Маркиз вошел следом за ней в комнату и остановился, угрюмо глядя на свою невесту. Эмили стояла около высокого кресла, опираясь дрожащей рукой на его спинку, на ее бледном личике сверкали огромные глаза, дыхание было прерывистым. Она выглядела очень юной, хорошенькой и чрезвычайно испуганной. Девушка не проявила никакого желания подойти и поздороваться со своим женихом, пока мать не произнесла льстиво-укоряющим тоном: "Эмили, дорогая!" Тут она тронулась с места и, протянув Ротерхэму руку, сказала:
- Как поживаете?
- Весьма вдохновенная речь! - заметил он. - Правда, вы и не должны вести себя так, словно я единственная ваша опора и радость в жизни.
- Эмили немного устала, - объяснила леди Лейлхэм, - к тому же она вела себя, как глупый и непослушный ребенок, и знает, что должна вам во всем признаться.
Ротерхэм устремил на девушку настороженный взгляд.
- Ле-леди Серена сказала, что мне не с-следует р-рассказывать, мама!
- Мы очень многим обязаны леди Серене, моя милая, однако твоя мама лучше знает, что тебе делать, - вкрадчиво ответила леди Лейлхэм. Она встретила гневный взгляд маркиза с абсолютным спокойствием, лишь улыбнувшись ему накрашенными губами. - Бедная девочка боится, что вы рассердитесь на нее, лорд Ротерхэм. Но я уверила ее, что полное признание влечет за собой и полное прощение. Особенно если оно сопровождается глубоким раскаянием.
Несчастная Эмили, видя, что ее жених еще больше помрачнел, почувствовала, что теряет сознание. Но маркиз думал сейчас совсем не о ней. Он понимал, что почва уходит у него из-под ног, благодаря мастерской, как он вынужден был в холодной ярости признать, уловке леди Лейлхэм. Сейчас Ротерхэм уже не знал, как помешать Эмили сдаться на его милость, и тут последовало признание - сбивчивые, стыдливые фразы, искусно отредактированные матерью. Когда она получила его письмо, то подумала, что он сердит на нее; он так долго не приезжал к ней, что она решила, будто он ее больше не любит; а тут еще Джерард сказал ей такие ужасные вещи, что она просто испугалась. Но леди Серена спасла ее в тот момент, когда она уже и сама раскаивалась в том, что сделала такую гадкую вещь. Леди Серена уверила ее, что не надо бояться лорда Ротерхэма. Поэтому она вернулась домой и сейчас плачет, не переставая, потому что ей очень стыдно. И она надеется, что он простит ее и поверит, что она больше никогда не совершит ничего подобного...
Ротерхэм очнулся, когда Эмили умолкла, и увидел, что девушка смотрит на него вопросительно.
- Эмили, - спросил он резко, - ты любишь Джерарда?
- Нет, - ответила та, и в ее искренности нельзя было усомниться.
Значит, путь к бегству отрезан, подумал маркиз. Оставался единственный выход - разыграть оскорбленного любовника и разорвать помолвку. Однако этого делать было нельзя. Одно дело спровоцировать девочку на то, чтобы она швырнула ему в лицо его подарок - прекрасное кольцо с бриллиантом. И совсем другое - подтолкнуть невесту к тому, чтобы она сбежала с его воспитанником, а потом обрушиться на нее с обвинениями. Интересно, размышлял Ротерхэм, какое давление на Эмили оказала мать, чтобы она вдруг так страстно возжелала выйти за него замуж? Сейчас, похоже, она уже не думала ни о богатстве, ни о положении. Если бы ему только удалось избавиться от леди Лейлхэм, они с Эмили наверняка смогли бы прийти к взаимопониманию. Если малышка вообще была способна что-либо понимать, что, судя по ее внешнему виду, вызывало у него сомнение.
- Думаю, было бы лучше, если бы мы поговорили об этом наедине, - сказал Ротерхэм.
Но леди Лейлхэм не собиралась разрешать ему это. К несчастью, Эмили страшилась своего жениха еще больше, чем матери, поэтому не поддержала это предложение, а кинулась под защиту леди Лейлхэм.
В этот миг дверь отворилась и в комнату вплыло поразительное создание.
- Я так и знала! - произнесла миссис Флур зловеще. - И кто дал тебе право, Сьюки, принимать гостей в моем доме? - Старая женщина вцепилась в руку мистера Горинга, поддерживавшего ее, и добавила: - Нет, оставайся здесь, Нед! Ты знаешь все, что здесь сегодня происходило. Ты - настоящий друг, и таким же был твой отец!
Ротерхэм, зачарованно взиравший на это великолепное существо, с трудом перевел взгляд на леди Лейлхэм, и то, что он увидел, поразило его. На лице матери Эмили ясно читались злость и досада, однако под ними, если только он не ошибался, таился сильнейший страх. Так это та таинственная бабушка, о которой он расспрашивал Эмили во время своей первой встречи с ней! Он снова внимательно взглянул на старую леди. Миссис Флур уселась в понравившееся ей кресло и приказала мистеру Горингу поставить ей скамеечку для ног. Она была одета в приличествующее случаю блестящее платье с полосками темно-красного цвета и пышной шелковой отделкой. Это потрясающее платье было надето на кринолин, модный в дни ее юности, и атласный капот. Множество брошей украшали ее корсаж с низким вырезом, а на шею бабушка Эмили надела несколько ниток очень крупных жемчугов. Красный шелковый тюрбан и блестки соперничали с пучком страусиных перьев, а с мочек ушей свисали серьги с двумя блестящими рубинами.
