- Кому какое дело? - Он терся носом о ее шею. - Сказать, что мне хотелось сделать во время этого застолья? Мне хотелось положить тебя на стол, облить тем столетним коньяком, смотреть, как он стекает с твоих маленьких белых бедер и слизывать его языком.
- И что бы на это сказал твой отец?
- Что это пустая трата доброго коньяка. И что мне не следует смешивать свои удовольствия.
В полудреме они неторопливо занимались любовью.
Плам погружалась в сон с блаженной мыслью, что, когда проснется, их руки будут все еще переплетены. С Полем она не чувствовала себя беззащитной, на нее не давила необходимость действовать и постоянно играть роль для достижения успеха. "В чьих глазах, - спрашивала она себя, - Поль пользуется успехом? Но это заботит его? Нет".
Плам не думала о том, насколько практичны идеи Поля. Главное, что они справедливы и жизнеспособны. Ей хотелось следовать за ним в его стремлении вернуться к природе. Она чувствовала, что он на правильном пути, хотя не знала, куда этот путь ведет. Как бы то ни было, с первой минуты появления в Волвере ее не покидало ощущение мира и покоя.
Она прижалась к большому обнаженному телу Поля и погрузилась в сон.
***
Ночью Плам внезапно проснулась. Она лежала на спине. Мягкий свет луны тихо сочился сквозь кружевные занавески, ложась светло-серыми узорами на ее обнаженное тело. Занавески тихо шевелил прохладный ночной бриз. В комнате, кроме них, находился кто-то еще.
Лежавший рядом Поль, тоже обнаженный, тихо шевельнулся и, бормоча что-то сквозь сон, потянулся к ней. Плам почувствовала его длинные пальцы на своей груди, и по телу сразу пробежала волна возбуждения, но к ней примешивался самый обычный страх. Под теплой рукой Поля бешено колотилось ее сердце, в висках стучала кровь. Она затаила дыхание.
Поль бормотал что-то нежное. Его теплая рука сонно гладила ее грудь и живот, с каждым разом опускаясь все ниже.
Плам, не в силах ничего произнести, лежала скованная страхом.
- Папа... - раздался тихий голос. Поль мгновенно пришел в себя и, выскользнув из кровати, оказался у двери, подхватил на руки маленькую фигурку Шепча ребенку успокаивающие слова, он исчез в коридоре. Плам расслабилась и тихо заплакала. Поль скоро вернулся в спальню и лег рядом.
- Роз только хотела попить. Они часто будят меня по ночам - может быть, чтобы убедиться, что я здесь. - Он обнял Плам. - Не надо плакать. Мне следовало бы запереть дверь, но она, слава богу, не видела тебя.
- Это было бы ужасно?
- Конечно. Роз могла испугаться и обидеться, ведь они обе хорошо помнят свою мать. - В его голосе послышалась печаль, но он тут же взял себя в руки. Это могло бы дойти до моей матери, а через школьный двор - и до всей деревни. Это не Сен-Тропез, ты же знаешь. Здесь школьному учителю не полагается даже флиртовать с замужней женщиной.
Плам, пристыженная и униженная, чувствовала себя так, словно лежала в постели с чужим мужем, которого соблазнила. "Но это же не так", - говорила она себе. Она не должна чувствовать себя виноватой из-за Поля. Но этот маленький эпизод продемонстрировал его подлинное отношение к ней. У них был флирт, и ей лучше не тешить себя никакими иллюзиями.
Суббота, 25 апреля 1992 года
Бухта Аркашон, защищенная от яростных взбрыкиваний Атлантики длинной песчаной грядой, встретила их дюнами, свежим ветром и сосновым лесом.
Поль поставил фургон в тени деревьев, и они направились к берегу. В руках у Плам была корзинка с едой, а Поль нес спальный мешок, магнитофон и сетку с двумя бутылками вина, которые надо было опустить в воду, чтобы к ленчу вино охладилось. Они медленно брели по сухой скользкой коричневой хвое, издававшей резкий аромат, который смешивался с соленым запахом моря и мокрого песка.
