Когда король Португальский узнал, что король Джон женился на Изабелле Ангулемской, он пришел в ярость. Ведь португальская столица готовилась к почетной встрече английских послов, которые якобы должны были сделать от имени Джона официальное предложение инфанте. Это было чудовищное оскорбление — незаслуженное и неожиданное. Сначала португальцы сочли, что это неправда. Когда же весть подтвердилась, португальский король велел незадачливым послам немедленно убираться восвояси. Его величество не стал унижаться до жалоб и возмущенных протестов, но мысленно решил, что никогда не простит этой обиды.
Еще больше был потрясен Юг де Лузиньян, когда вернулся к себе в замок и узнал о случившемся. Ральф объяснил, что Изабеллу пригласили погостить родители и отказать им в этой просьбе было невозможно. Что может быть естественней, чем желание отца и матери повидаться с дочерью?
Юг был вынужден признать, что он и сам ответил бы на такую просьбу согласием.
— И ты не знал, что этот нечестивец ее подстерегает? — накинулся он на брата.
— Откуда?! Ведь он сам был у нас в замке, вызвал сюда графа Ангулемского и сказал, что теперь в Ангулем не поедет!
— Они оба обманули нас — и король, и граф Ангулемский! Ведь Изабелла была обручена со мной!
— Что верно, то верно.
— Этого просто не может быть!
— Увы, брат, это правда.
— И они уже успели пожениться! Изабелла же совсем ребенок.
— Мне кажется, что она не такой уж ребенок.
— О Боже Небесный! Я не могу представить ее рядом с этим развратником!
— Брат, тебе лучше забыть о ней.
— Что ты в этом понимаешь? Она была так прекрасна. Я берег ее, был нежен… Я откладывал свадьбу, потому что она еще такая юная, мне не хотелось пугать се. Но я любил ее всей душой. Я думал о нашем будущем… И вдруг я узнаю, что ее нет… Что она досталась Джону! Ты же знаешь, какая у него репутация. Представляешь, что он с ней сделает?
— Еще раз говорю, тебе лучше забыть о ней, — повторил Ральф. — Ее для тебя больше не существует. Она едет в Англию, там будет коронация.
— Ее похитили у меня!
— Не обманывай себя, брат. Вполне возможно, что она весьма охотно дала себя похитить.
— Разве такое возможно?
— Корона источает слишком яркое сияние. И потом, Юг, в Изабелле было слишком много чувственности. Ты не видел этого, потому что она тебя околдовала. Конечно, она необычайно хороша собой. В жизни не видел женщины, которая могла бы сравниться с ней красотой. Но я думаю, что ты должен радоваться такому исходу дела. Еще неизвестно, чем бы все это кончилось.
— Ты говоришь о вещах, в которых ничего не смыслишь, — оборвал его старший брат. — Изабелла была моей невестой. Я любил ее. Я теперь не смогу полюбить ни одну другую женщину. Клянусь, это правда.
Ральф печально покачал головой:
— Я так виноват перед тобой, что упустил ее.
— Нет, Ральф, всякий на твоем месте поступил бы так же. Мы стали жертвой коварного обмана. Но я этого так не оставлю. Можешь мне поверить, я отомщу Джону.
— Как?
— Я убью его.
— Только не совершай необдуманных поступков. И не говори так громко. Королю могут донести.
— Надеюсь, что донесут. О, как я его ненавижу! Он обманщик, подлец, нечестивец. Нельзя было доверять такому человеку корону. Ее следовало передать юному Артуру. Клянусь Богом, я никогда не забуду и не прощу этой подлости. Джон заплатит мне жизнью. Немедленно пошлю к нему гонца, чтобы вызвать его на поединок.
— Неужели ты думаешь, он согласится с тобой драться?
— Всякий человек чести счел бы это своим долгом.
— Как можно говорить о чести с тем, кто не понимает смысла этого слова?
— И все равно мое решение остается в силе. Я вызываю короля на поединок.
Слуги не осмеливались беспокоить королевскую чету, а сами молодые выходили из опочивальни лишь к обеду, да и то весьма неохотно.
Джон погрузился в мир страсти, и все прочие дела утратили для него всякий интерес.
Он не ошибся в своей избраннице. Изабелла отличалась такой же ненасытностью, как и он сам. Они идеально соответствовали друг другу. Чувственность составляла основу ее натуры, именно этим, должно быть, и объяснялась магическая притягательность Изабеллы для противоположного пола. Джон за всю свою богатую приключениями жизнь не встречал женщины более завораживающей: полуодетое тело, полное прелести расцветающей женственности, было похоже на античную скульптуру. Джон не мог налюбоваться на свою юную жену. Обучать ее тайнам эроса было величайшим наслаждением, а Изабелла оказалась необычайно понятливой и способной ученицей. Ей помогала инстинктивная, природная чувственность. Девочке давно уже приходилось сдерживать зов плоти. Она пыталась соблазнить Юга де Лузиньяна, но тот проявил благородную сдержанность. Зато Джон был начисто лишен каких бы то ни было предрассудков, и Изабеллу это не могло не радовать.
Они рано ложились спать и поздно вставали.
В первые недели брака молодые почти не покидали ложа.
