Фортескью кинул карты на стол рубашкой вверх.
- Черт вас побери, Трейси, вы принесли мне неудачу, - сказал он без всякой досады. - Пока вы не появились, шли вполне приличные карты.
- Бельмануар, штавлю швою гнедую против вашего нового шерого, прошепелявил виконт, подходя к столу со стаканчиком с костями.
- Чтоб я лопнул, так не годится! - крикнул Уайлдинг. - Не соглашайтесь, Дьявол! Вы видели это животное?
Партия закончилась, и картежники были готовы перейти на кости.
- Положитесь на удачу, Бельмануар, и соглашайтесь! - посоветовал Притчард, обожавший рисковать чужим имуществом, но крепко державшийся за свое.
- Да, соглашайтесь, - поддержал его Фолмут.
- Не надо, - сказал Фортескью.
- Конечно, соглашусь, - безмятежно ответил его милость. - Мой серый против вашей гнедой. Считаем лучший из трех бросков. Вы начинаете?
Виконт небрежно тряхнул стаканчик. Выпали две тройки и двойка.
Положив руку на плечо Фортескью и поставив ногу на перекладину стула, Трейси наклонился и кинул на стол кости. Он опередил виконта на пять очков. Следующий кон выиграл Фодерингем, но последний - опять его милость.
- Черт побери! - громко, жизнерадостно сказал виконт. - Поштавьте твоего шерого против моего Ужаша!
- Гром и молния, Фодерингем! Вы и его проиграете! - предостерегающе воскликнул Неттлфолд. - Не ставьте Ужас.
- Чушь! Принимаете штавку, Бельмануар?
- Конечно, - ответил герцог и бросил кости.
- О, если у вас настроение играть, я сражусь с вами на право попытать счастье с темноволосой красавицей! - крикнул ему через комнату Маркем.
- А что поставите вы? - спросил Фортескью.
- О, что он пожелает!
Виконт бросил и проиграл. Его милость выиграл и второй кон.
- Похоже, мне везет, - заметил он. - Я поставлю красавицу против ваших имений, Маркем.
Сэр Грегори со смехом покачал головой.
- Ну, нет! Оставьте ее себе!
- Я так и поступлю, мой милый. Она не в вашем вкусе. Я даже не вполне уверен, в моем ли.
Вытащив табакерку, он протянул ее хозяину дома. Остальные, увидев, что их насмешки не достигли цели, заговорили о другом.
За вечер его милость выиграл три тысячи гиней: две в карты и одну в кости, проиграл своего великолепного серого и снова отыграл его у Уайлдинга, которому тот достался. Он ушел в три утра вместе с Фортескью: оба были совершенно трезвы, хотя герцог выпил немалое количество бургундского, а пунша столько, сколько другому не выпить без серьезных последствий.
Когда лорд Эйвон закрыл за ними дверь, Трейси повернулся к своему другу:
- Пройдемся, Фрэнк?
- Раз нам по пути - конечно, - ответил тот, беря герцога под руку. - По Брок-Стрит и через Серкус будет короче.
Некоторое время они шли молча. Минуя стоявшего у дверей лакея, Фортескью добродушно пожелал ему доброй ночи и получил порядком подпитой ответ. Герцог не сказал ничего. Фрэнк внимательно вгляделся в его лицо.
- Вам сегодня везло, Трейси.
- Немного. Я надеялся, что смогу целиком вернуть проигрыши прошлой недели.
- Наверное, у вас долги?
- Похоже на то.
- Большие?
- Милый мой, я понятия не имею - и не хочу! Пожалуйста, не надо проповеди!
- Не будет. По этому поводу я уже сказал все, что мог.
- И не раз.
- Да, много раз. И это на вас не оказало никакого действия - словно я и не говорил.
- Еще меньшее.
- Наверное. Мне жаль, что вы такой - ведь где-то в вас таится доброе, Трейси.
- Что за причудливая логика привела вас к этому умозаключению?
- Ну, - со смехом сказал Фортескью, - в самых плохих людях, как правило, остается что-то хорошее. Этим и руководствуюсь, ну и вашим добрым отношением ко мне.
- Было бы интересно узнать, когда это я был к вам добр - если не считать того раза, когда мне пришлось научить вас не соваться в мои дела.
- Я не имел в виду того случая, - последовал сухой ответ. - Я расцениваю его иначе. Я говорил о благих намерениях.
- Сильнее, чем этими словами, себя не осудишь, - спокойно заметил его милость. - Но мы отклонились от темы. Когда я был к вам добр?
- Вы прекрасно знаете. Когда вытащили меня из этой отвратительной долговой ямы.
- Теперь вспомнил. Да, это действительно был добрый поступок. Интересно, почему я его совершил?
- Вот и я хотел бы знать.
- Надо полагать, я испытывал к вам некую приязнь. Определенно, я не сделал бы такого больше ни для кого.