- Совершенно справедливо, леди Уорвик. Мы тут вовсе закоснели в наших обычаях. Правила, протокол, Бог знает что еще... Все вина нашего двора. Чертовски старомоден. Подождите, придет мое время.., и вы увидите, какие наступят перемены, - помяните мое слово.
Эта потрясающая бестактность, ясно показывающая, что принц ждет не дождется смерти отца, была встречена с таким молчаливым неодобрением, что маленький вызов Октавии остался незамеченным.
Схватив Октавию за руку, принц увлек ее на середину зала, где формировались пары для контрданса.
- Его высочество - еще мальчишка.., такой упрямый, - спокойно заметил Руперт и с улыбкой поклонился герцогине. - Юность есть юность.
- Конечно, - согласилась дама, прикладывая к верхней губе надушенный платок. Она окинула оценивающим взглядом статную фигуру лорда Уорвика и как будто бы смягчилась от того, что увидела.
Его светлость был одет в черный шелк, волосы, как и положено, напудрены и стянуты на затылке. Золотом сверкали карманные часы, а на белоснежной рубашке ослепительным голубым огнем сияла булавка с бриллиантом. На лице внимательное выражение, на губах участливая улыбка - он, казалось, извинялся за бестактность жены и принца Уэльского.
- Молодежь должны наставлять старшие, лорд Уорвик. - Глаза придворной дамы были прикованы к танцующим. - Ваша жена, сэр, еще не приобрела городского лоска.
- О, я думаю, дело не в этом, - раздался голос графа Уиндхэма. Представляется мне, что леди Уорвик имеет смелость вести себя так, чтобы отличаться от всех остальных. Разве я не прав, Уорвик?
Руперт поклонился Филиппу, в глазах мелькнула насмешливая искорка:
- Разумное предположение, Уиндхэм. Граф довольно улыбнулся, и серые глаза вновь обратились к залу, где в такт музыке двигались танцующие. Он с интересом разглядывал леди Уорвик.
Неужели Филипп ничего не чувствует? Каждый раз, когда они говорили или обменивались взглядами, Руперт чувствовал, что кровь начинает быстрее бежать по жилам, а пульс - биться чаще. Филипп в его присутствии, похоже, не испытывал ни малейшего стеснения или неловкости, у него не было даже тени предчувствия. Может быть, это оттого, что он считал брата мертвым?
- Так вы познакомились с леди Уорвик в Нортумберленде? - Филипп небрежно отвернулся от танцующих и предложил Руперту табакерку.
Лорд Уорвик покачал головой:
- Не люблю нюхательный табак. Да, когда ездил навестить друзей.
- И конечно, это ее первый сезон в Лондоне? Руперт кивнул:
- Мы решили отложить свадебное путешествие до дня рождения короля.
Монарх родился в июне, и день его рождения означал закрытие сезона.
- Медовый месяц в разгар сезона в Лондоне для новичков имеет свою прелесть. - Филипп вежливо поклонился и отошел.
Графиня Уиндхэмская сидела между двумя чопорными матронами и при приближении мужа нервно улыбнулась. Она пригладила парик, поправила кружева на шее: несчастная женщина ожидала, что муж на людях примется критиковать ее внешность, и ее глаза молили о пощаде. Но тот прошел мимо, взглянув на жену так, словно та была садовым слизняком. Бедная женщина расстроилась еще больше.
Имя леди Уорвик было у всех на устах. На балу весь вечер только о ней и говорили. После первого танца принц Уэльский не отпустил свою даму, и Руперту оставалось только издалека наблюдать, каким успехом пользовалась Октавия у подхалимов и распутников из окружения принца.
Октавия была уверена, что, пока она будет рядом с принцем Уэльским, общество может ее осуждать, но никогда не отвергнет. Для выполнения плана ей необходимо было прослыть женщиной с авантюристической жилкой, пренебрегающей общепринятыми правилами поведения. Окружение принца очень подходило для этих целей. Уже к концу вечера Октавия отклонила несколько туманных намеков и четыре прямых предложения, одно из которых исходило от его высочества.
- Как не стыдно, ваше высочество, я замужняя женщина, - мягко упрекала она, а принц Уэльский меж тем, удерживая ее руку, не мог оторвать от Октавии взгляда.
Он громко расхохотался, но по всему было заметно, что он разочарован:
- Любезная мадам, я вам бы ничего и не предлагал, если бы вы не были замужем. Мужчине не пристало развлекаться с незамужней девчонкой. Только не говорите, что лорд Руперт будет вас ревновать.