Джон говорил:
— Теперь у меня есть все, о чем я мечтал: корона Англии, корона Нормандии, а самое драгоценное, чем я владею, это моя Изабелла.
Как-то раз король в середине дня вышел из опочивальни, чтобы присесть к накрытому столу. Тут ему доложили, что прибыл гонец от Юга де Лузиньяна.
— От кого? — удивился Джон. — Что ему от меня нужно? — Он скривился. — Неужели это имеет ка-кое-то отношение к королеве? Ладно, пусть подождет. Я позову его, когда буду готов.
Он вернулся в опочивальню, и Изабелла сладострастно потянулась ему навстречу. Ее плечи были прикрыты шелковой голубой накидкой, отороченной мехом; прекрасные волосы разметались по плечам.
— Там посланец от Юга де Лузиньяна, — сказал король. — Какая наглость!
— Чего он хочет? — спросила Изабелла.
— Это мы сейчас выясним.
Джон обхватил её лицо ладонями, заглянул в глаза. Потом спустил накидку с ее плеч и залюбовался красотой ее тела. Изабелла смотрела на него затуманенным взором, но думала в эту минуту о Юге. Он был такой высокий, такой красивый. Зачем только он, дурачок, так противился ее домогательствам? Интересно, как все обернулось бы, если бы Юг не устоял?
Зато теперь она королева, а быть королевой замечательно. Джон снова укутал се плечи накидкой, потом взял жену за руки и помог ей подняться.
— Не буду смотреть на тебя, любовь моя, иначе останусь без обеда. Ты куда привлекательней, чем самые изысканные яства.
Обернувшись к двери, он крикнул:
— Пусть гонец Лузиньяна войдет.
Он усадил Изабеллу на кровать, положил руку ей на бедро, и тут в дверях появился посланец.
— Ты смеешь беспокоить меня, когда я нахожусь в опочивальне у королевы? — надменно осведомился Джон. — Что тебе велено передать?
— Мой господин Юг де Лузиньян вызывает вас, милорд, на поединок.
— О нет! — невольно воскликнула Изабелла.
Джон сжал ей руку.
— Твой хозяин наглец, дружище. А ты безумец, что передаешь мне его слова. Я терпеть не могу дерзких посланий, а также тех, кто мне их привозит. Тебе не приходило в голову, что я могу лишить тебя возможности исполнять подобные поручения в будущем?
Изабелла увидела, что на лбу у гонца выступила испарина. Девочка знала этого человека — он служил у Юга оруженосцем.
— Бедняжка не виноват, что ему дали такое поручение, — заступилась она за несчастного.
Джон улыбнулся. Его все восхищало в жене, даже то, что она сует нос не в свое дело. Она не хочет, чтобы гонца казнили? Что ж, быть посему.
— Королева права. Наглец не ты, а твой господин. Ты же всего лишь выполнил приказ. Иди и сообщи ему, что, если он устал от жизни, я назначу своего представителя, который будет с ним биться.
Гонец был счастлив, что гроза миновала. Взмахом руки Джон велел ему удалиться, и оруженосец поспешно воспользовался предоставленной возможностью.
Когда он удалился. Джон обернулся к Изабелле:
— Каков нахал! Он воображает, что я стану с ним драться. Это было бы ниже моего достоинства. Впрочем, если хочет поединка, будет ему поединок. У меня полным-полно рыцарей, которые почтут за счастье оказать такую услугу своему государю. — Джон вновь стянул накидку с плеч Изабеллы и уткнулся лицом ей в грудь. — Как ты думаешь, доложит он своему господину, в каком виде застал нас с тобой? Надеюсь, что доложит. — Тут он громко расхохотался. — После этого господин Юг окончательно уразумеет, сколь многого он лишился, и воспылает еще большей воинственностью.
Изабелла не улыбалась. Она вспоминала Юга, к которому испытывала самые добрые чувства. Неужто он будет лежать холодный и недвижный в луже крови? Ни за что на свете! Если будет поединок, то Юг непременно выйдет победителем.
Однако у нее на время пропало всякое желание и обедать, и заниматься любовью.
Получив ответ короля. Юг де Лузиньян пришел в ярость:
— Подлый трус! Он испугался! Знает, каков будет исход поединка. Неужто он думает, что я соглашусь драться с жалким наемником? — Он обернулся к гонцу. — Ты видел короля?
— Да, милорд.
— А королеву?
— Да, милорд.
— Они были вместе?
Гонец кивнул.
— Как выглядела королева?
Оруженосец недоуменно пожал плечами.
— Ну, она выглядела довольной?
— Да, милорд.
Ничего удивительного, ведь она совсем еще ребенок, подумал Юг. Бедняжка, что ждет ее в жизни?
Юг отправился к брату и сообщил ему, что король отказывается от поединка.
— А чего ты ждал? — пожал плечами Ральф.
— Ничего. Я знал, что он трус.
— Люди такого склада всегда трусливы. Лучше всего будет, брат, если ты забудешь об этом оскорблении. Найди себе другую невесту — добрую, красивую, и она родит тебе сыновей. Многие почтут за счастье стать женой Лузиньяна.
