- О! О! Всегда, Гарольд? А теперь говорите правду!
- Почти всегда, - поправился он.
- Ужасный человек! Значит, признаетесь, что у вас были прегрешения?
- Но такие мелкие, дорогая моя, - извинялся он. - И клянусь, первым моим шагом по прибытии в Лондон был визит в Уинчем Хаус. Вообразите мое разочарование... мое несказанное огорчение (это сверх того, что я проиграл тысячу в фараон), когда я нашел раковину пустой, а Венера...
Она остановила его, ее веер укоризненно замер в воздухе.
- Сэр! Вы сказали, что вашим первым шагом был визит ко мне!
Он улыбнулся, откинув локоны.
- Я должен был сказать первым существенным шагом.
- Вы считаете потерю тысячи гиней несущественной? - задумчиво спросила она.
- Ну... едва ли. Жизнью надо наслаждаться, и, в конце концов, что такое тысяча гиней? Я получил от этого удовольствие.
- Да! - выдохнула она, глаза ее сверкнули. - И я так считаю! Какие удовольствия у человека, если он не азартен и не тратит денег? О, ладно! она пожала плечиком, закончив разговор на эту тему. - Видели вы последнее время Трейси?
- Он был на придворном балу в Версале, где я тоже присутствовал, но не имел возможности поговорить с ним. Я слышал, что он очень популярен в Париже.
- Да! - гордо заявила она. - У него французские манеры... Я так хочу увидеть его, но боюсь, он и не думает возвращаться. Я знаю, что он месяцы назад обещал герцогине Девонширской быть на ее рауте... даже до того, как был назначен день. Она обожает Трейси... но я не надеюсь увидеть его там, она вздохнула и постучала по земле туфелькой с алмазной пряжкой. - Гарри, я замерзла! Отведите меня в Павильон! Не сомневаюсь, там танцуют... там должен быть Дикки.
- Дикки? - повторил он, - Дикки! Лавиния, только не говорите мне, что это еще один претендент на ваше сердце?
- Какой вы гадкий, неделикатный! Это мой муж!
- Ваш муж! Неужели...!
Она искоса бросила на него взгляд, кокетливый и укоризненный.
- Теперь, полагаю, ваша душа успокоилась?
- Конечно! Всего лишь муж! Пустяк, не более того!
- Мой муж вовсе не пустяк! - рассмеялась она. - Я очень к нему привязана.
- Это становится серьезным, - нахмурился он. - Но ведь это, безусловно, не модно?
Она встретила его поддразнивающий взгляд и опустила ресницы.
- Капитан Лавлейс, вы можете проводить меня в Павильон.
- Милая мучительница, только после того, как вы перестанете называть меня так.
- Гарольд, я правда, замерзла, - жалобно промолвила она и вырвала у него руку, которую он начал подносить к губам. - Нет, нет! Люди смотрят... Глядите, вот возвращается мой противный братец! Заявляю, что не останусь выслушивать его гадкие издевательские замечания!.. Пойдемте!
Они вместе пересекли лужайку, перебрасываясь легкими остротами, перемежаемыми с его стороны комплиментами, полными классических сравнений, более или менее ошибочных, а с ее - довольными смешками и шутливыми упреками. И так они подошли к Павильону, где музыканты играли на скрипках для тех, кто хотел танцевать, и где собралась к этому времени большая часть посетителей, так как снаружи очень похолодало. В одном конце зала были расставлены карточные столы, за которыми представители обоих полов играли в кости и карты, пили бургундское или негус, мужчины поднимали тосты за дам и очень часто дамы возвращали тосты с большим кокетством и низкими приседаниями.
Лавиния откинула капюшон, расправила свои перья, отряхнула юбки и разгладила оборки. Затем она величественно прошествовала вперед, с поднятой головой, раскрытым веером, опустив руку в перчатке на бархатный рукав кафтана Лавлейса. Ричард, заметив движение у входа, поднял глаза и увидел ее. Он не узнал ее спутника, но блеска в ее глазах и счастливого изгиба полных губ ему было достаточно, чтобы понять, что с ней кто-то, кого она с удовольствием встретила. Он мог хорошенько разглядеть Лавлейса, пока эта красивая пара приближалась, и не мог не восхититься изящным породистым лицом со смеющимися серыми глазами, четко очерченными жизнелюбивым ртом и решительным подбородком. Он не был сюсюкающим нарумяненным комнатным песиком, очевидно, что у этого мужчины был характер, воля и, помимо всего, огромное обаяние. Он увидел, что Лавиния покраснела и хлопнула капитана веером по руке в ответ на какое-то замечание, и сердце его упало. Он поднялся и пошел им навстречу.
