Признаться, я думала, что Чейр меня переправит так же, как утаскивал, как-то сам. Чик! И готово! Но предложение использовать артефакт почему-то показалось логичным и очень правильным. И… я не думала о том, как делаю то, что делаю. Только положила ладонь на кристалл и шагнула, чтобы оказаться в своей квартире. В прихожей.
Быстрый взгляд в окно на солнышко показал, что сейчас вторая половина дня. Вот только которого? Следующего за вчерашним? Или тут год-два-три, или даже десять промелькнуть успело? Я про всякое читала. Но тут из комнаты, которую Лён делил с младшим братишкой, послышался шум. Не то что-то упало, не то (и, судя по грохоту, куда более вероятно) что-то куда-то со злости швырнули.
Чейр насторожился, а я позвала:
– Лён, это ты погром устраиваешь?
– Лирка! – спустя секунду благим матом заорал брат.
Вылетев из комнаты, он помчался ко мне с совершенно безумными глазами. Крепко-крепко обхватив меня, Лён забормотал, буквально захлебываясь словами:
– Ты вернулась, вернулась! Живая! Я не свихнулся! Ты есть!
– Лён, ау, а куда же я могла аннигилировать? – я малость опешила от столь бурной встречи. Осторожно покосилась на календарь, украшавший стенку в коридоре. Нет, все нормально, меня не было всего один день, а не тридцать лет и три года. Чего же брат так убивается и ребра мне ломает? Мы, конечно, любим друг друга, но чтобы так реагировать, повод должен быть веским.
– Думал, рехнусь! Или уже рехнулся! – в ответ пробормотал Лён, уткнувшись носом мне в волосы и отчаянно зажмурившись. – Ты не вернулась вечером, номер вне зоны доступа. Погнал искать. Все дворы обшарил – пусто; паре твоих девчонок с курса звякнул. Не дозвонился! Собрался уж в ментовку бежать, но для начала снова домой сунулся. Мало ли? С порога у мамки спросил, не приходила ли, а она… Лирка, она вообще, походу, свихнулась с батяней заодно. Они мне брякнули, что ты в младенчестве померла. И дверь в твою комнату поначалу не открывалась, потом вообще со стеной слилась и пропала.
– Ох ты ж, коржики-пирожки! – пораженно выпалила я, повернув голову в другую сторону. И точно, двери в мою берложку не было. Сплошная стена с обоями под каменную кладку.
– Это все упавшая маска. Следы исчезают. Ивер, пока ты спала, мне рассказывал, как должно быть, – вкрадчиво пояснил Чейр, вступая в беседу. – Лишь благодаря Архету ты смогла пройти сюда, куда путь отныне под запретом.
Хвостатый сказал и малость напрягся. Может, ждал от меня истерики или скандала? А вот фигу ему, Архет приятно грел грудь, подтверждая и утверждая правоту жестоких слов. Так чего истерить? Все так, как надо, а если это с моим представлением о «надо» не согласуется, значит, что? Значит, следует менять представление. Подогнать под свои хотелки реальность не выйдет. Да и нет больше на это моего желания. Не теперь, после того, где я была, что видела, о чем узнала.
Братец, похоже, так не думал, он вскинулся и резко развернулся к охотнику. Будто только сейчас его заметил. А может, и впрямь так? Мало ли какие крутые фишки у хвостатого в загашнике имеются?
Ленька сузил враз потемневшие до мшисто-зеленого глаза. У него такой взгляд перед дракой бывает. Потому пришлось быстро начать объяснения:
– Лён, вчера куча всего случилась. Это Чейр, он увел меня на родину и сегодня сюда сопровождает… – начала я было рассказ, потом осеклась и выпалила телеграфно, чтоб побыстрее дошло: – Мы с тобой приемные. Из других миров, от других родителей. Меня тут от папаши настоящего прятали. Только недавно он умер, а меня, как наследницу, потащили дела принимать. Я – реш-кери, разновидность вампира по классификации родного мира Киградеса, а ты вроде как эльф. Я вернулась, чтобы тебе все рассказать и решить, как нам дальше быть.
Лён отступил на полшага, чтобы видеть охотника и меня заодно, нахмурился недоверчиво:
– Оба из разных миров в одной семье? Снаряд в одну воронку два раза?
– В этом мире слишком мало магии, подобное стремится к подобному, – проронил охотник. – Мать Алиры неосознанно последовала за огоньком чар, наложенных на тебя, эльф.
