"Обними покрепче брата, он любил тебя когда-то... Давние дела..."
Бертилу Маша не звонила. Словно не интересовалась им и его существованием.
- Маська, это некрасиво! - робко, неуверенно сказала мать. - Позвони хотя бы из вежливости... Когда он уезжает?..
- Не знаю, - рассеянно отмахнулась Маша. - И знать не хочу. Его жаба задавила.
Швед тоже не звонил. Как там его шапка?..
Зато снова прорезался Закалюкин, потребовал свиданий с сыном и рвался побеседовать тет-а-тет с бывшей женой. Маша свидания спокойно разрешила - приезжай хоть сейчас! И разговаривать тоже не отказалась. После этого любящий отец, внезапно не встретивший ни малейшего сопротивления, но привыкший к нему и рассчитывавший на долгую тяжелую борьбу за свободу, как буквально все в этой стране, тотчас потерял опору под ногами, утратил всякий интерес к переговорам и встречам и снова исчез. Получить все с ходу, запросто, ему казалось скучно. А может, он еще не продумал все детали их диалога и решил не спешить... Раз Маша не возражает.
Маня пока жила на Сухаревке. Телефон здесь часто был выключен, а когда работал, подходила к нему только хорошо обученная и строго накаченная Инна Иванна.
- Маши нет! - отвечала она всякий раз Лондону. - Я не знаю, когда она будет... Да, я передам...
На работе Маше удалось договориться о внеочередном маленьком отпуске. И хотя директор с лицом вора долго не сдавался и согласился на это с большим трудом, теперь Маня сидела дома и с нетерпением ждала Ленькиных решений и помощи.
Бертил позвонил ей в день отъезда. Маша хорошо помнила эту дату... Жених назвал ее в первую их встречу в Москве.
Инна Иванна с удивлением повертела в руках трубку.
- Молчат... Дышат и молчат... Это, наверное, тебя... Ты подойдешь? А вдруг это...
Маша взяла трубку.
- Берт... - сказала она, - прости меня, Берт... Если хочешь, напиши мне... Хотя я не знаю зачем... Я очень виновата перед тобой... Для чего я все это затеяла? Мне не нужно было слушать твоего друга Джона Лоуренса... Но он так меня упрашивал... Скажи мне хотя бы слово!.. Ну хоть попрощайся со мной... Хочешь, я приеду тебя проводить? Ты где сейчас, у Татьяны? Почему ты молчишь, Берт?!..
Телефон забубнил короткими гудками. Мать не поднимала головы, а потом с трудом проронила:
- Все-таки зря ты с ним не уехала...
- Я взрослый и свободный человек в свободной стране! - заявила Маша.
Инна Иванна взглянула на нее иронически.
- Свободный? Только в выборе рабства по своему вкусу. У женщин это всегда именно так и не иначе. Что ты собираешься делать дальше?
Маша пожала плечами.
20
Верный помощник и "связист" Бройберг не подвел и свое обещание сдержал. Уже через неделю Маша переехала и поселилась на неопределенное время у Леночки. Это было очень удобно: Университетский рядом, можно изредка забегать проведывать квартиру и заодно ее прибирать.
Выдрессированные и накрученные Инна Иванна и Антон продолжали отвечать привычное:
- Маши (или мамы) нет! Я не знаю, когда она будет... Да, я передам...
Еще через неделю Бройберг подыскал для Мани какую-то дохлую, но пока выживающую корпоративную газетенку.
Жизнь у Леночки оказалась на удивление неплохой. В трехкомнатной квартире, где, кроме Лены, жил ее сильно пьющий отец, слесарь в ДЕЗе, Маше отвели самую большую светлую комнату. Леночка старалась убирать квартиру как можно чище и чаще, постоянно справлялась у Мани, как ей здесь нравится и не нужно ли чего, и смотрела робкими обожающими глазами. Похоже, что свое преклонение Бройбергом она целиком перенесла на свою постоялицу.
Леночка работала продавщицей в "Седьмом континенте". Леонид, явившись туда как-то за покупками к жене своего приятеля, сначала кадрился именно к ней, но потом увидел глазастую Лену, сомлел и переметнулся...
Ему сразу понравилась эта крошечка.
- Глянулась? - спросила догадливая жена приятеля и Леночкина подруга. - Рвешься жарко ухлестывать? Но я тебе не советую...
Подруги никогда ничего хорошего еще не присоветовали. От них этого никто и не ждет. Поэтому Леонид ничуть не удивился, воспринял все как должное, хотя на всякий случай полюбопытствовал:
- Почему?
Правда, не задай он этого вопроса, на него все равно бы вылился бурный поток женской доброжелательности и неудержимого красноречия.
Жена приятеля долго, ярко и красочно объясняла, что Ленка - стерва, что она вечно прибедняется, улыбка - это ее способ очаровывать, а так - и зубы ни к черту, и волосы никуда, и фигура...Ты видел ее грудь?
Бройберг изумленно пробормотал что-то невразумительное. До груди в натуральную величину он еще добраться не успел...
Тощенькая такая и висит, неужели он не заметил? Мужик ее бросил, но она врет, будто выгнала сама.
Пожалуй, это уже переходило все границы допустимого.
А жена приятеля неожиданно вдруг закончила:
- Дать тебе ее телефон? Она вообще-то баба неплохая, но в ней нет ничего особенного. Странный у тебя все-таки вкус...
Как будто он искал что-нибудь особенное... Но женщины всегда отлично знают, что нужно мужчинам.
- Только будь с ней поосторожнее... Она хитренькая.
Бройберг чуть-чуть насторожился, быстро все забыл и увлекся в очередной раз.
Вот эта хитренькая Леночка сейчас и приняла с готовностью Машу.
Что там Бройберг наплел и объяснил своей новой даме сердца, Маша не знала. Да и какая разница?
Она приходила вечером с работы, падала по примеру своего несостоявшегося жениха на тахту и замирала. Осторожно входила Леночка.
- Маша, вам ничего не нужно?
- Давай перейдем на "ты"! - предложила Маня.
Леночка просияла.
- Давай! - радостно согласилась она. - А тебе не мешает папа?
Слесарь Маше нисколько не мешал. Он был такой же тихий, как его дочь, напиваясь, безмолвно скрывался у себя в комнате и спал до утра, а утром ни свет ни заря уходил на работу. Казалось, в его лексиконе осталось всего две фразы, запомнить которые не составляло большого труда: "Кра,ны не текут?" и "Пускай деньги плотют!" Именно их он упорно твердил, частенько неровно шагая вечерами по коридору.