- Если помните, милорд, я вам это говорил.
***
Уже в экипаже Софи спросила мужа:
- Твой крестный и правда хороший человек, да?
Айвес поморщился.
- Хороший - это не то слово, которое у меня обычно ассоциируется с Роксбери, хотя в некоторых отношениях, полагаю, он бывает хорошим. Герцог также бывает безжалостным, хладнокровным и упрямым. Не забывай об этом.
- Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты сделал сегодня, - тихо сказала она. - Ведь ты не хотел, чтобы я участвовала...
Айвес взял ее руку и поцеловал.
- Я знаю, - продолжала Софи, - ты предпочел бы завернуть меня в кокон.., но как бы приятно это ни было, когда с тобой так обращаются постоянно, начинаешь чувствовать себя как в тюрьме.
Их взгляды встретились, и сердце у Софи затрепетало от счастья, когда она увидела выражение глаз любимого. Прижав ее к себе, Айвес страстно поцеловал жену.
- Я не хочу, чтобы брак со мной казался тебе тюрьмой, - признался он.
Откинув черную прядь с его лба, Софи прошептала:
- Знаешь, теперь я чувствую себя гораздо свободнее, чем когда-либо раньше.
- Только не слишком свободной, - предупредил Айвес. - Помни всегда, что ты принадлежишь мне.
И его губы снова нашли ее губы. Если лорд и леди Харрингтон выглядели немного растрепанными и запыхавшимися, когда вышли из экипажа, то кучер, открывший им дверцу, был хорошо вышколен и отвел взгляд в сторону. Но супруги ничего не видели, поскольку не сводили глаз друг с друга. Айвес последовал за женой в ее спальню и решительно запер за собой дверь, не оставив Софи никаких сомнений относительно своих намерений. Она нужна была ему, и именно сейчас.
Даже сквозь одежды Софи ощущала жар его тела. Она вздрогнула от неожиданности, когда Айвес поднял платье и стал гладить и ласкать ее бедра и ягодицы.
Продвижение к кровати приостановилось, поскольку он еще сильнее прижал к себе Софи, заставляя почувствовать всю силу своей страсти. У Софи голова закружилась от желания и предвкушения наслаждения.
Господи, как она хотела его!
Движимый самыми примитивными ощущениями, Айвес забыл обо всем, кроме горячего нежного тела в своих объятиях, и разделявшая их одежда превратилась в невыносимое препятствие. Когда последний предмет туалета был безжалостно брошен на пол, Айвес вскрикнул от чувственного наслаждения. Софи крепко обняла его за шею и прижалась к нему.
Их губы слились, и, издав не то рычание, не то стон, он подхватил Софи и бросил на кровать. Некоторое время он с откровенным наслаждением любовался волшебным зрелищем, которое представляла собой лежавшая на изумрудном покрывале обнаженная женщина.
Ее глаза затуманились от страсти, их золотистая глубина обещала восхитительное наслаждение. Дыхание Софи стало прерывистым, когда она увидела восставшую мужскую плоть.
- Иди ко мне, - тихо позвала она. - Иди.
- О, я иду, милая, иду, - хрипло отозвался Айвес.
Безудержный восторг охватил Айвеса, когда ее нежная плоть крепко обхватила его, и он стал подводить их обоих к краю пропасти и взрыву восторга...
Ураган страсти промчался и постепенно вернулась реальность, а они продолжали лежать обнявшись, их губы нежно соприкасались, а руки дарили друг другу ленивые ласки.
Наконец Айвес со вздохом сожаления выскользнул из ее тела и вытянулся рядом на кровати.
Оглушенная и потрясенная силой наслаждения, Софи еще долго не могла прийти к себя. Вот что значит заниматься любовью с любимым, подумала она и нежно улыбнулась, разглядывая его четкий профиль: надменный нос, жесткий подбородок и твердо очерченный рот. Айвес был ее возлюбленным. Единственным мужчиной, который сумел превратить ее в бесстыдную, требовательную любовницу.
Их взгляды встретились, и Софи показалось, что все перевернулось в ее груди. Она не знала, каких слов ждала от Айвеса, но немного испугалась, когда услышала его глухой голос:
- Не рассчитывай, что после этой встречи с Гримшоу я позволю тебе рисковать своей шеей или какой-нибудь другой частью твоего прелестного тела. Я больше не хочу переживать и испытывать страх за тебя, - прошептал Айвес.
Софи улыбнулась, уткнувшись ему в плечо. Конечно, муж не сказал, что любит ее, но нужно быть совсем глупой, чтобы не понять, как сильно Айвес переживает за нее. А леди Харрингтон была далеко не глупой женщиной.
- Ничего со мной не случится, дорогой, - тихо сказала она. - Это очень простой план. Все пройдет так, как мы задумали. Тебе не о чем беспокоиться.
***
Одеваясь в тот вечер, Айвес пытался убедить себя в том, что Софи трезво оценивает сложившееся положение, но это было не так легко, мрачные предчувствия продолжали одолевать его.
Заметив хмурое выражение лица хозяина, Эшби спросил:
- Что-нибудь не так, милорд?
- Да нет. - Айвес покачал головой. - По крайней мере я надеюсь на это.
- Для вас только что принесли записку от лорда Роксбери, - доложил вошедший Сандерсон, протягивая серебряный поднос.
Айвес быстро прочитал послание и, посмотрев на своих верных людей, тихо сообщил:
- Найдено тело Мида, оно было спрятано в бочке на берегу реки, недалеко от пивной.
- Похоже, вас это тоже не удивило, милорд? - вздохнул Сандерсон. - Мы предполагали, что Лис избавится от полковника.
Айвесу очень не понравилось пронзившее его ощущение тревоги. Если у лорда Харрингтона и были какие-то сомнения относительно хладнокровия и жестокости своего врага, то теперь они полностью исчезли. А мысль о том, что Софи должна бросить приманку такому безжалостному убийце, заставила Айвеса похолодеть.
- Я должен увидеть Роксбери и узнать все подробности. - Взглянув на Сандерсона, он добавил:
- Если леди Харрингтон соберется сегодня вечером куда-нибудь, вы оба должны незаметно следовать за ней. И пока я не отдам другого распоряжения, кто-то из вас должен постоянно сопровождать ее.
***
Роксбери мало что мог добавить к тому, что уже написал.
- Мои люди продолжали искать его. Мы предполагали, что тело будет спрятано где-то недалеко, но чтобы его не сразу нашли. - Роксбери посмотрел на крестника из-под густых седых бровей и добавил:
- Миду перерезали горло, и он был раздет догола. В это время года тело через несколько дней распухло бы до неузнаваемости, да и крысы уже попробовали его, так что чуть позже мы бы никогда не смогли опознать полковника.
- Думаю, вы пока не собираетесь делать смерть Мида достоянием гласности?
Герцог склонил голову и как-то недобро улыбнулся.