- Вот и ладно! - Миссис Флур довольно кивнула головой и подвинула к себе поближе скамеечку. На ногах у нее были красные туфли на каблуках и с пряжками. - А теперь дайте-ка мне взглянуть на этого бесценного маркиза, о котором я так много слышала!
Леди Лейлхэм, на губах которой застыла фальшивая улыбка, прошептала Ротерхэму:
- Моя дорогая мама - очень эксцентричный человек.
- Я не эксцентричная и не глухая, - обрезала ее дорогая мама. - Я обычная женщина из хорошей купеческой семьи. Может быть, у меня нет твоих великосветских замашек и ужимок, но ума явно побольше. И вот что: представь-ка мне лучше этого маркиза вместо того, чтобы стоять там, кусать губы и гадать, что он думает о твоей матери. Он может думать все, что угодно. И если Эмма хочет выйти за него замуж - что еще не факт - что ж, тогда ему лучше поскорее привыкнуть к ее бабушке.
- Как поживаете? - бесстрастно осведомился Ротерхэм с легким поклоном, однако глаза маркиза продолжали с живым интересом изучать удивительную старую леди.
В ответ она тоже уставилась на гостя, смерив его взглядом от кончиков ботинок до черных волос.
- Бог мой, да вы сущий арап! - воскликнула миссис Флур. - Ну что ж, говорят, красота не в лице, а в делах. Но судя по тому, что я знаю, милорд, ваши делишки не очень-то красивы.
- Вы не должны обращать внимания на маму, она у нас такая шутница! торопливо сказала леди Лейлхэм.
- Будет лучше, если это я не стану обращать на него внимания, заметила миссис Флур, явно находившаяся в воинственном настроении. - Вы уж не обессудьте, что я уставилась на вас, милорд, но я никогда не видела таких странных бровей. Теперь я понимаю - Эмма, куколка моя, ты часто думала, что маркиз сердится на тебя, но на самом-то деле это просто у него так брови растут. Он с этим ничего не может поделать, а жаль!
Ротерхэм продолжал сохранять суровое выражение лица. В любой другой ситуации он бы из кожи вон лез, чтобы угодить миссис Флур, потому что она очень понравилась ему, но так как старая дама была настроена враждебно, маркиз увидел в ней единственную надежду на спасение и стал раздумывать, как бы побыстрее вывести ее из себя.
- Дорогая мама, ты же знаешь, что Эмили хотела поговорить с лордом Ротерхэмом наедине, - вмешалась леди Лейлхэм. - Не думаешь ли ты, что...
- Нет, не думаю! - оборвала ее миссис Флур. - Более того, это не Эмма хотела побыть с ним наедине. А даже если бы и захотела, о какой уединенности можно говорить, пока ты стоишь над ней, Сьюки?
- Ты забываешь, я ведь ее мать.
- Если я и забываю, то кто в этом виноват? Веди себя, как мать, - и, может быть, я не забуду этого. По лицу бедняжки Эммы видно, что вы оба ее запугивали. Правильно, Нед, усади малышку в кресло. Не бойся, рыбка моя, тебе здесь нечего бояться!
- Ничего подобного! - воскликнула леди Лейлхэм. - Лорд Ротерхэм был весьма снисходителен к нашей Эмили, в чем я не сомневалась. И он не произнес ни единого слова осуждения, правда, доченька?
- Да, мама, не произнес... - ответила та слабым испуганным голоском.
- Надеюсь! - В глазах у миссис Флур сверкнула злость. - Но это не значит, что он не услышит ни слова осуждения от меня - нет, он очень много слов услышит! О да, очень хорошо быть высокородным джентльменом, милорд, и смотреть на меня, словно я паук. Скорее всего, вы считаете меня просто вульгарной старой женщиной. Но я думаю, что если кто и виноват в том, что случилось, так это именно вы!
- Мадам, я не против вульгарности, - ответил Ротерхэм. - А вот чего я действительно не терплю, так это вмешательства в мои дела. И лучше бы вам сразу понять это.
Миссис Флур вскипела:
- Ха! Стало быть, когда я говорю вам, что не допущу, чтобы моя внучка была несчастна, это означает вмешательство? Так, что ли?
- Если Эмили несчастна по моей вине, спасти ее может лишь она сама.
- Мама, умоляю тебя, помолчи! - запричитала леди Лейлхэм. - Что за чушь! У Эмили есть все основания считать себя самой счастливой девушкой на свете.
- Можешь сколько угодно подлизываться к его светлости, Сьюки! Но не вздумай воображать, что ты можешь приказывать мне замолчать, иначе мы с тобой рассоримся. А тебе это не выгодно! С тех пор, как Эмма обручилась с этим маркизом, она выглядит очень плохо, от ее былой веселости ничегошеньки не осталось.
- Мама, дорогая, я уже тысячу раз говорила тебе, что Лондон с его шумными развлечениями оказался для нее слишком утомительным.
- Тогда вам не придется больше волноваться о ее здоровье, - произнес Ротерхэм, - потому что мы не собираемся жить в Лондоне.
Это заявление, сделанное в отрывистой, деловой манере, поразило Эмили.
- Не собираемся... жить в Лондоне? - повторила она громко. - Нет!
- Дитя мое, лорд Ротерхэм имел в виду, что вы большей частью будете жить в Делфорде или Клейкроссе, - пояснила леди Лейлхэм. - А весенние месяцы, естественно, будете проводить в столице.
- Нет, я не это имел в виду, - сказал маркиз спокойно, но решительно. Я закрываю лондонский Ротерхэм-Хаус.
- Закрываете Ротерхэм-Хаус? - вскричала леди Лейлхэм, словно не веря своим ушам. - Но почему?
Маркиз пожал плечами:
- Я не люблю жить в городе и ненавижу светские приемы.