141858.fb2
- В роду Уинчемов не было ни одного вига.
- И вы надеетесь, что никогда не будет, а? А что Дик? Он верен Претенденту?
- По-моему, мистер Ричард не интересуется политикой, сэр.
Карстерз поднял брови - и наступило молчание.
Через пару минут мистер Уорбертон откашлялся.
- Я... я думаю, сэр... не предполагаете ли вы... э-э... бросить вашу... э-э... профессию?
Милорд не сдержал отрывистого смешка.
- Право, мистер Уорбертон, я только-только начал.
- Только?.. Но год назад - мистер Ричард...
- Я его остановил? Да, но, сказать по правде, сэр, я с тех пор мало преуспел!
- Так значит, сэр, вы... не приобрели... э-э... дурной славы!
- Господи, нет, конечно! Дурной славы - ну, скажете тоже! Признайтесь, Уорбертон: вы вообразили меня каким-то героем? Может, "Джентльменом Гарри"?
Уорбертон покраснел.
- Ну, сэр... Я... э-э... не знаю.
- Я вижу, мне придется вас разочаровать. Думаю, что в полиции обо мне не слыхали. И, сказать по правде, это занятие меня мало привлекает.
- Тогда почему же вы продолжаете, милорд?
- Нужен же мне какой-то повод ездить по стране, - взмолился Джек. - Я не могу бездельничать.
- Вы... вы вынуждены... э-э... грабить, милорд?
Карстерз недоумевающе наморщил лоб:
- Вынужден? А, я вас понял, Уорбертон. Нет, мне хватает на жизнь сейчас. Было время... но это в прошлом. Я граблю, чтобы развлечься.
Уорбертон не сводил с него пристального взгляда.
- Меня удивляет, милорд, что Карстерза это может... развлечь.
Секунду Джон напряженно молчал, а когда наконец заговорил, тон его был вызывающим и непривычно горьким.
- Люди, мистер Уорбертон, не были ко мне столь добры, чтобы я испытывал угрызения совести. Но если вам будет приятно это знать, я скажу, что граблю очень и очень редко. Вы недавно обмолвились о моей возможной... э-э... кончине... в подвешенном состоянии. Мне кажется, вам не стоит этого опасаться.
- Я... мне очень приятно это узнать, милорд, признаюсь, - выдавил адвокат.
Больше он ничего не смог добавить. После продолжительного молчания он снова достал объемистый свиток пергамента и положил его перед графом, виновато пробормотав:
- К делу, милорд!
Карстерз вернулся к действительности и с нескрываемым отвращением уставился на бумаги. Потом неторопливо подлил вина в рюмки. Покончив с этим, он мрачно вздохнул и, встретившись глазами с мистером Уорбертом, рассмеялся в ответ на их насмешливый блеск и сломал печать.
- Ну, раз вы так настаиваете - к делу, сэр!
***
Мистер Уорбертон переночевал в "Шашках" и уехал в Уинчем на следующий день двухчасовой почтовой каретой. Весь вечер он играл с его светлостью в пикет и экарте, а потом отправился спать, так и не сумев еще раз поговорить о цели своего визита. Когда он пытался направить разговор к нужной теме, попытки его мягко, но решительно пресекались - и невозможно было настаивать. Милорд, веселый и обаятельный собеседник, говорить о "деле" не желал. Он услаждал адвоката пикантными историями и анекдотами о загранице, но ни разу не позволил мистеру Уорбертону заговорить о доме и о брате.
Адвокат отправился на отдых, несколько успокоенный прекрасным расположением духа молодого графа, но в тоже время подавленный своей неудачей.
На следующее утро он встал в двенадцать, но все равно раньше милорда, поднявшегося только к ленчу, который тоже был подан в дубовую гостиную.
Граф вошел в комнату как всегда неспешно, но решительно - и отвесил Уорбертону великолепный поклон.
Потом он увлек его полюбоваться на свою кобылу Дженни, которой немало гордился. Когда они вернулись в гостиную, стол уже был накрыт, и мистер Уорбертон понял, что времени отстаивать свое мнение у него почти не осталось.
Слуга милорда оставался в гостиной, прислуживая им, пока господин не приказал ему пойти позаботиться о чемодане адвоката. Когда за ним закрылась дверь, Карстерз откинулся на спинку стула и с довольно невеселой улыбкой повернулся к своему гостю:
- Я знаю, мистер Уорбертон, вы хотите убеждать меня. Я буду слушать, если надо. Но я предпочел бы не возвращаться к этому разговору, честное слово.
Услышав в этом голосе непреклонность, Уорбертон благоразумно отказался от последней попытки.
- Я понимаю, что это болезненный вопрос, милорд, и больше ничего не скажу. Только... не забывайте - и подумайте, я вас умоляю!
Его озабоченность тронула графа.
- Клянусь, вы слишком добры ко мне, Уорбертон. Могу только сказать, что ценю вашу доброту и терпение. Надеюсь, вы простите мне кажущуюся недружелюбность и поверите, что я искренне вам благодарен.
- Я хотел бы быть вам полезнее, мастер Джек, - пролепетал Уорбертон, расстроенный печальным голосом своего любимца. Он вынужден был поторопиться: уже дожидалась карета, и чемодан устроили на крыше. Когда они остановились на крыльце, ему оставалось лишь стиснуть руку его светлости и попрощаться. Потом он поспешно сел в карету, и дверца за ним захлопнулась.
Милорд отвесил поклон и проводил взглядом покатившийся по улице тяжелый экипаж. Потом, подавив вздох, повернулся и направился к конюшне. Слуга, заметив его, пошел навстречу.
- Кобылу, сэр?
- Именно так, Джим. Кобылу. Через час.
Он повернулся, собираясь уйти.
- Сэр... ваша честь!
Он оглянулся:
- Ну?