Юг покачал головой:
— Нет, к этому я еще не готов. Сначала я должен выполнить клятву — отомстить Иоанну Английскому.
— Но как?
— И ты еще спрашиваешь? Ведь ты тоже Лузиньян, ты должен понимать, в каком состоянии находится страна. Король Французский заключил перемирие с Джоном, но мир будет недолгим. Герцог Бретонский и его многочисленные сторонники считают, что именно он, Артур, законный наследник престола, а Джон — узурпатор. Корона непрочно сидит на его голове, и я постараюсь ее оттуда сорвать. Клянусь тебе. Ральф, что в скором времени Нормандия будет принадлежать не Джону, а французскому королю, которому я собираюсь присягнуть на верность. Ричард Львиное Сердце был другом нашей семьи. Джон нам враг. Не успокоюсь до тех пор, пока не отомщу этому развратнику, похитившему мою невесту.
— Это дерзкие слова, брат.
— Но истинные и правдивые. В этом ты скоро убедишься сам.
Наконец даже Джону стало ясно, что бездействовать далее нельзя. Изабелла тоже хотела поскорее отправиться в Англию, чтобы короноваться на царство. И еще ей ужасно хотелось посмотреть на море, которого она никогда не видела. Радостное возбуждение молодой жены передавалось и Джону. Он как бы смотрел на мир глазами юной девушки, и это новое ощущение казалось ему восхитительным.
Королевская чета тронулась в путь.
Первую остановку они сделали в аббатстве Фонтевро, у королевы-матери.
Альенора была совершенно очарована невесткой. В этой молоденькой девушке она увидела отражение самой себя — много лет назад Альенора была точно такой же свежей, чувственной, жадной до жизни.
В то же время рядом с этой девочкой Альенора чувствовала себя древней старухой. Поездка в Кастилию отняла у королевы слишком много сил. Она была рада спокойной жизни в монастыре, ежедневно ходила к могилам мужа, Ричарда, Джоанны.
— Моя жизнь кончена, — сказала она Изабелле. — Иногда человек заживается на свете слишком долго. Судьба обошлась бы со мной милосерднее, если бы жизнь моя кончилась, когда умер Ричард.
Но кое-какие радости в жизни у королевы все— таки остались, и не последней из них были воспоминания о прошлом. Иногда картины минувшего восставали в ее памяти так ярко, словно все это происходило не далее, как вчера.
— Живите полной жизнью, дитя мое, — советовала она невестке. — В этом и есть весь секрет бытия. Я старалась использовать каждую минуту моей жизни, и теперь мне есть что вспомнить. Даже в те годы, когда меня держали в заточении, я наслаждалась каждым часом.
Альенора подумала о Джоне, и мысли эти были невеселы. Она слишком хорошо знала своего младшего сына. Какая трагедия, что Ричард погиб в расцвете лет! Настоящая насмешка судьбы — ведь он совсем недавно вернулся из опасного крестового похода, сумел вырваться из замка Дюренштейн, где его держали в плену. Надо же было тому злодею послать в короля роковую стрелу! И вот теперь у Альеноры остался только Джон.
Альенора знала, каким образом Джон добыл невесту. Он отнял Изабеллу у Юга де Лузиньяна обманом. Если б Лузиньяны знали, что король хочет забрать Изабеллу себе, они ни за что не выпустили бы ее из замка. Неужто сын думает, что такие вещи сходят с рук? Грядет расплата, в этом королева не сомневалась. Джон наслаждается жизнью, ничем, кроме постельных дел, не интересуется. Он не в состоянии понять, что скоро грянет буря. Или же закрывает на это глаза? Лузиньяны поднимутся против английской короны. Графа Ангулемского Джон привлек на свою сторону, но это не компенсирует испорченных отношений с воинственными и могущественными Лузиньянами. Не следует также забывать об оскорблении, нанесенном королю Португальскому. В Бретани ждет своего часа Артур, его мать и Ги де Туар. Самый же опасный противник — Филипп Французский. Неизвестно, что он замышляет. Скорее всего потирает руки, видя, как безрассудно рискует Джон своей короной.
«Но я уже слишком стара, чтобы тревожиться из-за подобных вещей, — думала Альенора. — Жизнь моя окончена. Да и что бы могла я изменить? Предостеречь Джона? Он не станет слушать. Он слышит только смех своей малютки, видит лишь ее красивое личико. Короля занимают только новые способы любви, туч, собравшихся над его головой, он не видит».
Может быть, хотя бы девочка прислушается к голосу рассудка? Она тоже полна чувственности, уже сейчас, в таком раннем возрасте, являет собой зрелую, страстную женщину. Альенора и сама когда-то была такой же. Но способна ли Изабелла понять, что будуар — не самое важное в жизни?
— Король влюблен в вас, милая, но так будет не всегда, — сказала Альенора невестке.
Изабелла удивленно уставилась на свекровь. Как так? Неужто король может разлюбить свою жену?
— Мужчины любят разнообразие, дорогая, — продолжила королева-мать.
— Вы хотите сказать, что Джон меня разлюбит?
