- ...потому что вы же сами видите, здесь нет ягод.
Она круто повернулась и спокойно двинулась назад к живой изгороди.
И тогда - как это произошло, она не могла потом вспомнить - ее схватили сзади, и прежде чем она смогла шевельнуться, большой шелковый платок был наброшен ей на голову, и рот ее оказался туго завязан. Все это время ее крепко держала твердая, как сталь, рука.
Отчаянно сопротивляссь, ей удалось высвободить одну руку и яростно ударить нападавшего тонким хлыстиком. Последовала короткая борьба, его вырвали и, несмотря на все усилия освободиться, связали ей кисти рук за спиной.
Затем похититель перекинул ее бьющееся тело через плечо и без единого слова зашагал в лес.
Теперь Диана не двигалась, сберегая силы до того момента, когда они ей понадобятся, но глаза ее над шелковой повязкой полыхали страхом и яростью. Она заметила, что ее несут не в глубь леса, а вдоль его края, и не удивилась, когда они выбрались на дорогу за поворотом.
С тошнотворным ужасом она увидела стоявшую у обочины карету и, еще не зная толком, догадалась о своей судьбе. Как сквозь туман, увидела она около дверцы кареты мужчину, а затем ее запихнули внутрь, и она почти упала на мягкие подушки сиденья. Вся ее энергия сосредоточилась на том, чтобы не потерять сознания. Постепенно она победила слабость и настороженно стала вслушиваться в то, что говорилось снаружи.
Она уловила одну лишь фразу, произнесенную знакомым мурлыкающим голосом.
- Отпусти их и привяжи к луке седла вот это, - затем наступило молчание.
Вскоре она услышала приближающиеся шаги. Невнятное бормотание Харпера, - и дверца, открывшись, впустила в карету его милость герцога Эндове-ра. Карета качнулась и покатилась по дороге.
Трейси с улыбкой посмотрел сверху вниз в пылавшие возмущением глаза с золотыми искорками.
- Тысяча извинений, мисс Боули! Позвольте мне убрать этот шарф.
Говоря это, он развязал узел, и шелк соскользнул с ее лица.
Какое-то время она молчала в поисках слов, способных выразить всю ее ярость. Затем алые губы" открылись, обнажив крепко стиснутые белые зубки.
- Вы - пес! - бросила она ему, сдавленным голосом. - О, вы - пес! Вы трус! Развяжите мне руки!
- С удовольствием, - он поклонился и занялся тугим узлом.
- Прошу, примите мои искренние извинения за доставленные вам тяжкие неудобства. Я уверен, что вы признаете их необходимость.
- О, если бы здесь был мужчина, готовый защитить меня! - бушевала она.
Его милость тянул неподдающийся узел.
- Снаружи их трое, - невозмутимо ответил он. - Но не думаю, что они согласятся услужить вам в этом.
Сняв узы, он откинулся в угол, любуясь ей.
Взгляд его упал на ее покрасневшие запястья, и выражение лица сразу изменилось. Он, нахмурившись, наклонился вперед.
- Поверьте мне, я этого не хотел, - произнес он и коснулся ее кисти.
Она отбросила его руку.
- Не прикасайся ко мне!
- Прошу прощения, дорогая моя, - он снова небрежно откинулся на сиденье.
- Куда вы меня везете? - требовательно спросила она, стараясь, чтобы в голосе не прозвучал испытываемый ею страх.
- Домой, - ответил его милость.
- Домой?! - она недоверчиво повернулась к нему с надеждой в глазах.
- Домой, - и уточнил:
- в наш дом.
Надежда снова умерла.
- Это смехотворно, сэр.
- Творить смех - искусство, приобретаемое великим трудом.
- Сэр... мистер Эверард... или кто вы там еще... если есть в вас хоть искра рыцарства, если вы вообще питаете ко мне хоть какие-то теплые чувства, вы немедленно высадите меня.
Никогда не казалась она ему более красивой, более желанной. Глаза ее, блестевшие от непролившихся слез, светились мягким блеском, молящий трагический рот пытался улыбнуться.
- Но, кажется, ни одно из этих определений ко мне не подходит, пробормотал ею милость и подумал, не заплачет ли она теперь. Ему никогда не нравились слезливые женщины.
Но Диана была горда. Она понимала, что слезы и мольбы ни к чему не приведут, и была полна решимости не разрыдаться, по крайней мере в его присутствии. Треиси удивился, когда она расправила юбки и устроилась поудобнее на подушках с самым невозмутимым видом.
- Тогда, сэр, раз вы так недружелюбны, прошу, скажите мне, что вы собираетесь со мной делать? - ее тон был небрежным, почти кокетливым, но он, со своей почти сверхъестественной проницательностью, почувствовал таящийся за ним отчаянный страх.
- Конечно, дорогая моя. Я собираюсь на вас жениться, - ответил он, поклонившись.
Она стиснула руки так, что побелели пальцы.
- А если я откажусь?
- Не думаю, что вы откажетесь, моя дорогая.
Она не смогла подавить дрожь.
- Я отказываюсь! - резко вскричала она.
От улыбки, с которой он встретил это заявление, у нее кровь застыла в жилах.
- Не спешите. По-моему, вы будете счастливы выйти за меня замуж. В конце концов, - протянул он.
В ее громадных глазах появилось загнанное отчаянное выражение, лицо побелело. Сухие губы с трудом разлепились.
- По-моему... вы будете... очень сожалеть... когда появится... мой отец.