Не удостоив собеседника ответом, я быстро зашагала вверх по лестнице, сильно хлопнув входной дверью, грохот которой еще несколько секунд стоял у меня в ушах. Кривошеин открыл не сразу. Я даже подумала, что его нет дома, но щелчок ключа, раздавшийся после четвертого звонка, известил о том, что хозяин на месте. Судя по его длинному халату и редким мокрым прядям, свисавшим на лоб, я сделала вывод - Герман Павлович принимал душ.
- Здравствуй, Катя. Извини, совсем запамятовал о твоем визите, - предлагая жестом мне войти, проговорил доцент. - Ты взяла зачетку?
- Добрый вечер, - сказала я негромко, озираясь по сторонам. - Конечно, взяла.
- Проходи в комнату. Жена вышла в магазин. Скоро вернется. Мы как раз успеем закончить, - сладко улыбаясь, произнес собеседник.
- Вы же говорили, что она больна? - у меня начали закрадываться неприятные подозрения, но я продолжала разуваться, отгоняя глупые мысли.
- Ей стало лучше, - спокойно ответил он.
Войдя в комнату, я опешила. Посредине стоял маленький журнальный столик, на котором торжественно возвышались две бутылки красного вина в окружении вазочек с конфетами и фруктами. У стены располагалась двуспальная тахта, которая была... разобрана.
- Я тут буду сдавать экзамен? - пробормотали мои чуть дрогнувшие губы, а брови поднялись в знак непонимания ситуации.
- А чем плохо? - вкрадчиво поинтересовался мужчина, слегка приобняв меня сзади за плечи. - Ты хочешь получить оценку пять?
Я отстранилась от него и отошла на безопасное расстояние. По телу побежали мурашки, голова отчаянно соображала, что предпринять. Намеки собеседника мне не нравились, а его жадно скользящий по моей фигуре взгляд, приводил в бешенство.
- Наверное, мне лучше уйти, - решив, что честь дороже стипендии, заявила я.
- Зачем спешить? - довольно усмехнулся он. - Давай сначала пригубим вина, потом немного поиграем и... я нарисую в твоей зачетке высший бал.
- Герман Павлович, Вы понимаете, о чем говорите? - взывая к его совести, процедила я, бледнея.
- Естественно, красавица. Я давно уже мечтал провести с тобой вечер, только ты все время ускользала.
Сказав это, экзаменатор с хищно горящими глазами кинулся на меня, едва не перепрыгнув через аккуратно сервированный столик, который нас разделял. Мне стало страшно и противно, а на его лице появилось какое-то кошачье выражение, будто я была не женщина, а пойманная мышка. Шарахнувшись к окну, я попыталась прикрыться от нападения руками, но он сильно схватил меня за волосы, вынуждая упасть на колени. Рухнув на пол, я больно ушиблась, однако инстинкт самосохранения заставлял действовать независимо от болевых ощущений. Я умудрилась дотянуться до бутылки вина как раз тогда, когда озверевший Кривошеин пытался стащить с меня узкие черные брюки, со свитером он уже справился. Резко саданув тяжелой стеклянной емкостью об стол, я разбила ее вдребезги, обрызгав бордовым вином, как кровью, весь палас и кресло. Когда острый край разлетевшейся на части бутылки "Арбатского" оказался возле горла ученого насильника, вместо похотливого огня в его глазах появился панический ужас. Герман Павлович принялся бормотать что-то в свое оправдание, мне же кроме ключа от входной двери от него ничего не было нужно. Подцепив с пола свитер, я медленно двинулась к выходу, продолжая легонько надавливать на кадык побледневшего доцента. Он открыл мне дверь, осторожно повернув в замке ключ, чтобы, не дай Бог, не пораниться о мою оснащенную смертоносным осколком руку. Когда я очутилась за пределами его квартиры, а он, в свою очередь, освободился от угрозы для жизни, Кривошеин истерично завопил на весь подъезд:
- Ты поплатишься за это, маленькая шлюха! Я добьюсь, чтобы тебя выгнали из университета! Слышишь, дрянь?!! Тебе никогда не сдать этот экзамен! Ни-ког-да!!!
Его визгливый голос, все еще гудел эхом в моем измученном сознании, когда я, держа в руках груду собственных вещей, выскочила из подъезда, по пути одеваясь.