— Нет, я этого не говорила. Вы всегда будете для него первейшей красавицей. Я знаю ваш тип красоты — время над ней не властно. Без ложной скромности скажу, что судьба наделила меня тем же даром. Когда я вышла замуж за отца вашего мужа, Генрих был страстно в меня влюблен. А ведь наш брак многим казался неравным. Я была старше Генриха на целых двенадцать лет, но это его не остановило. Мы были страстными любовниками! Как вы с Джоном. Но не прошло и года со дня нашей свадьбы, а другая уже носила под сердцем его ребенка.
Изабелла в ужасе отшатнулась.
— Все так и было, — продолжила Альенора. — Я узнала о случившемся, лишь когда король сам принес ко мне в опочивальню новорожденного. Я так и не простила этого своему мужу. В наших отношениях образовалась трещина. Любовь переросла в ненависть. Будь я тогда мудрее, я сказала бы себе: ничего не поделаешь, таковы мужчины. Им приходится отправляться в походы, воевать, и там без женщин обойтись они не могут. Мне бы уразуметь, что интрижки и любовные приключения короля ровным счетом ничего не значат, его сердце все равно принадлежит мне. Но я была слишком молода, и мы с Генрихом стали злейшими врагами. Если бы не это, наши сыновья относились бы к своему отцу иначе, не восставали бы против него. Я часто думаю о Генрихе в последние годы. Хожу к нему на могилу, разговариваю с его тенью, вспоминаю годы, прожитые вместе. Если бы я не совершила столько ошибок, все могло бы сложиться иначе. Мы были бы не врагами, а друзьями. Ведь нас связывало очень сильное чувство. Не знаю, что это было — любовь или ненависть, но у людей нашего склада от любви до ненависти и обратно всего один шаг… Однако я утомляю вас старческой болтовней. Вы никак не возьмете в толк, чего от вас нужно старухе. Зачем она вам все это рассказывает? Ведь у вас есть любящий муж, считающий вас совершенством. Сколько раз он говорил вам, что вы — бесценное сокровище, предел его мечтаний. Но так было и у нас с Генрихом. Скажите, дитя мое, как вы поступите, если Джон начнет изменять вам с другими женщинами?
Изабелла немного подумала, прищурила широко открытые глазки и весьма решительно заявила:
— Тогда я стану изменять ему с другими мужчинами.
— Надеюсь, до этого не дойдет, — мягко произнесла Альенора.
Изабелла пришла в восторг, увидев морс. Ей хотелось броситься в волны, гладить их руками.
Джон снисходительно посматривал на свою юную подругу.
— На свете есть много такого, что мне хотелось бы показать тебе, любовь моя, — сказал он.
Они поднялись на корабль, и Изабеллу невозможно было увести в каюту. Взволнованно вглядывалась она в горизонт, где белели скалы ее новой родины, ее королевства.
— Скоро твоя головка будет увенчана короной, — сказал Джон. — Никогда еще Англия не видела столь прекрасной королевы.
Он тоже был взволнован, возвращаясь на родину. Англию Джон любил больше, чем другие свои владения. Здесь его всегда встречали гостеприимно, не то, что в заморских феодах, где многие поддерживали Артура. Англия единодушно высказалась в пользу Джона. Так решил Вильям Маршал и прочие уважаемые люди. Значит, своим триумфом Джон обязан англичанам. В знак благодарности он везет к ним самую прекрасную королеву в мире.
Король собрал в Вестминстере совет и, весь сияя от гордости, представил лордам свою супругу. Ее красота и очарование произвели на англичан такое впечатление, что все и думать забыли об истории с португальским сватовством. Не осуждали лорды короля и за коварство, с которым он отобрал невесту у Юга де Лузиньяна. В конце концов французский граф с его проблемами был слишком далек от английских берегов.
Народ же с нетерпением ждал коронации. Все помнили, что прежнюю свою жену Джон так и не короновал. Уже давно ходили слухи, что король собирается с ней развестись. Многие жалели бедную Хадвизу, но новый брак короля был встречен одобрительно. Королевская свадьба и коронация — это большой праздник. Будут пляски, костры, бесплатная выпивка. Когда же простой народ увидел, как юна и прекрасна новая королева, восторгам не было предела.
Хьюберт Уолтер, архиепископ Кентерберийский, приехал в Вестминстер, чтобы совершить торжественную церемонию. Король велел устлать полы в Вестминстере свежими травами и тростниковыми подстилками. Заказ был поручен мастеру Клеренсу Фитц-Вильяму, получившему за работу целых тридцать три шиллинга — тому сохранилось документальное подтверждение. Солировать в церковном хоре пригласили знаменитого певца Амброза, и король распорядился заплатить ему за исполнение гимна двадцать пять шиллингов.
Джон хотел, чтобы его подданные знали: коронация Изабеллы — дело не меньшей государственной важности, чем коронация самого короля. Пусть вся страна чтит королеву, восхищается ее юностью и красотой, гордится своим королем, сумевшим добыть такую невесту.
Англичане встретили новую королеву с восторгом, и коронация прошла в атмосфере всеобщего ликования.
Все видели, что Джон любит свою королеву и намерен оказывать ей самые высокие почести.
