— Нет. Знаете, он меня заинтриговал. Ведь если он потеряет ногу из-за того, что я вела себя неподобающим образом и флиртовала с ним, я вынуждена буду посвятить ему свою жизнь. И не будет никаких танцев, долгих прогулок по вечерам и поездок верхом, потому что он не сможет всего этого с ампутированной ногой. Я даже не знаю, будет ли он способен иметь детей, а вы ведь знаете, что я всегда этого хотела.
— Я думала, мы говорим о его ноге, — перебила Терезу бабушка.
— Так а я о чем?
Выражение лица бабушки Агнес смягчила улыбка.
— Даже с одной ногой он сможет иметь детей.
Сердце Терезы сжалось.
— Стало быть, и вы считаете, что я должна буду выйти за него замуж?
— А он предлагал тебе это?
— Нет, но…
— По-твоему, полковник Джеймс глупый человек?
Тереза нахмурилась:
— Нет. Отнюдь. Но он так же упрям, как и я.
— Тогда почему ты считаешь, будто он решил подвергнуть себя риску из-за тебя?
— Потому что он посмотрел на меня и сказал, что хочет со мной потанцевать, а потом потерял сознание. — На самом деле Толли Джеймс произнес другие слова, но смысл сказанного Тереза передала верно.
— Ясно. — Бабушка Агнес с минуту молча смотрела в окно. — Он просто хочет с тобой потанцевать.
— За этим стоит нечто большее, бабушка, и вы прекрасно это понимаете.
— Ты знаешь его… сколько? Неделю? Неужели прошло всего семь дней?
— Именно так.
— В таком случае, моя дорогая, я посоветовала бы тебе узнать полковника Джеймса получше. Реши, нравится ли он тебе настолько, чтобы выходить за него замуж.
— Я…
— Потому что если он по-настоящему нравится тебе теперь, когда у него две ноги, то не разонравится, когда останется всего лишь с одной. Только тебе нужно понять это сейчас, иначе ты так и не будешь знать наверняка.
— Я не думаю, что он пытался ввести меня в заблуждение. Ведь меня не так-то легко обмануть.
Леди Агнес поднялась со своего места.
— Верно. Возможно, его рассудок был затуманен. — Она подошла к внучке, поцеловала ее в лоб и взяла Цезаря на руки.
Тереза вздохнула, когда дверь тихо захлопнулась за бабушкой Агнес. Как и всегда, та оказалась права: нельзя планировать будущее, не разобравшись в настоящем.
А это означало, что завтра она нарушит еще одно правило и нанесет визит Бартоломью Джеймсу.
Легкого прикосновения пальцев вполне достаточно, чтобы выразить свою привязанность. Но даже это следует делать крайне осторожно, не забывая о собственной репутации. Проявляйте сдержанность, леди. Всегда проявляйте сдержанность.
Бартоломью внезапно проснулся и уже занес руку, чтобы отразить нападение. Однако в спальне царила тишина, а сквозь тяжелые портьеры пробивался неяркий солнечный свет.
Спустя девять месяцев ситуация в корне изменилась. Бартоломью страдал от той же самой раны, только на этот раз он лежал на постели, утопая в мягких подушках. Теперь ему не придется карабкаться по отвесному склону, волоча за собой безжизненно повисшую ногу, не надо будет красть пони или трястись в повозках по пыльным ухабистым дорогам, не придется отвечать на трудные вопросы. По крайней мере теперь его никто ни о чем не спрашивал напрямик.
Бартоломью приподнялся на локтях. Доктор согнул его ногу, подсунув под колено подушку, и забинтовал ее так, чтобы она оставалась под этим углом. Бартоломью предпочел бы, чтобы она оставалась прямой, но теперь уже поздно что-либо менять. Он поставил на карту все, что имел, и теперь оставалось только ждать результата.
Дверь тихонько отворилась.
— Доброе утро, — произнес Стивен, входя в комнату. — Ты проснулся?
— Более или менее. — Бартоломью посмотрел на брата. Именно этого он и боялся. Теперь ему придется признать, что он беспомощен, как спеленутый ребенок, и не сможет обойтись без посторонней помощи. — Я…
— Поскольку ты так и не успел нанять камердинера, — перебил его Стивен, — и поскольку я очень дорожу своим Джерси и не хочу, чтобы он сбежал, напуганный твоей чрезмерной вспыльчивостью, я взял на себя смелость подыскать тебе слугу, руководствуясь собственным вкусом. — Стивен отошел в сторону, и из-за его спины показался приземистый мужчина с грудью, напоминающей бочонок, с каштановыми волосами, торчащими в разные стороны подобно иглам дикобраза. — Это Лакаби.
— Полковник Джеймс, — произнес мужчина, а потом распрямил спину, выкатил грудь и отдал честь.
Восхитительно!
— Я в отставке, — проворчал Толли. — Так что не обязательно приветствовать меня по форме.
— Прошу прощения, полковник. Привычка, знаете ли.
— Лакаби тоже служил в Индии, — пояснил Стивен. — Четырнадцать лет назад, не так ли, сержант?
— Да, милорд.
— В таком случае давайте посмотрим, под силу ли вам отдернуть шторы. Сможете?
— Конечно, сэр. — Лихо развернувшись, Лакаби промаршировал к окну и начал отодвигать шторы, наполняя комнату солнечным светом.
— Сколько времени тебе потребовалось, чтобы найти его? — тихо спросил Бартоломью у брата.
Стивен подошел ближе.
— Весь вчерашний вечер и половина сегодняшнего утра. Так что попробуй только отказаться от его услуг.
— Я не могу даже надеть ботинки, — проворчал в ответ Бартоломью, отчаянно борясь с чувством собственной беспомощности. — А сейчас не в том положении, чтобы капризничать.
— Ну и прекрасно!
Облегчение на лице брата читалось слишком отчетливо. Стивен очень боялся, что Бартоломью снова откажется от любой помощи. Толли откинулся на подушки. Теперь нетрудно было найти бывшего солдата, нуждающегося в заработке: они встречались на каждом шагу, после того как Бонапарт капитулировал во второй раз, — но вот отыскать именно такого, который служил в Индии… Да, его брату пришлось приложить немало усилий.
— Спасибо, Стивен, — произнес Бартоломью.