Валентин ждал меня, сидя на железной перекладине, которая скромно торчала с края детской площадки. Увидев, в каком я виде, он опешил, потом сообразил и бегом бросился ко мне.
- Что?! Что он с тобой сделал?! - подхватив выпавшее из моих трясущихся рук пальто, воскликнул парень.
Я молчала, как партизан, а из глаз текли слезы. Быстров принялся застегивать мои надетые впопыхах сапоги, потом накинул на осунувшиеся, вздрагивающие от мелкой судороги плечи пальто и, обняв меня, тихо, но грозно спросил:
- Он к тебе приставал, да?
Судя по тону моего друга, я поняла, что пришел последний час бедного лысого доцента. А допускать этого, в связи с и без того скверной ситуацией, было нельзя. Поэтому я, набравшись смелости, прошептала:
- Нет. Это недоразумение.
- Я убью его!!! - прорычал парень, направляясь к подъезду.
- Нет! - я бросилась на старенькую коричневую дверь, как на амбразуру, твердо решив стоять до конца, но не пропустить рассвирепевшего защитника к Кривошеину. - Не хватало еще, чтобы нас посадили за нанесение телесных повреждений милейшему с виду преподавателю!
- Мне наплевать! Я переломаю ему все кости, чтобы он впредь не смог прикоснуться ни к одной девушке, - взгляд собеседника метал молнии, способные поджечь воздух.
- Не смей, - процедила я, сильнее вжимаясь в дверь. - Это не твое дело.
- Мое! - он принялся испепелять меня газами, вероятно, намериваясь тем самым устранить мое тело, как препятствие перед входом в дом. - Старый козел пристает к моей девушке, а ты говоришь, что мне не должно быть до этого дела?
- Валентин, - я нахмурилась. - Ты воспринимаешь меня, как свою собственность. Как вещь, на которую кто-то посмел покуситься. Но я не бездушный предмет и я - НЕ ТВОЯ!
У меня началась истерика. Сквозь поток неудержимых слез, градом струящихся из глаз, я бормотала, отбиваясь от его объятий:
- Ты такой же, как все мужчины. Тебя ничего не интересует, кроме уязвленного чувства собственника. Ты ничем не лучше озабоченного доцента. Я не хочу тебя больше видеть!
Бросившись в сторону от злополучного дома, я не оглядываясь, крикнула:
- Если ты полезешь к нему, клянусь, я возненавижу тебя!
Быстров не стал меня догонять. Наверное, он обиделся на тот поток гадостей, который я на него вылила, но мне сейчас было все равно. С трудом разбирая дорогу из-за затуманенных солёной пеленой глаз я добралась-таки до метро, куда и нырнула, стараясь скрыться от глаз любопытных прохожих. Доехав до нужной станции, я вышла на Московский проспект и медленно побрела вдоль ярко горящих вечерних фонарей. Вокруг было темно и прохладно, похоже, зима, наконец, вспомнила о своих обязанностях и принялась замораживать город. Я, практически, совсем успокоилась. Глаза просохли, а на губах даже появилась усталая улыбка. Разрешив одни проблемы, я, кажется, нашла новые. Теперь предстояло побороться за место в институте, которого меня пообещал лишить Герман Павлович. Но ведь не все же наши "препады" такие гады? Скорее, наоборот. Так что шансы на исход военных действий в мою пользу были, и, как мне казалось, неплохие. Если, конечно, Валя не осуществил свою угрозу и не отправил доцента в больницу. Тогда мне можно попрощаться с мечтой о врачебной практике, которую я так бережно лелеяла все эти годы.
Когда я подходила к собственному дому, было уже около восьми часов, о чем мне сообщил пробегавший мимо по своим делам старичок. В десять я обычно гуляю с Лари, так что времени у меня до этого мероприятия еще предостаточно. Я хотела поскорее попасть в квартиру, чтобы позвонить Вере и пожаловаться на озабоченного Кривошеина, грозившегося сломать мне жизнь. А также я мечтала рассказать подруге про странное поведение Валентина, который, попросту, вывел меня из себя. Его тупое упрямство и самоуверенность абсолютно не соответствовали образу доброго белокурого спасателя, с которым я недавно познакомилась.