Джон и Изабелла были счастливы. Король души не чаял в своей жене, а если и смотрел на других женщин, то лишь для того, чтобы убедиться: ни одна из них не может сравниться с Изабеллой. Королева казалась Джону совершенством: сочетание полудетского тела со страстностью искушенной женщины было поистине неотразимо. Джону хотелось только одного — не разлучаться с Изабеллой ни на миг. Что же касается королевы, то она всецело отдалась новым для нее и таким интересным ощущениям. Ведь, невзирая на всю свою чувственность, Изабелла все еще была полуребенком. Новые впечатления всецело захватили ее. Внезапно она оказалась объектом такого массового восхищения, о котором прежде и не мечтала. Оказывается, жителям Англии она нравится ничуть не меньше, чем ангулемцам. Как приятно! Иногда Изабелла вспоминала о бедном Юге, представляла себе, как он, должно быть, мучается.
В том, что Лузиньян страдает, Изабелла ничуточки не сомневалась — не смеет же он, в самом деле, забыть свою невесту! Интересно, как бы все получилось, если бы они все-таки поженились? Наверняка не так, как с Джоном. Юг, конечно, очень красив, но он совсем не понимал свою невесту — не то что Джон, который с первой же встречи сумел заглянуть ей в душу. Изабелла не забыла своего прежнего жениха, но печалиться из-за него времени у нее не было — слишком много радостей дарил ей каждый новый день. Девочке нравилась и золотая корона, и всеобщее обожание. Церемония коронации привела ее в совершеннейший восторг. Быть королевой оказалось необычайно приятно. Изабелле понравилось путешествовать вместе с королем по стране — она купалась в лучах народной любви.
Еще ей нравилась красивая одежда. В прежней жизни Изабелла не могла носить таких великолепных платьев, сплошь усыпанных драгоценными камнями. Для путешествий в зимнюю пору король велел сшить для королевы шубку в пять слоев меха. На следующий день после коронации он подарил Изабелле пять штук тончайшей зеленой ткани и еще пять коричневой, чтобы Изабелла обзавелась новыми платьями. Джон дарил ей бриллианты, и Изабелла млела от восторга, видя, как пожирают глазами подданные ее прекрасное личико, озаренное сиянием драгоценных камней.
Нет, она ни о чем не жалела.
Поездки по стране были неспешными и совсем неутомительными. Король и королева часто останавливались в замках, и окрестные бароны спешили засвидетельствовать свое почтение царственной чете.
На Рождество король и королева сделали остановку в Гилдфорде, где состоялись шумные празднества. Королева обожала игры, и Джон не мешал ей предаваться любимому занятию. Все пели, танцевали, пили вино, угощались. Ни разу король и королева не вышли из своей опочивальни раньше полудня.
Дальше королевский поезд отправился на север — через графство Йоркшир в Ньюкасл и Камберленд, к самой шотландской границе. В марте Джон и Изабелла достигли Апеннинских гор, диких, кишащих волками. Юнон королеве нравилась жизнь, полная приключений. До тех пор, пока она не встретила Джона, ей совсем не довелось путешествовать, если не считать переезда из родительского замка к Лузиньянам.
На Пасху сделали остановку в Кентербери. Архиепископ Хьюберт Уолтер устроил в честь высоких гостей мессу в соборе. По древней традиции на головы короля и королевы вновь возложили короны, тем самым как бы короновав их на царство вторично.
Затем в архиепископском дворце состоялся пир. Джон был очень доволен.
— В Англии редко бывает, чтобы король и первый архиепископ ладили друг с другом, — объяснил он Изабелле.
После король сказал, что вскоре они вернутся в Вестминстер, ко двору, и Изабелле придется научиться обязанностям королевы.
Англия девочке понравилась. Конечно, зима здесь была куда более суровой, чем в ее родных краях, но Изабелла не страдала от холодов. Она была молодой, горячая кровь быстро бежала по жилам, а пятислойная меховая шуба защищала от злых ветров.
Однако, увы, восхитительное путешествие пришлось прервать.
Едва закончились Пасхальные торжества, как прибыл гонец от Альеноры. Королеве-матери так и не удалось обрести покой в монастыре — во владениях сына зрела смута. Альенора давно ожидала мятежа — еще с тех пор, когда ее сын обманом похитил у Юга де Лузиньяна невесту.
Новости и в самом деле были тревожные. Альенора советовала Джону немедленно отправляться на континент. Юг де Лузиньян, разъяренный коварством своего соседа графа Ангулемского, начал против него войну. Брат Юга Ральф был сенешалем замка Э в Нормандии, так что боевые действия начались и на территории этого герцогства.
Лузиньяны объявили, что не считают короля Джона своим сюзереном, и заявили о желании стать вассалами Филиппа Французского. Филипп, подобно терпеливому пауку, плел свою паутину, довольный ходом событий.
«Выход только один, — писала Альенора. — Собирайте армию и скорей выступайте в поход».
Джону жалко было прерывать жизнь, полную удовольствий, но письмо матери его встревожило. В глубине души король знал, что произойдет нечто подобное. А тут прибыл и второй гонец, от графа Ангулемского.
Тесть Джона сообщал, что Лузиньяны идут на него войной. Отчим юного Артура виконт де Туар оказался прекрасным стратегом. Воспользовавшись моментом, он от имени своего пасынка объявил набор в армию. Таким образом, против Джона выступили не только воинственные Лузиньяны и король Франции, но и Артур Бретанский.
