Салех. Этот подлец будет разрушать мою семью, а я должен сидеть сложа руки и смотреть на это? Я выпущу ему кишки.
Ш а р г и я. И разрушишь свою семью окончательно.
Салех. Он, наверное, смеется надо мной.
Шаргия (начинает сердиться). Никто над тобой не смеется. Неужели ты и вправду такой... глупый? Почему он должен над тобой смеяться? Почему? Потому, что ты женат на женщине, которую он любит, а она из-за тебя не вышла за него замуж? Потому, что у тебя прекрасный ребенок и жена, которая до сих пор любит тебя, хотя давно пора бы разлюбить? За это он должен над тобой смеяться? Ему, бедному, совсем не до смеха сейчас. Он же любит меня... и мучается...
Салех (неожиданно). Зачем ты мне все это рассказываешь?
Шаргия. Чтобы раскрыть тебе глаза, чтобы не был так уверен в себе, чтобы ты понял наконец, что такое настоящая любовь. Чтобы ты знал, что не все можно решить силой...
Салех (после паузы). Спасибо за урок. Но не удивляйся, если я совершу еще одну глупость, прежде чем окончательно поумнею. Последнюю глупость, но непоправимую.
Из дома доносится голос Зейнаб. Она кричит: "Шаргия, Шаргия, я жду тебя"...
Шаргия (Салеху). Что ты хочешь этим сказать?
Салех (угрожающе). А ты увидишь. И ты увидишь и он...
Шаргия (решительно). Ну ладно, посмотрим. Только помни, что я тебе сказала: если ты его пальцем тронешь, я уйду от тебя. (Уходит в дом.)
Салех смотрит ей вслед, затем выходит со двора на улицу. Дашдамиров продолжает наблюдать за работой Нури. Потом встает, идет в комнату, подходит к столу, вытаскивает из ящика деньги и спускается во двор, к сапожной будке. Он впервые во дворе. Желательно подчеркнуть, что ему психологически трудно было спуститься вниз в течение всего этого времени, даже в день возвращения Мансура. Нури невольно встает на ноги. Он вполовину меньше Дашдамирова. Огромный и грузный, тот и здесь, во дворе, возвышается над Нури.
Дашдамиров (усмехаясь). Ты помнишь, каким хорошим сапожником я был? Мы вместе работали.
Нури (растерянно). Помню...
Дашдамиров. Я даже лучше тебя шил. Тогда такие туфли не носили. (Показывает на продукцию Нури.) Но сапоги чарыхи я хорошо шил. Помнишь?
Нури. Помню.
Дашдамиров. Я дам тебе сто рублей... или сколько там нужно, и ты научишь меня шить модные туфли.
Нури (неуверенно). Свадьба сына сегодня, гости скоро придут...
Дашдамиров. Ничего, успеешь. На, держи. (Дает растерянному Нури сто рублей.) Я сейчас приду. (Идет к лестнице.)
Нури продолжает стоять с деньгами в руках. К нему подходит Зейнаб.
Зейнаб. Зачем он спустился? Это что за деньги?
Нури. Он дал. Просит, чтобы я научил его шить туфли.
Зейнаб. И ты согласился?
Нури. А что делать? Попросил человек...
3 е и н а б. Какой человек? Что за глупости болтаешь? Всю жизнь он плевал на тебя, здороваться не хотел, а ты его учить будешь? А где твое самолюбие? Где гордость?
Нури виновато молчит.
Ты не мужчина. Противно смотреть на тебя...
Нури. Нам же нужны деньги... Сто рублей на земле не валяются.
3 е и н а б. Да я с голоду подохну, но к этим деньгам не притронусь.
Во двор входит Ф а р и д а.
Нури. Не кричи, человек пришел.
3 е и н а б. А ты иди переоденься. Уже гости начали собираться, а ты еще фартук не снял.
Фарида подходит к ним. Нури садится на свое место. Зейнаб с любопытством оглядывает вошедшую.
Фарида. Скажите, пожалуйста, здесь живет Мансур Дашдамиров?
Зейнаб (любезно). На втором этаже. Но его сейчас нет дома. Вы подождите, он скоро придет.
Фарида. Спасибо.
Зейнаб. Ты садись, дочка... Вот отец его идет.
Дашдамиров выходит на балкон. Он в другом костюме, в руках у него стул. Услышав слова Зейнаб, он, перегнувшись через перила, смотрит на Фариду. Они здороваются. Зейнаб уходит в дом.
Фарида. Скажите, скоро придет Мансур?
Дашдамиров. Не знаю... Если хотите подождать, поднимитесь наверх...
Фарида. Спасибо. Я зайду позже. Извините, пожалуйста. (Уходит.)
Дашдамиров (спускается вниз, ставит стул недалеко от будки Нури). Я шил очень хорошие сапоги. Ты помнишь это?
Нури. Помню.
Дашдамиров. Прошло сорок лет, но у меня еще крепкие руки. Ты же работаешь еще, а я всегда сильнее тебя был. Если я хорошие сапоги шил, то и туфли научусь делать. Это одно и то же. Правильно говорю? Не мог же я совсем разучиться. Ну, давай начинай...
Нури (вышел из будки, встал перед Габибом и прочистил горло). Кожа бывает трех видов: хром, шевро и замша. Хром и шевро идут на мужскую обувь. Замша на дамские туфли и босоножки. Некоторые мужчины тоже носят замшевую обувь, но сейчас это бывает редко. Из шевро и хрома можно сшить туфли и для женщин. В последнее время есть спрос у населения на женские сапоги. Различаются они от мужских высоким подъемом и каблуками. Кожа на них идет...
Дашдамиров (мрачно). Стой! Ты мне голову не морочь такими разговорами... Скажи прямо: выйдет из меня сапожник или нет?
Нури (для него наступает минута больших сомнений; наконец чувство собственного достоинства берет верх). Нет. Не выйдет! (Маленькое тело его трясется от волнения, вытащив из кармана сложенную вчетверо сторублевку, он кидает ее Дашдамирову.)
Дашдамиров еще некоторое время сидит на стуле, как бы обдумывая слова Нури, потом встает и, оставив стул и деньги во дворе, медленно бредет к лестнице, медленно поднимается по ней и уже у самой двери вдруг хватается за сердце и медленно валится на перила.
Зейнаб! Зейнаб! Он умер! (Бежит на второй этаж.)