларации, указывает ее стоимость, отдает бумажку таможеннику и проносит свой чемодан.
- Но какое это имеет отношение к подделкам картин?
- Когда мошенники увидели, какие деньги дают за картины, они, естественно, стали похищать их или штамповать свои собственные.
- В этом нет ничего нового, - заметила Плам. - Дюрера подделывали даже при жизни, как и Дэвида Хокни. Лео рассмеялся.
- Если верить таможенным архивам, то с 1909 по 1951 год в одни только Соединенные Штаты было ввезено свыше девяти тысяч полотен Рембрандта. - Пожав плечами, он добавил:
- Это, конечно, еще не преступление, когда кто-то копирует или воспроизводит картину. В музеях и художественных училищах это происходит сплошь и рядом.
Плам усмехнулась.
- Бриз говорит, что нынешний спад не отразился только на тех галереях, которые открыто продают копии своих картин.
- Есть еще и другие области законного бизнеса, играющие на руку преступникам.
Лео пояснил, что некоторые страховые компании рекомендуют владельцам картин выставлять их копии, а оригиналы держать в банковских сейфах. В случаях кражи страховые компании зачастую сами вступают в переговоры с преступниками, чтобы выкупить украденную картину, и при этом не обращаются в полицию. Понятно, что им лучше отдать десять процентов стоимости ворам, чем выплачивать все сто владельцу.
Очень часто европейские музеи вообще не страхуют свои экспонаты, ибо это слишком дорогое для них удовольствие. И тогда им приходится скрывать факты воровства, чтобы не обнаруживать свою несостоятельность. Они сами договариваются с грабителями, если могут. В противном случае предметы искусства попадают на черный рынок. А как полагает одна церковная страховая компания, только в Англии из храмов пропадает по одной антикварной вещи каждые четыре часа.
Лео сохранял серьезный вид.
- Очень немногие из таких преступлений оказываются раскрытыми, не говоря уже о возвращении похищенного их владельцам. Фальсификацию трудно доказать еще и потому, что преступным деяние оказывается только тогда, когда кто-то начинает выдавать подделку за оригинал, чтобы продать ее.
- То есть только тогда и можно обращаться в полицию, да, Лео?
- Не все хотят связываться с полицией. Многие факты не доходят до полиции, ведь иных покупателей не смущает то, что они приобретают ворованное. Больше всего, например, подделывают Фаберже. Какой-нибудь пройдоха говорит коллекционеру: "Эй, у меня есть пасхальное яйцо.., но оно краденое..." Это самый легкий способ всучить подделку восторженному и неразборчивому собирателю, который думает, что по дешевке покупает сокровище.
- Жадность не одного сгубила. Лео кивнул.
- Перед Первой мировой войной из Лувра была украдена Мона Лиза - в результате самого обычного ротозейства - и продана итальянцу, который спрятал ее. Но до этого грабители наделали с нее множество копий - по меньшей мере пятнадцать было продано ими за огромные суммы. Через два года полиция нашла оригинал и вернула его в Лувр, но ни один из покупателей подделок не признался, что его надули. - Он повеселел. - Ты не можешь пойти в полицию, Плам. Там тебя не будут слушать.
- Почему нет?
Он перечислил причины по пальцам:
- Картина - собственность Сюзанны, не твоя. Владелец настаивает на отсутствии состава преступления. А у тебя нет ни малейшего доказательства.
- И тем не менее, - упрямо сказала Плам.
- Тебе скорее всего понадобятся услуги международного детективного агентства. На махинациях в области живописи специализируется "Джулс Кролл", но это стоит очень дорого.
- Как дорого?
- В цену услуг хорошего адвоката. Но кто из частных лиц может позволить себе это?.. Наверное, около полутора тысяч долларов в день за каждого нанятого сыщика... - Лео наклонился и похлопал ее по руке. - Ты не можешь платить такие деньги, Плам, да и зачем тебе? Картина Сюзанны тебя не касается. Твои поиски могут быть опасными... Плам, я серьезно... Ну почему бы тебе не зайти после ленча в офис к Виктору и не расторгнуть пари?
- Как хорошей девочке, да? Нет, я намерена взяться за это из принципа.
- Я заметил, что люди говорят это, когда собираются сделать ужасную глупость, для которой не находят других оправданий. - Лео вздохнул. - Если уж ты так настроена, то тебе следует проверить, не краденая ли это картина, и, если это так - что вполне возможно, - тогда дело за полицией, и они немедленно займутся этим. Так что проверь по каталогу Трейса.
- Что это такое?
- Международный ежемесячный журнал, где перечисляются все украденные картины.
- А где-нибудь ведется учет подделок?