Не хватало еще, чтобы мальчишка одержал верх!
И Джон решился. Ничего не поделаешь, придется покинуть Англию. Понадобится большая армия, чтобы одержать победу. Поэтому король разослал всем английским баронам приказ прибыть в Портсмут со своими воинами. Оттуда войско будет переправляться через Ла-Манш.
Тучи сгущались. Не замедлил пророкотать и первый гром.
Многие из баронов давно уже вели тайные переговоры друг с другом. Они вспоминали славные деньки той поры, когда на престол еще не взошел Генрих II. В ту пору каждый лорд чувствовал себя маленьким царьком. Правда, предания о старине дошли до нынешних баронов лишь в пересказе, но тем заманчивей казалось феодалам прошлое. Во времена короля Стивена барон обладал полной властью над своими землями, мог сам править суд, причем не только над вассалами, но и над всеми, кто оказывался в его владениях. Никто уже не помнил, что в ту эпоху дороги королевства были полны разбойниками, путники становились жертвой кровожадных лордов, которые грабили их, требовали выкуп или просто предавали лютой казни на потеху своим гостям. Недаром все честные англичане обрадовались, когда Генрих II навел в стране порядок. Недовольны остались лишь рыцари-разбойники, лишившиеся источника дохода.
Строгие, но справедливые законы Генриха II обеспечили мирным гражданам покой и безопасность. Никто из лордов не смел ослушаться грозного короля. Потом на престол взошел Ричард и ввел тяжелые подати, ибо короне нужны были деньги на подготовку крестового похода. Народ зароптал, но не взбунтовался — ведь средства понадобились королю на Священную войну. Протестовать значило бы оскорбить Господа, а это куда страшнее, чем поборы. Ричард ушел на войну, попал в плен к врагам, вернулся в Англию героем, и народ гордился своим королем. Знавшие его говорили, что на исходе своих дней Ричард Львиное Сердце был исполнен святости и благочестия.
Но Ричард погиб, и королем стал Джон. Он был куда менее популярен, чем старший брат. Не красавец, не герой, с репутацией нечестивца и распутника. В народе только и говорили о греховной жизни Джона в Ирландии, а когда он был еще графом Мортеном и братом короля, крестьяне и горожане прятали от него пригожих дочерей. Все знали, что Джон пытался захватить власть, когда Ричарда не было в стране. Но король вернулся, и Джон унижен, но молил о пощаде. Ричард простил его, однако отзывался о младшем брате пренебрежительно — мол, он слишком легко поддается чужому влиянию и не умеет воевать. Король из Джона не получится — он не сможет удержать на своей голове корону.
Великий Ричард презирал Джона — это было известно всякому. Знали об этом и бароны. Ходил слух, что Ричард прочил себе в наследники не Джона, а Артура.
И вот для королевства вновь настали трудные времена — на континенте началась война. Какое дело было лордам до заморских владений Джона? Многие из баронов имели нормандских предков, но давно уже стали англичанами и забыли о Нормандии. В Англии находились их поместья, в Англии проходила их жизнь, а тратить деньги в угоду честолюбию короля лорды не желали. С какой стати будут они рисковать жизнью вдали от своих владений?
Самые дерзкие из лордов созвали в Лестере совет и порешили, что ни один барон на зов короля не откликнется.
Если король хочет, чтобы лорды отправились с ним на войну, пусть вернет им старые привилегии, которыми пользовались их предки.
Тщетно дожидался король в Портсмуте своих баронов. Когда ему доставили письмо с условиями, Джон впал в неистовство. Впервые Изабелла присутствовала при одном из знаменитых припадков. Все последние месяцы Джон блаженствовал, всецело увлеченный Изабеллой, и ни разу не впал в буйство. Он гнал прочь неприятные мысли, не желая портить себе настроение.
Но случившееся перешло все границы. Эти мятежники осмеливаются разговаривать с ним так, как никогда не разговаривали с Ричардом или Генрихом! Оказывается, он должен выполнять их условия!
— Да раньше они сгорят в аду! — зарычал Джон и. корчась от бешенства, покатился по полу.
Изабелла смотрела на него широко раскрытыми глазами, а Джон сипел, изрыгал проклятия, рвал зубами тростниковые подстилки.
— Джон, ради Бога, прекратите! — не выдержала королева. — Вы делаете себе больно!
Но он не слышал. Джон слепо наносил удары направо и налево, а когда перепуганная Изабелла бросилась вон из комнаты, он даже этого не заметил.
Немного придя в себя, король велел посланцу предстать перед ним. Бедняга вошел, дрожащий и бледный — он уже знал, что с королем приключился один из его знаменитых припадков.
— Отправляйся к этим изменникам! — выкрикнул Джон. — Скажи им, что, если через неделю они не прибудут в Портсмут, я захвачу их замки и земли. А что ожидает изменников, пусть попробуют догадаться сами.
Гонец опрометью бросился вон из комнаты, мечтая только об одном — побыстрее унести ноги.
— Ну, чей замок ближе всего к Портсмуту? — спросил Джон.
