Она почему-то смутилась и стала собирать с пола разбросанную одежду. Костя бросился ей помогать.
— Ты недавно был такой… суровый, — вспомнила Катя. — Я даже засомневалась, любишь ли ты меня!
— Люблю, люблю, — как-то буднично сказал Костя, — куда я от тебя денусь!
Катя вдруг как-то совсем по-другому увидела Костю. Она остановилась и сказала:
— Костя! Я должна попросить у тебя прощения! Костенька! Прости меня!
— За что я должен тебя простить? — поинтересовался Костя.
— За все гадости, которые я тебе сделала… Я не знаю, слышал ли ты этот ужасный радиоэфир…
Не слышал, но в курсе. Если честно, я не могу догнать: с какой радости ты растрезвонила всему миру о своих подвигах? Ну спровоцировала ты ссору Маши и Леши, подсыпала снотворного… Но зачем распространяться-то об этом? — возмущенно спросил Костя.
— Это не я, — призналась Катя.
— Не понял. А кто?
— Это все Ксюха Комиссарова, журналистка. Она меня подставила, между прочим! Вызвала на откровенный разговор, а потом без предупреждения включила прямой эфир, представляешь?
Костя усмехнулся:
— Представляю, какое удовольствие получили радиослушатели. Ведь экспромт — это самое сильное выступление!
Катя вспомнила свой позор, и на глазах у нее снова появились слезы:
— Она меня раздразнила, спровоцировала, а потом… Ненавижу!
Костя смотрел на нее с удовольствием:
— Да, да… В гневе ты хороша, любимая… Он достал из кармана повестку.
— Что это? — спросила Катя.
— Отклики самых первых радиослушателей! — мрачно пошутил Костя.
Катя прочитала и испугалась.
— Какой ужас! — прошептала она. — Это же повестка в милицию! Они так быстро отреагировали на эфир… как странно…
— Мне тоже это показалось странным, Катя, — признался Костя. — Но если радио слушал наш с тобой знакомый Григорий Тимофеевич Буряк, такой оперативности удивляться не стоит.
Катя поняла, что ее болтливость привела к большой беде.
— Костя, Боже мой… что же я наделала! Даже если убью эту Ксюху — не поможет!
— Катенька, пора остановиться с криминалом. Отравления достаточно, зачем еще убийство? — усмехнулся Костя.
— Послушай, Костя. Мы пойдем в милицию вместе, и я все возьму на себя.
— Нет, Катя, в милицию я пойду один.
— Но "почему ты должен отвечать за мои проступки?
— Я буду отвечать за свои, Катя. Для того чтобы наказать тебя, нужно заявление от потерпевшего, то есть от Алеши. А меня можно наказать за халатность. За то, что не храню лекарства так, как это записано в инструкции.
Катя была готова на все, чтобы искупить свою вину:
— А я пойду и расскажу, что я у тебя украла эти лекарства. Ведь так оно и было, правда!
— Нет, — решительно сказал Костя. — Ты не пойдешь. И не спорь со мной.
— С тобой — не буду. Но ты…
— Я выкручусь, — перебил ее Костя.
— Костя, скажи, а то, чем ты сейчас занимаешься… из-за чего исчезаешь так надолго… Это противозаконно?
— А это неважно, Катя. Ты сама говорила, что тебя не волнует, какой ценой я заработаю деньги. Я действительно тебя обеспечу! Мы будем сказочно богаты! Но — не спрашивай как!
— Но я не хочу, чтобы ты рисковал из-за меня! Я не хочу, чтобы отец моего ребенка подвергал себя риску из-за каких-то денег!
Костя замер. Катя поняла, что сболтнула лишнего.
— Что ты сказала, Катя? Отец твоего ребенка? — переспросил Костя. — Катя, ты что? Какого ребенка?
— Ну… я имела в виду… Будущего ребенка. У нас же будут дети, правда?.. — Катя заглянула Косте в глаза.
Костя расслабился:
— Вот когда будут, тогда и будешь волноваться. А сейчас — напои меня чаем, да я пойду.
— В милицию? — ахнула Катя.
— В милицию тоже, — кивнул Костя. Он помолчал и заметил: — А про ребенка — это интересная мысль… Только выразила ты свое желание… как-то странно.
Ксюха думала, что ее выдумка удалась, и программный директор ее также похвалит, как и звукорежиссер. Еще бы — весь город слушал ее передачу!
Программный директор действительно пришел к ней.
— Догадываешься, Комиссарова, о чем я хочу с тобой поговорить?
— Наверное, о моем последнем эфире, — скромно заметила Ксюха.
— Верно. А что именно я хочу тебе сказать о последнем эфире, знаешь?