Леди Лавиния, мило улыбнувшись, похлопала его по руке с несколько хозяйским видом.
- Дикки, дорогой, я нашла старого друга... очень старого друга! Разве это не прелестно! Капитан Лавлейс - мистер Карстерз.
Мужчины поклонились друг другу, Ричард неохотно, капитан с веселой bonhomie <Доброжелательность (фр.).>.
- Сэр, хочу признаться, что я один из молящихся в храме, где вы первосвященник! - дерзко объявил он, снова кланяясь, на этот раз миледи.
- Вы один из многих, сэр, - улыбнулся Ричард.
К ним спотыкающейся походкой подошла леди Деверу и поцеловала Лавинию с демонстративной нежностью.
- Жизнь моя, дражайшая! Моя милая Лавиния! Леди Лавиния подставила ей напудренную щеку.
- Дорогая Фанни, как чудесно снова видеть вас! - заворковала она. Сквозь полуопущенные ресницы она поглядывала на огромнейшую прическу подруги, с ее валиками, напудренных локонов и искусственными цветами, водруженными на верхушку этого, сооружения.
- Но, ангел мой! - воскликнула леди Фанни, отступая на шаг, чтобы окинуть ее взглядом. - Вы, наверное, болели?
- Как странно, моя дорогая! - улыбнулась Лавиния. - Я как раз хотела задать вам тот же вопрос! Я целый век вас не видела. Неужели мы обе выглядим такими жуткими клячами? - она обратила свое очаровательное лицо к мужчинам и умоляюще улыбнулась им.
Комплименты посыпались на нее, и леди Деверу, прекрасно осознавая, что ее болезненно желтоватый цвет лица, несмотря на пудру и румяна, должен был казаться еще желтее рядом с бело-розовой Лавинией, вспыхнув от раздражения, отвернулась, умоляя свою дражайшую Лавинию пойти с ней вместе поиграть в фараон. Но, как выяснилось, Лавиния собиралась посмотреть на игру в кости за столом Ричарда: она клялась, что принесет ему невероятную удачу.
- Не сомневаюсь, дорогая моя, - отвечал ей муж. - Но я сегодня не играю. Может быть, ты пойдешь и принесешь удачу Бобу? - он кивнул в сторону полковника, который, откинувшись за столом, сидел со стаканчиком костей в руках.
Лавиния надула губки.
- Нет. Я хочу, чтобы играл ты!
- Не поможет, леди Лавиния! - протянул сэр Грегори. - У Ричарда сегодня дьявольское настроение.
Селвин встряхнул стаканчиком с костями и оглянулся на Маркема с невинно удивленным видом. Затем он медленно повернулся и уставился на серьезное, почти суровое лицо Карстерза с еще большим удивлением. Он начал снова трясти кости и, поджав губы, перевел взгляд на своего противника.
- Неужели? - процедил он с нарочитой грустью.
Даже Лавиния присоединилась к общему смеху, не столько из-за слов остроумца, сколько из-за комического выражения лица и преувеличенной медлительности, с которой он разыграл эту сценку.
Кто-то выкрикнул пари Лавлейсу, который тут же его принял, и глаза Лавинии снова засверкали, когда она проводила капитана к столу.
Ричард пошел за каким-нибудь освежающим напитком для нее, а по возвращении нашел ее, склонившейся над стулом Лавлейса. Положив руку на его плечи, она бросала кости на стол. Он появился как раз во время, чтобы увидеть, как она захлопала в ладоши и услышать ее крик:
- Мне повезло! Мне везет! Я брошу еще!
Оглянувшись назад, она увидела лицо мужа, и лицо ее изменилось.