Оказалось, что неподалеку расположены земли барона Вильяма Албини.
— Я покажу им. что мои слова — не пустая угроза, — объявил король. — Приказываю взять замок, сровнять его с землей, а всех его обитателей вздернуть. Пусть это будет уроком для остальных.
Забыв о жене, Джон немедленно выступил в поход. Губы его были плотно сжаты, глаза налиты кровью. Никогда еще свита не видела Джона исполненным такой решимости. Некоторые даже подумали, что, возможно, недооценивали своего короля.
Победа была скорой и решительной. Джон еще не успел добраться до замка, а Вильям Албини уже выслал ему навстречу посланцев во главе с собственным сыном, которого предлагал королю в качестве заложника. Барон клятвенно обещал, что немедленно соберет своих солдат и поступит в распоряжение Джона.
Король расхохотался. Он одержал верх! На этом мятеж баронов можно считать законченным. Теперь они знают, кто в стране господин.
И Джон был прав: бароны, опережая один другого, спешили в Портсмут со своими воинами. Привезли они и деньги.
Но Джон решил, что преподаст им еще один урок.
Он собрал все подношения, которые понадобятся для ведения войны, а лордам сказал:
— Вы разочаровали меня, господа. У вас заячьи сердца. Вы сидите и жиреете в своих замках, на землях, дарованных вам моим великим предком Вильгельмом Завоевателем. Вы забыли, что Нормандия принадлежит нам еще с тех пор, когда Ролло Великий отвоевал это герцогство у французов. Земля наших предков в опасности, а вы не желаете вынимать меч из ножен. Вильгельм Завоеватель проклял бы вас. Раз так, оставайтесь дома. Мне трусы не нужны. Я не возьму с собой ни вас, ни ваших солдат. Забираю лишь ваши деньги. Куплю себе лучше солдат, которые хотят и умеют воевать.
С этими словами он велел лордам возвращаться восвояси, а сам весело расхохотался. Джон чувствовал себя сильным и непобедимым. В таком настроении он и пересек пролив.
Французский король внимательно следил за развитием событий. Главной целью его жизни было возвращение короне Нормандии и прочих французских владений, отторгнутых в прежние века. Все заморские территории английской короны должны принадлежать Франции. Филипп был очень доволен, когда английским королем стал Джон, хоть гибель Ричарда опечалила этого мудрого государя, но Ричарда нет, и его уж не вернешь. Зато осталась великая цель: вернуть Франции славу и могущество, которыми она обладала в эпоху Карла Великого.
Джон слаб. Он криклив и кичлив, но настоящей силы в нем нет. Слишком любит запугивать окружающих, а это верный признак труса. Кроме того, он плохой политик и чересчур тщеславен. Нет, определенно. Джон может принести Франции много пользы. И Филипп перестал горевать по Ричарду, довольный тем, что судьба послала ему такого слабого противника.
Однако время ввязываться в новую войну еще не настало. Войны редко заканчиваются безусловной победой, а конфликт с Англией наверняка привел бы к затяжному кровопролитию и огромным расходам.
Самое главное — правильно выбрать момент. Пока же лучше делать вид, что Филипп на стороне Джона. Ник чему раскрывать свои истинные планы.
Джон совершил чудовищную глупость, похитив у Юга де Лузиньяна невесту. Как можно было не воспользоваться таким чудесным шансом? Опозоренные Лузиньяны жаждали мести. Это просто замечательно! Но час решительного столкновения еще не настал. Филипп позаботится о том, чтобы вражда Лузиньянов к Джону не ослабевала, но с большой войной придется повременить. Со временем Филипп выступит на стороне Артура. Тот присягнет Франции на верность, а Филипп предложит молодому человеку в невесты свою дочь Марию. Правда, малютке всего шесть лет, а Артур уже обручен с дочерью Анкреда Сицилийского, но это можно исправить. В результате Филиппу достанется Нормандия и прочие французские владения Джона. А может быть, со временем удастся прибрать к рукам и английскую корону. Вильгельм Завоеватель был всего лишь герцогом Нормандским, а отлично справился с этой задачей.
Но действовать еще рано. Будучи превосходным стратегом, Филипп с безошибочной точностью определял, когда пора действовать, а когда лучше выждать. Многие считали, что король чрезмерно осторожен, но наиболее мудрые из его советников знали: Филипп ошибок не делает.
Вот почему, когда Джон прибыл в Руан, его встретили послы Филиппа, сообщившие, что французский король предлагает начать переговоры и не поддерживает мятеж, поднятый Лузиньянами.
Джон воспринял это как проявление слабости и раздулся от сознания своего величия. С французским королем они договорились встретиться в Лез-Анделисс.
Встреча прошла вполне дружелюбно, и Филипп пригласил Джона и его прекрасную жену посетить Париж.
Изабелле очень понравилось при французском дворе. Филипп был сама галантность и радушие.
— Я отведу вам лучшие покои, — говорил он. — Самые лучшие, самые великолепные. Мой брат король Джон и его прекрасная супруга поселятся в королевском дворце, а я и мои придворные переберемся в другую резиденцию.