На краю леса, где они остановились, начинался резкий песчаный склон, спускавшийся к широкой прибрежной полосе серебристо-белого песка, тянувшейся на многие мили в обе стороны.
- До последнего времени это место было недоступным, - сказал Поль. - Даже теперь большую часть года единственные его посетители - чайки.
Смеясь, они заскользили вниз по склону, двигаясь все быстрее и быстрее, словно под ногами у них был не песок, а снег. Внизу Поль пристроил спальный мешок на пятачке в окружении трех дюн, которые защищали от ветра и создавали ощущение уединенности от всего мира. Помахав единственной живой душе на берегу, склонившейся вдали на причаленном суденышке, которое напоминало собой два каноэ, соединенных брезентовым матом, он сказал:
- Это Робер. Мы всегда берем его кат. Надевай купальник, придется помокнуть и попотеть.
- Но я не умею управляться с парусом.
- Скоро научишься.
Через полчаса, повиснув над водой, Плам что было силы тянула за канат, в то время как маленькое суденышко скользило по волнам.
- Это больше похоже на купание! - кричала она. - И гораздо интереснее, чем сидеть на палубе какой-нибудь неповоротливой калоши.
Когда лодка приподнялась над волнами и устремилась вперед со скоростью, которая показалась ей огромной, Плам засмеялась от возбуждения и нахлынувших эмоций.
- Весело, правда? - улыбнулся ей Поль.
В это мгновение лодка накренилась, и Плам обдало сзади волной. Поль быстро потянул парус и переложил руль, выправляя курс.
- Никогда не давай морю шанс, - пробормотал он. - Иначе оно одолеет тебя в своем коварстве.
Еще через полчаса он уговорил ее сесть за руль.
- Надо только смотреть вперед и держаться спиной к ветру. Пока ветер у тебя за спиной, ты можешь идти вперед, куца хочешь. Чтобы повернуть влево, толкаешь руль вправо, и наоборот... Легче... Теперь я покажу, как ходить галсами. Но перед этим надо набрать скорость, иначе ты просто зароешься и ничего не получится...
К полудню Плам почувствовала такой аппетит, какого не испытывала с детства. Поль причалил лодку к берегу, сбросил джинсы, извлек из воды бутылки с вином и голый направился к Плам, которая склонилась над корзинкой с едой спиной к нему.
Обнаженные, они медленно двинулись к дюнам и упали на спальный мешок.
***
Потом они набросились на холодных омаров, купленных Полем в Аркашоне, и на салат из помидоров, который поглощали с огромными ломтями хрустящего хлеба и брынзой. В заключение кормили друг друга виноградом и пили ароматное розовое вино.
Подкрепившись, они отправились бродить вдоль берега. Между пальцами голых ног струился сухой песок, Плам вдруг вскинула руки к безоблачному небу.
- Я такая счастливая! - И, сразу посерьезнев, удивленно посмотрела на Поля. - С тобой я чувствую себя такой же счастливой, какой бываю, когда пишу картины. - До этого момента Плам намеренно не упоминала о своей работе, стараясь как можно дольше не вспоминать о связанном с ней напряжении.
- Тогда почему ты не писала последние две недели? Разве ты не привезла сюда свои краски? Плам рассмеялась.
- Я не могу писать где попало. Я работаю с ведрами краски, а не с маленькими тюбиками, пишу на огромных холстах в студии с высоким потолком и с лестницами, предварительно устилая пол листами пластика, чтобы не перепачкать все вокруг.
- Что представляют собой твои картины? Портреты?
- Нет. Моя живопись абстрактная. - Плам заколебалась. Она не могла больше откладывать это. - Поль, я должна готовиться к выставке, в июне, поэтому мне надо возвращаться в Англию.., завтра.
Поль резко остановился.
- Почему ты не можешь побыть здесь до июня?
- Потому что мне надо встречаться с журналистами, давать интервью и сниматься для прессы.
- Ты хочешь сказать, что ты знаменитость?
- Не совсем... Но что-то в этом роде... Художники слышали обо мне.