И продолжил объяснения:
– На вас были наложены маски-облики тех человеческих детей, вместо которых вы жили. Когда Алира ушла, ее маска начала трескаться и исчезать. Она принимает свой исконный вид.
– Так вот чего у тебя волосы чуток длиннее и темнее стали, – растерянно моргнул братец и шевельнул ухом.
Я только сейчас заметила – пока мы говорили, у Лёна волосы посветлели с каштаново-золотистого до цвета бледного золота и подросли. Уже ниже плеч были, да и не только волосы подросли. Сквозь кудри остроконечные ушки явственно проглядывали.
– Ого, а у тебя уши в рост пошли! – я не удержалась и со смешком чуть-чуть дернула братца за самый кончик. Всегда хотела потрогать настоящие эльфийские уши!
Лён снова забавно трепетнул ушами и подскочил к зеркалу, уставившись на свое отражение как завороженный. Только что руку не потянул, чтобы контуры обвести.
– Твоя маска, эльф, тоже падает, – прокомментировал само собой разумеющийся процесс Чейр.
– И чего, теперь дверь уже в его комнату замуруется, а родители будут помнить, что Лён тоже помер или был потерян младенчиком? – удивленно предположила я.
Брат отлип от зеркала, одним скачком преодолел расстояние в пару метров коридора, рванул на себя дверь и выдохнул, как из воздушного шарика воздух выпустили. В комнате, которую они делили с Данькой, осталась только одна детская кровать с бортиком. Двухъярусная исчезла так же, как и рабочий стол Лёна. Там теперь был маленький спортивный уголок и прорва мальчишечьих игрушек.
– Круто! Это так реальность прогибается, сглаживая последствия исчезновения маски? – Я была поражена, пытаясь коряво применить свои книжные фэнтезийные знания к натуральному невероятному настоящему.
– Потому эта магия требует столько энергии, потому и плата за нее так велика. Ивер говорил, что чаще всего тот, кто проводит ритуал, целиком отдает жизнь и магию. Как твоя мать. И то не всегда срабатывает, – вставил охотник и поторопил нас, как пару неразумных малышей: – Пора уходить. Снявшим маски не место там, где они раскололись. Последствия могут быть странными.
– Это тебе дядя Ивер сказал? А почему не мне? – я почти обиделась. Меня что, за дуру держат?
– Не хотел огорчать. Не был уверен, что ты сможешь вернуться, что тот, кого ты называла братом, сможет расстаться с маской и выжить, что, после падения твоей, ты осталась в его памяти. Случалось всякое. Иной раз маска падала, но истинный облик, сужденный от рождения, бывал утрачен, – аргументировал Чейр, перечислив навскидку ворох ужастиков.
– Это чего, мы с Лёном могли или еще можем в монстров превратиться? – почти испугалась я, заодно понимая, почему так не хотел отпускать меня сюда заботливый дядюшка. Ну прямо не некромант, а наседка!
– Вряд ли, – поразмыслив, рационально заключил Чейр. – Ты, моя княгиня, уже носишь на груди Архет. Артефакт прокладывает тебе путь, значит, ты признана Киградесом, и маска, сотворенная для иного мира, более не властна над тобой.
– А Лён? – я почти потребовала ответа, пока брат молча пытался переварить все, что обрушилось на его теперь совсем блондинистую голову. Он не дурак и не тугодум, но враз узнать столько всякого – врагу не пожелаешь!
Охотник подступил к Лёньке, склонил голову к его лицу, втянул воздух, хорошо еще лизать или на зуб пробовать не стал, и промолвил:
– Да, маска упала или завершает падение. Я вижу и чую юношу лоэ-диэль из Дивнолесья. Род… Хм-м, пожалуй, Фаэль или родственный. Чтобы точно сказать, мне надо или крови вкусить, или по его снам прогуляться. Глаза зеленые, в изумруд, у других оттенок травы и листвы. Форма характерная, не кошачий овал, а с углом на излом. В Дивнолесье такие лишь у династии Фаэль были.
– Были? – тут же уцепилась за слово я.
– Мутные дела, – то ли задумчиво, то ли брезгливо проронил Чейр. – Поговаривают, сгинули Фаэль, растворились, как лист в лесу. Диэр править пытались, да Лес недолго их терпел, лишил милости. Из Фаэль отыскали какую-то древнюю развалину. Последняя сухая ветвь некогда великого древа. Престол Лесного Чертога принял ее, договоры меж нами в силе, но не более того. Род она продолжить не способна.