Такой почет польстил Джону. Он с удовольствием демонстрировал Изабеллу французскому двору. Филипп сказал, что совершенно очарован столь несравненной красавицей. Французская королева, которую Филипп любил всей душой и ради которой не побоялся поссориться с папой римским, в сравнении с Изабеллой казалась дурнушкой, хотя была вполне хороша собой.
Юная Изабелла наслаждалась всеобщим восхищением, каждый день превращался в праздник. Она уже почти не вспоминала о Юге Коричневом — лишь мимоходом вздыхала, представляя, как скучно ей жилось бы в глуши, выйди она замуж за Лузиньяна.
Королеве очень понравился Париж — большие дома, широкая река, горожане, так похожие на ее родных ангулемцев. Почти каждый день во дворце устраивали праздники. Изабелла пела и танцевала, а зрители восхищенно аплодировали.
Филипп осыпал се комплиментами, вслух завидовал Джону, которому посчастливилось раздобыть такую невесту. Джон распустил перья, хвастливо рассказывал, как ловко обманул незадачливых Лузиньянов. С особым удовольствием он рассказывал о встрече на охоте — ведь еще тогда он решил, что непременно женится на Изабелле.
— Судя по всему, вы не разочаровались в своем выборе, — заметил Филипп.
— О да, я никогда не встречал женщину, настолько искусную в любви, — похвастался Джон. — Она совсем девочка… А когда я на ней женился, была девственницей… Но по части любовного мастерства не уступит самой искушенной шлюхе. И это в сочетании со свежестью и невинностью!
— Я вас понимаю, — кивнул французский король, — недаром говорят, что вы раньше полудня из опочивальни не выходите.
Джон звонко расхохотался:
— Так об этом судачат?
— Да, до меня дошел такой слух.
— Что ж, лучшего времяпрепровождения у меня в жизни не бывало.
Филипп кивнул, а про себя подумал: вряд ли тебе удастся сохранить свои земли, братец Джон. Долго ты так не продержишься. Следовало бы тебе знать, что у короля есть дела поважнее, чем целыми днями валяться в постели.
Цель близка, в радостном предвкушении думал Филипп.
За столом он завел разговор о государственных делах. Но рядом с Джоном сидела Изабелла, и он никак не мог от нее оторваться — то брал за руку, то гладил по нежной коже: он не спускал с жены глаз, а она отвечала ему столь же многозначительными взглядами.
Отлично, думал Филипп. Все идет самым наилучшим образом. Джон согласится на что угодно, лишь бы ему дали спокойно резвиться с женой в опочивальне.
— Было бы ошибкой начинать войну против Лузиньянов, — сказал французский король. — Всегда лучше избегать войн, когда есть такая возможность.
Джон рассеянно кивнул, но возразил:
— Лузиньяны восстали против меня.
— У них были для этого причины. Всякий будет недоволен, когда из-под носа похищают такой ценный приз.
Джон рассмеялся:
— Приз для Юга Коричневого был слишком велик.
— Так оно и есть, — согласился Филипп. — Однако я бы предложил вызвать Лузиньянов на суд. Ведь они затеяли мятеж, напали на графа Ангулемского, а Ральф де Лузиньян учинил беспорядки в Нормандии. Как король Франции, я могу устроить феодальный суд, и Лузиньянам придется держать ответ за то, что они нарушили данную вам присягу.
Джон терпеть не мог, когда ему указывали, как он должен поступить. Английский король вполне может справиться со своими проблемами без помощи извне — пора бы Филиппу это уяснить. Однако воевать действительно не хотелось. Ведь в поход с собой Изабеллу не возьмешь.
Пожалуй, есть смысл согласиться. Когда состоится суд, будет не так уж трудно доказать, что Лузиньяны — изменники. По традиции доказывать свою правоту им придется в смертельном поединке, носящем название Божьего суда. Именно таким обычно бывал вердикт феодального суда. Считалось, что Господь не даст невинного в обиду. А если рыцарь проиграл, значит, правда на стороне противника. Король Джон специально держал при дворе опытных бойцов, не знавших поражений в поединках. Когда нужно было избавиться от какого-нибудь знатного противника, король приговаривал его к поединку на Божьем суде. Как бы ловко бедняга ни владел мечом, ему было не справиться с профессиональным фехтовальщиком, ежедневно, с утра до вечера, оттачивавшим свое искусство.
Но такой приговор выносили лишь представителям высшей знати. Для прочих смертных существовали Божьи суды рангом пониже: например, нужно было выхватить из котелка с кипящей водой какой-нибудь предмет. Если обожженная рука начинала гноиться, это свидетельствовало о виновности. Был и такой способ: человека раздевали, связывали по рукам и ногам и бросали в воду. Если он всплывал, дело ясное — ему помог Дьявол. Виновного немедленно предавали смерти. Если он не всплывал, значит, он невиновен. Правда, вовремя достать невиновного успевали далеко не всегда. Эти обычаи бытовали ещё в древние, языческие времена, однако отменять их никто не собирался.
Уловка Филиппа удалась. Джон согласился предстать перед судом французского короля наравне с Югом де Лузиньяном. Согласился, но выполнять данное обещание не собирался. Ему нужно было лишь создать прецедент, чтобы потом самому приговорить Юга к поединку на Божьем суде.