Поднявшись по ступенькам широкого крыльца, я взялась за дверную ручку, потянув ее на себя. Раздался скрип несмазанных пружин. Мои ноги, облаченные в полусапожки на высоком каблуке, цокая металлическими набойками, двинулись дальше. Я довольно быстро минула лифты, направляясь к лестнице, по которой постоянно ходила домой, так как жила невысоко. Пройдя через очередной дверной проем сквозного подъезда, я оказалась на первой ступеньке и уже было собралась штурмовать бетонный марш, как вдруг кто-то сзади схватил меня за шею, подставив к горлу острый холодный предмет. Вероятно, это было лезвие ножа, но от неожиданно нахлынувшей волны ужаса, я не могла определить точно.
- Тс-с-с-с... - прошипел глухой мужской голос возле самого уха, а его рука, державшая оружие, слегка надавила на мою кожу, причинив слабую, но все-таки ощутимую боль.
Неизвестный решительно потащил меня назад, не позволяя оглянуться. Мысленно определив место нашего положения, я поняла, что меня ведут в неиспользуемую жителями часть подъезда, где располагались хозяйственные помещения, доступ к которым имела лишь уборщица. Значит, цель преступника - попасть туда, где ему никто не помешает осуществить задуманное. Вот только что он задумал?
Мне стало тяжело дышать, от страха подкашивались ноги, сердце отчаянно билось, вырываясь из высоко вздымающейся груди. Мое обессиленное тело по-прежнему волокли в тихое укромное местечко, не переставая при этом держать наготове нож, угрожающе давивший на горло.
"Вот и пришла моя последняя минутка, - с ужасом подумала я, боясь пошевелиться. Тому, кто будет повешен, не суждено утонуть... Ну а мне? Мне, похоже, суждено таки быть сегодня изнасилованной. И это в лучшем случае".
Когда меня бросили к стене и надавили на спину так, что лицо едва не размазалось по холодной поверхности, я невольно застонала от боли. Неизвестный начал поднимать мое не очень-то длинное пальто, стремясь добраться одетой в вязаную перчатку рукой до застежки на брюках. Но, когда ему это удалось, на втором этаже хлопнула дверь, затем раздались чьи-то быстрые шаги, которые приближались. Он на секунду замешкался, но мне хватило и этого. Воспользовавшись ослаблением его хватки, я резко обернулась и со всего размаха ударила бандита коленом между ног. Он согнулся пополам, перестав держать меня. Не помня себя от страха, я кинулась прочь из подъезда, едва не сбив с ног спускающуюся вниз по лестнице соседку. Лишь оказавшись на улице в нескольких десятков метров от дома, я перевела дыхание, тщетно пытаясь усмирить сумасшедшее биение сердца.
- Этот козел поджидал меня в моем собственном подъезде, - обиженно пробормотала я себе под нос, забираясь в автобус. - Меня хотело изнасиловать чучело в полосатом "петушке" с самодельной дыркой для глаз. Господи! Что же это за день такой?
Спустившись в метро, я начала набирать знакомый номер подруги на первом встречном таксофоне. У Верки было занято. Пытаясь восстановить в памяти номера Андрея и Валентина, я начала звонить им. У Каменского взяла трубку мама, сообщившая мне, что ее сын на репетиции, а телефон Быстрова вообще не подавал признаков жизни. Наконец, мне удалось пробиться к Верке. Услышав мой сбивчивый рассказ, она потребовала, чтобы я немедленно ехала к ней. Не раздумывая над полученным приглашением, я отправилась на Елизаровскую, где и встретилась с подружкой.
- Ты в порядке?! - увидев меня, выходящей из стеклянных дверей подземки, воскликнула встревоженная девушка.
- Вроде, да, - неуверенно отозвалась я. - Как же хорошо, что ты у меня есть, Верочка!
Она улыбнулась, принимая мой своеобразный комплемент. Вскоре мы добрались до ее квартиры, где было тихо и пусто, так как родители подруги оказались в отъезде.
- Ты позвонила Валентину? - задумчиво спросила собеседница, когда я поведала ей все сегодняшние события, начиная с домоганий доцента и кончая инцидентом с маньяком.
- Пробовала, но его не было дома, - кисло усмехнувшись, ответила я.
- Позвони сейчас, - настаивала она, строго глядя на меня.