- Думаю перемолвиться с Моррисом словцом. А у Мебба есть люди, которые за ним присмотрят. Что на это скажешь?
- Скажу, что больше не хочу подобных сюрпризов, - ответил Руперт. Особенно когда рядом Октавия.
- Она снова была с тобой на дороге? - выпучил глаза Бен.
- Да. Один из тех случаев, когда она предпочла не прислушиваться к спорящей стороне, - грустно вздохнул Руперт. - А поскольку я предполагаю, что она будет и дальше так себя вести, то неизбежны сюрпризы и в будущем.
- Ну и ну. - Бен почесал затылок. - Большая дорога для женщины не место.
- Сам знаю, Бен. Сам знаю. - Руперт насмешливо улыбнулся и, сильно оттолкнувшись от стены, вывел суденышко на стремнину.
Его попытка навсегда запретить Октавии ездить за ним в пустошь позорно провалилась. Девушка просто отказалась повиноваться. Руперт и сейчас видел, как она сидит за туалетным столиком, обтачивает ногти и покорно слушает его разгневанную речь. Но стоило ему замолчать, как она с улыбкой заявила, что беспокоиться не о чем, она знает, что делает, и раз ее присутствие уже два раза оказалось таким полезным, она и в будущем будет с радостью ему помогать. Если они вместе пользуются деньгами, добытыми на большой дороге, то вместе должны и рисковать. В ее веселой уверенности и лучезарном упрямстве было нечто такое, что чуть не заставило его рассмеяться. Да, Октавия не тепличный цветок, и с преступным миром ее знакомить не надо: она сама давным-давно в него вошла. Пришлось удовлетвориться обещанием, что на большой дороге она станет ему полностью подчиняться. Хотя до тех пор, пока не удастся обнаружить шпиона в "Королевском дубе", если он там есть, Руперт не собирался рисковать головой.
Ялик тихонько ударился носом в противоположный берег. Перевозчик, заметив Руперта, быстро спустился вниз, чтобы принять конец.
- На воде становится холодно.
- Да, еще недели две до того, как потеплеет вечером. - Руперт спрыгнул на землю, бросил перевозчику шиллинг. Сверху с набережной послышались голоса и топот ног.
- Что это?
- Ах, это... Марш протестантов против католиков. Сейчас накачаются пивом, раззадорятся и готовы будут последовать за лордом Джорджем Гордоном хоть в преисподнюю. - Он проводил Руперта по лестнице. - Не то чтобы я держался за католиков или был сторонником Акта о свободной католической церкви. Но по мне, этот их лорд Гордон говорит уйму чепухи. Вот только что я сказал то же самое миссис...
- До свидания. - Руперт оборвал на полуслове своего красноречивого провожатого и быстро зашагал вверх по улице.
Впереди двигалась кучка приверженцев лорда Гордона и время от времени, правда, без особого воодушевления, выкрикивала: "Долой папство!" Пройдя еще несколько домов, привлеченные запахом пива, участники марша дружно свернули во двор таверны. А Руперт последовал дальше, размышляя об антикатолическом движении. Разрешение католического вероисповедания, казалось, задело простолюдинов за живое, и фанатизм лорда Гордона лег на плодородную почву.
Конечно, человеку необходимо верить, что есть люди хуже него, и живут они хуже, чем он. И чем страшнее его собственное положение, тем сильнее он в этом нуждается. Тем настойчивее желание обвинить кого-то другого. Лондонский простолюдин выбрал себе католиков и, поощряемый лордом Гордоном и его сторонниками, винил их во всех грехах. А ему вдалбливали в голову, что в парламенте, где собирались снять самую малую толику из ограничений, налагаемых законом на папистов, звучит чуть ли не еретический глас самого дьявола.
Руперт оказался у подъезда своего дома в тот самый миг, когда часы на соседней церкви начали отбивать семь. Королевская семья специально приехала на сегодняшний день из Виндзорского замка в Лондон, чтобы дать прием в Сент-Джеймсском дворце. И для всех, кто гордился тем, что принадлежит к высшему свету, было немыслимо его пропустить. Поднимаясь по лестнице, Руперт не ожидал ласкового приема.
Октавия была недовольна. Появиться в обществе королевы с неуложенными волосами было бы слишком дерзким, и ей пришлось предать себя в руки парикмахера. После укладки волос она, еще закутанная в белую накидку, разглядывала себя в большом зеркале.
- Это ты, - проворчала она. - С самого обеда где-то пропадал, пока я терпела невыносимую муку.
- Дела, - спокойно ответил Руперт и наклонился, чтобы поцеловать оставшийся неприкрытым пудрой затылок. - И не преувеличивай. Дай-ка я на тебя посмотрю.