- Не знаю, сэр, он муж мне совсем недавно, - скромно ответила Октавия. Но я думаю, мне рановато бежать от брачной постели. Мы поженились только две недели назад.
Принц усмехнулся и потрепал ее по щеке.
- Люблю откровенных женщин. Но ничего, моя дорогая леди, посмотрим, через сколько времени загуляет ваш муж. Вот тогда и вы взглянете на вещи по-другому.
- Может быть, и нет, сэр.
Но где же Руперт? Было уже два часа ночи, и Октавия заглянула в роскошную столовую, где собралась большая часть общества, чтобы отведать пирожков с устрицами, хлеба с маслом и запить все это шампанским.
Руперт, стоя в оконной нише, разговаривал с накрашенной дамой в платье из темно-красной тафты. Лиф ее платья был так низок, что, когда дама протянула руку за кусочком хлеба, из выреза показался сосок. Дама ни в малой степени не смутилась, когда Руперт длинным указательным пальцем ловко вернул беглеца на место, - лишь рассмеялась и шутливо ударила Руперта по щеке веером.
- Вот видите! - послышался рядом голос принца. - Он не из тех мужчин, кто тратит время даром. Уорвика знают как большого повесу. Неужели вы полагаете, что брачные клятвы изменят характер человека?
Октавия улыбнулась и пожала плечами.
Принц усмехнулся и обнял ее; его пальцы поглаживали шею под кружевным платком.
- Сама скромность, - бормотал он. - Неужели нельзя открыть на наше обозрение что-нибудь побольше. Вот хотя бы как у леди Дрейтон? А?
- Леди Дрейтон имеет передо мной большое преимущество, - возразила Октавия.
- Ив чем же? - Мутные глаза принца уставились ей в лицо. - Уж не в том ли, что у нее здесь побольше? - И он с ухмылкой показал на зад.
- Нет, сэр. Ее преимущество в годах. - Октавия сделала шаг в сторону, освобождаясь от монарших объятий.
- Злючка! Кошечка показывает коготки! - грохнул принц своей собственной шутке. - Предупреждаю, мадам. - Он погрозил ей пальцем. - Если бы Маргарет Дрейтон вас слышала, она выцарапала бы вам глаза.
- Я трепещу, сэр.
Октавия чувствовала явное раздражение. Мадам Дрейтон для него ничего не значит. Руперт просто играет свою роль, как она свою. Но как естественно выглядело его удовольствие, когда он трогал ее грудь. И что из того? Какое дело до этого Октавии? И все же из самых глубин ее души поднималось возмущение.
Они продолжали смотреть на воркующую парочку. Руперт наклонился к самому уху женщины, и пронзительный смех леди Дрейтон перекрыл монотонный шум голосов.
- Недурно развлекаются. - Суховатый голос рядом высказал вслух то, что Октавия думала про себя. Она обернулась: за спектаклем у противоположной стены наблюдал Филипп Уиндхэм. На его губах играла улыбка, от которой по спине Октавии пробежал холодок.
Они встретились взглядами, и Октавию неожиданно поразила странная двойственность его лица - словно это красивое лицо было совсем не тем, чем казалось. Будто за гладким широким лбом, ясными серыми глазами и почти идеальными чертами таилось нечто злобное.
- Да, - холодно ответила она, разворачивая веер. - Развлекаются, как и все здесь. Уверяю вас, сэр, с тех пор как я приехала в Лондон, у меня не было вечера интереснее.
- Самая главная достопримечательность в этом городе, мадам, - вступил в разговор принц. - Подписываетесь на десять гиней, и пожалуйста - еженедельный развеселый бал в течение всего сезона.., да еще с таким изысканным ужином! Окружение его высочества принужденно рассмеялось неуклюжему сарказму. Октавия улыбнулась.
- Мне здесь все в новинку, сэр, и мои вкусы еще не сформированы.
- Бьюсь об заклад, что это ненадолго, - вмешался в разговор какой-то молодой щеголь. - Надеюсь, мы можем вас навестить на Довер-стрит?
- Почту за честь. - Октавия повернулась к принцу. - Прошу прощения, сэр, уже поздно, и я должна возвращаться к мужу.
- Позвольте мне вас проводить. - Филипп Уиндхэм с поклоном предложил ей руку.