– Значит, Лён может быть наследником из этих Фаэль? – я почти не удивилась. Ну а что? Если я княгиня, то чем мой братец не принц эльфийский? С его-то манечкой на зеленку! Вот если б он оказался украденным из колыбельки гномом, тогда да, повод для изумления бы нашелся.
– Фаэль? Очень вероятно. Дочь Владыки была отравлена, но не убита, потому как уже носила дитя и Лес смог ее защитить частью. Она смогла скрыться и родить, только потом сдалась отраве. Может, и выжила бы, но, думается мне, все силы на заклятье подмены отдала ради дитя, – поделился эксклюзивной информацией охотник и напомнил: – Уходить надо, маска почти упала. Архет таков, суть проявляет вне зависимости от мира.
Словно в подтверждение этих слов артефакт дернулся на груди и обдал меня новой щедрой порцией тепла на грани жара, как живые взвились туманные спирали в кристалле.
Я торопливо выложила на круглую столешницу в коридоре мешочек с компенсацией для тех, кто был нам родителями. Плохими? Никакими? Ну какими могли, такими и были, голодом не морили, заботились, хоть и не любили.
Интересно, во что мешочек превратится, если тут все меняется? В пачку купюр? Или так и останется кожаным кошелем с монетами и камнями? Проверить не смогу, некогда! И еще жаль, что Даньку потискать напоследок не получится, но пусть у малого все будет замечательно. Его-то точно любят!
Я ухватила заторможенного Лёна за руку:
– Пошли, брат, нам пора! Не стой под стрелой!
И Лён, мой острый на язык шустрый братец, пошел, как пыльным мешком из-за угла ударенный. Может, и не покорно, но безгранично доверчиво. Сжав мою руку почти до боли, как утопающий, успевший нахлебаться водицы, вцепляется в спасательный круг.
Архет засиял золотым с зелеными переливами нежным светом и проложил нам путь, не дожидаясь какого-то изъявления устных желаний о маршруте с моей стороны. Проложил вовсе не в замок Киградес или Нейссар под крылышко дядюшке-некроманту, а на живописную поляну, целую полянищу, с ковром густо-изумрудной травы под громадным раскидистым деревом с гладкой светлой корой и серебряно-золотой листвой. Пахнуло ароматом трав, цветов, свежести. Таким воздухом хотелось дышать и дышать, разбираясь в оттенках запахов и вкусов. Небо над головами сияло ярчайшей синью. Невидимые птички и насекомые обеспечивали звуковое оформление уровня профессионального оркестра.
– Упс, это мы где? – уточнила я у единственного, кто мог сейчас сыграть за проводника и консультанта – Чейра.
– Все в воле Архета, и пути свивает он во благо Киградеса. Мы в Дивнолесье, – проинформировал охотник, настороженно изучая окрестности. Может, насчет воли и блага для Киградеса Чейр ни на миг не сомневался, но вот по поводу своего личного испытывал некоторые сомнения, потому сохранял бдительность. – Это поляна коронации – Лесной Чертог. Я был здесь, когда последняя Фаэль принимала трон.
– А вот и прямой ответ на вопрос о происхождении Лёна, – выпалила я и пискнула, когда братец снова сжал мои пальцы чуть ли не до хруста.
– Лирка, у меня такое чувство, будто я заснул и никак проснуться не могу, – запинаясь, выдохнул мой братец-эльф. Теперь уже стопроцентный эльф – отросшие уши и волосы, ставшие яркими глаза и утончившиеся черты лица свидетельствовали об этом однозначно.
– Уверяю тебя, принц, ты не в грёзе, – проронил раньше меня Чейр. Ну да, кому как не ему в этом разбираться, если он по снам гуляет и народ там пугает.
– У меня вчера такое же было и до сих пор не кончается, – посочувствовала я Лёну, обнимая его. – Но я сразу скажу, тебе со «сном» повезло больше. Мой поначалу на кошмар с расчлененкой тянул, братец.
– Ты все еще зовешь меня братом? – с тревогой спросил Ленька.
– Ага, за двадцать с лишком лет привыкла и отвыкать не собираюсь. Против? – сварливо уточнила я.
– Нет, сестренка! Только за! – впервые улыбнулся, пусть слабо, но зато искренне, Лён и обнял меня в ответ.