- Конечно, дорогая моя, - он поднялся и предложил ей руку. - Я буду иметь честь посетить тебя... завтра.
- Да? Как это мило! Приходи обедать, Трейси! Ричард обещал быть у Фортескью.
- В таком случае, я с большим удовольствием принимаю твое приглашение... Ради неба, кто это? К ним подбегал Лавлейс.
- Лавиния! Я искал вас повсюду!...ах, ваш слуга, сэр! - он поклонился его милости и взял Лавинию за руки.
- О... о, Гарольд!.. вы помните Трейси? - нервно сказала она.
- Трейси! Я не узнал вас под маской! Последний раз я видел вас в Париже.
- Неужели? Сожалею, что не знал о вашем присутствии там. Очень много лет прошло с тех пор, как я имел честь вас видеть.
- Пять, - кивнул Лавлейс и бросил улыбчивый влюбленный взгляд на Лавинию.
- Совершенно верно, - поклонился его милость. - Я вижу, вы возобновили знакомство с моей сестрой.
Когда они удалились, он задумчиво погладил подбородок.
- Лавлейс... а Ричард такой ревнивый, такой неразумный. Очень надеюсь, что Лавиния не совершила никакой неосторожности. Да, Фрэнк, я говорил сам с собой. Просто дурная привычка.
Подошедший сзади Фортескью, взял его за руку.
- Это признак безумия, мой дорогой. Джим Кавендиш требует вас.
- Требует? Могу я узнать почему?
- Он в карточной комнате. По-моему, там какое-то пари...
- В таком случае я должен идти туда. Вам лучше сопроводить меня, Фрэнк.
- Хорошо. Вы видели леди Лавинию?
Глаза его милости сощурились под маской.
- Я видел Лавинию. А еще я видел старого друга... по имени Лавлейс.
- Это капитан в пышном парике? Ваш друг, говорите вы?
- Я это сказал? Я должен поправиться: друг моей сестры.
- Неужели? Да, по-моему, я видел его в ее обществе.
Трейси загадочно улыбнулся.
- Осмелюсь предположить, что так и было.
- А как обстоит дело с вами, Трейси?
- Со мной? А что, собственно, со мной?
- Вы сказали мне сегодня утром, что наконец влюбились. Это правда? Вы действительно полюбили?
- Действительно? Откуда мне знать? Я знаю только, что чувствую эту страсть уже четыре месяца, и сейчас она сильнее, чем когда-либо. Это похоже на любовь.
- Тогда, если она хорошая женщина, надеюсь она согласится принять вас таким, каков вы есть, и сделать таким, каким сможет!
- Это очень хитроумно сказано, Фрэнк. Я вас поздравляю. Конечно, она согласится принять меня, а что до остального... думаю, нет.
- Черт побери! Трейси, если вы возьмете с ней такой тон, она не захочет иметь с вами дела!
- Я всегда достигал успеха.
- С вашими обычными девками, не так ли? Но если ваша Диана леди, она отправит вас подальше! Ухаживайте за ней, добивайтесь ее! Забудьте о своем проклятом самомнении и важности. Думаю, что вам понадобится смирить себя, валяться в пыли, если все, что вы мне рассказали о происшедшем между вами, правда!
Они остановились у двери в карточную комнату. Занавес отделял их от бальной комнаты, положив на него руку, Трейси надменно поглядел сверху вниз на друга.
- Валяться в пыли? Мне? Бог мой! Вы, должно быть, сошли с ума!
- Может быть, и сошел, но говорю вам, Трейси, если эта ваша страсть любовь, то странно, что вы ставите себя на первое место. И я не дам за нее понюшки табака! Вы хотите эту девушку не для ее счастья, а для своего удовольствия. Это не та любовь, о которой я говорил, что она спасет вас от себя самого. Когда она придет, вы не будете считаться с собой. Вы осознаете свою ничтожность и, самое главное, будете готовы принести ради нее любую жертву. Да, даже если это приведет к тому, что вы ее потеряете!
Губы его милости насмешливо искривились.
- Ваше красноречие поразительно, - заметил он. - Я с Парижа так не забавлялся.
ГЛАВА 20
Его милость герцог Эпдовер принимает участие в игре
Когда на следующий день герцог Эндовер обедал на Гросвенор-Сквер, ему удалось очень тонко заставить сестру почувствовать подспудную тревогу. Он позволил себе несколько любезных замечаний по поводу ее дружбы с капитаном Лавлейсом, в которых она прочитала неодобрение и зловещее предостережение. Она боялась его, как не боялась мужа, и знала, что если он поймет всю глубину ее чувств к старому поклоннику, то примет весьма действенные меры, чтобы прекратить их общение. Именно тогда, всецело из-за возвращения герцога, она сказала Лавлейсу, что он не должен так явно ее обожать. И навещать ее так часто тоже не следует. Было утро, они находились в будуаре, и Лавиния выглядела очаровательно и соблазнительно в своем пеньюаре, с ненапудренными золотыми локонами, слегка подвязанными кружевной фестончатой рюшью. Во всяком случае Лавлейс отбросил свою шутливую изящную манеру и схватил ее в объятья, почти задушив своими страстными необузданными ласками.
Миледи стала вырываться, слегка вскрикнула и расплакалась. Его поцелуи только усилили рыдания, он поднял ее на руки, и отнеся к креслу, бережно опустил на него. Затем, обмахнув платком пол у ее ног, он опустился перед ней на колени и взял ее руки в свои.
- Лавиния! Богиня! Я вас обожаю!
Сообразив, что слезы портят цвет лица-, леди Лавиния отобрала у него свои руки и стала промокать глаза.
- О, Гарольд! - укорила она его.
- Я вас оскорбил! Какой я негодяй...
- О, нет, нет! - леди Лавиния снова протянула ему руку. - Но это гадко с вашей стороны, Гарри! Вы не должны больше так делать никогда, никогда!
Его рука обвила ее талию.
- Но я люблю вас, милая!