- Ужасно. - Октавия еще ближе пододвинулась к своему изображению. - С этой прической я сама на себя не похожа.
- Не похожа, - согласился Руперт, разглядывая белоснежное сооружение, возвышавшееся над миниатюрным личиком. - Но таковы порядки, дорогая. - И он направился к дверям, соединявшим их комнаты.
- Какие дела? - Октавия поднялась и пошла за ним. - Позвонить Джеймсону? Тебе нужно сделать прическу.
- Нет, надену парик. Так проще. - Из тазика, что стоял на умывальнике, Руперт плеснул на лицо водой.
- Теперь придется всю ночь снимать с волос эту гадость. - Октавия с отвращением скинула с плеч накидку. - А мои волосы слишком длинны - их под парик не упрячешь. Может, их состричь?
- Даже не шути такими вещами!
- А кто шутит? - Октавия сжалась в комическом ужасе под грозным взглядом Руперта. - Леди Гриерсон постригла волосы... По крайней мере так о ней говорят. И большинство придворных дам носят короткие. - В ее словах уже искрилось веселье. - Мне это кажется очень разумным. Мужчины ведь бреют головы. Кожа не чешется, никто не заведется в прическе...
Ее глаза блеснули. Раздражение схлынуло так же быстро, как и возникло. Присутствие Руперта ее, как всегда, успокаивало. С ним невозможно было сердиться или долго оставаться в плохом настроении. А в последнее время она почувствовала, что просто не может жить без него.
Она вернулась к себе в спальню, где ее уже поджидала с корсетом Нелл. Сейчас не время для подобных мечтаний. Конечно, может.., сможет прожить свою жизнь без Руперта Уорвика.., или кто бы он ни был на самом деле. Так же как и он проживет свою жизнь без нее. Октавия была готова поспорить на что угодно, что он и не мыслил по-другому.
Она подставила служанке спину, сама крепко взялась За столбик кровати, изо всей силы выдохнула, Нелл затянула шнуровку.
- Достаточно, Нелл, - послышался голос Руперта. - Черт возьми! О чем ты только думаешь, Октавия? Тебе переломают ребра!
Задумавшись, она совсем забыла, что нужно дышать, и теперь попыталась втянуть в себя воздух, но грудь сковала дикая боль.
- Ох, Нелл, распусти!
- Я ждала, когда вы мне скажете - хватит, - стала защищаться служанка, ослабляя шнуровку.
- А я задумалась. - Октавия принялась растирать ноющие бока.
- О чем же? - нахмурился Руперт.
"О тебе", - подумала она, а вслух сказала:
- О сегодняшнем вечере. - И стала надевать нижнюю юбку, которую подала ей Нелл. - Нам долго придется оставаться в гостиной?
- Пока не удалятся их величества. Ты сама это прекрасно знаешь.
Руперт чувствовал, что озадачен. Что-то смущало ее. Стало беспокоить уже после взрыва в спальне. Он заметил это по тому, как побежали у глаз морщинки и горькие складки пролегли у рта.
Октавия не шевелилась: Нелл прикрепляла к поясу три обруча из китового уса, на которые затем надела соломенного цвета платье из тафты.
Отделанная рюшем юбка легла тремя фестонами на обручи так, что из-под нее была видна нижняя юбка из тафты цвета бронзы - достаточно короткая, чтобы можно было разглядеть подъем ступни в изящных, соломенного цвета туфлях. Обмакнув заячью лапку в пудреницу, Нелл несколько раз провела по пышной груди хозяйки.
При виде новой Октавии Руперт сразу позабыл о своих сомнениях. Такой чопорно одетой он не видел ее ни разу. Зрелище завораживало, а мысль о естественной красоте под оборками и рюшами сильно возбуждала.
Чтобы отвлечься, он открыл коробочку с мушками и выбрал две из черного шелка в форме полумесяца.
- Позволь, дорогая. - И осторожно прикрепил их на груди, как раз поверх едва прикрытых сосков. - Будут сразу приковывать взгляды.
Вероятно, он имеет в виду Филиппа Уиндхэма, подумала Октавия, наблюдая, как пальцы Руперта возились с мушкой на левой груди. Снаряжает, чтобы завлечь своего врага. В таком платье она непременно затмит Маргарет Дрейтон.
Руперт снова порылся в коробочке и на этот раз вынул миниатюрный кружок. Взял двумя пальцами ее за подбородок и стал поворачивать лицо то одним боком, то другим, прикидывая, где расположить кусочек шелка.
- Так будет очень шаловливо. - Он выбрал место высоко на щеке.
- Не желаешь ли добавить что-нибудь еще? Чтобы наверняка завлечь всех, кого надо завлечь?
В комнате повисло тяжелое молчание. Руперту не понравилось то, что она говорила, и особенно каким это было сказано тоном.