А затем в Александрии был устроен еще более грандиозный праздник, который можно было считать одновременно и фактическим венчанием Антония на царство, и его полным разрывом с Римом, и инсценировкой его завещания. Праздник Дарения. На нем он, презрев всякое мнение Октавиана, Сената и римского народа, с легкостью подарил своим детям от Клеопатры - Александру, Клеопатре Луне и Птолемею Филадельфу, а также сыну Цезаря Цезариону земли, которые Рим подчинял себе на протяжении столетия.
Эта сакрально-политическая церемония происходила под сводами Гимнасии, одного из самых величественных зданий Александрии. Клеопатра предстала публике в наряде Исиды. Антоний был в воинских доспехах и красном плаще триумфатора. На возвышении установили два трона, чуть поодаль еще четыре трона поменьше для детей. Старший сын Клеопатры Цезарион был облачен в египетские фараонские одежды, так как считался соправителем царицы. Клеопатра Луна была в богатом тонкой работы с двойным напуском греческом пеплосе, Александр Солнце - в расшитом жемчугом персидском кафтане и высокой шапке и, наконец, двухлетний Птолемей Филадельф был облачен в македонскую одежду. Костюмы олицетворяли ту часть мира, которая пока находилась под властью Антония и которую он был намерен оставить детям в наследство.
Антоний произнес торжественную речь, в которой поклялся продолжить дело Цезаря по объединению мира под властью Рима, но Рима с египетским лицом. Настоящий Вечный город и его власть как бы выносились за скобки. Антоний, не называя себя впрямую царем, тем не менее слагал полномочия римского консула и объявлял себя родоначальником именно царской династии, правящей в восточной части Римской формально еще республики, но фактически уже империи. Он провозгласил передачу под полное управление египетских царей и их наследников территорий, которые еще недавно были римскими провинциями. Отныне Птолемей Цезарион будет царствовать со своей матерью над Египтом, Кипром, Галилеей, Ливаном и Иудеей. Птолемей Филадельф будет владеть Киликией, Финикийским побережьем, доброй частью Анатолии. Клеопатре Луне достанутся Крит, Киренаика и Ливия. Александру Солнцу выпадают земли, простирающиеся от Армении до Инда. Эти территории еще не завоеваны, но... какие наши, а тем более наших детей годы?..
И наконец, Марк Антоний объявляет:
- Моя супруга, мать моих детей, владычица Египта должна именоваться царицей царей и матерью детей, которые суть цари.
Затем это завещание было должным образом оформлено письменно, заверено ближайшими боевыми товарищами Антония Планком и Титом и... отправлено в Рим на хранение в храм Весты, как документ государственной значимости. Понятно, что Марку Антонию было уже под пятьдесят и пора было подумывать о смерти, хотя он был еще здоров и силен. Он следовал законам римлян - нужно улаживать дела наследства, находясь в здравом уме и твердой памяти. Только это, наверное, были ум и память не римлянина, а нового греко-египетского Антония, если он так легко расточал то, что сам не завоевывал. Он сознательно подписывал себе смертный приговор.
Но поначалу Антоний еще верил в собственную удачу и победу. Верила и Клеопатра. Но все же, едва ей минуло тридцать пять лет, начала возводить свою усыпальницу. Это было в традициях египетских фараонов - заранее готовить свой последний дом, становившийся предметом культа. Царям древнего Египетского царства, строителям пирамид, едва хватало жизни дождаться окончания возведения своих грандиозных усыпальниц. Но все же поступок Клеопатры с точки зрения римлян выглядел несколько пораженческим.
* * *
Вызов Антония не мог не остаться незамеченным. Октавиан тут же начинает войну. Вначале холодную. Или, как теперь выразились бы, войну компроматов. И главную ненависть желчного, завидующего чувствам александрийских влюбленных молодого человека вызывает, конечно же, Клеопатра.
Он называет ее не иначе как "самая коварная опасность". Она опоила Антония своими гнусными восточными приворотными зельями, в то время как у этого благороднейшего человека есть настоящая семья и настоящая родина. С подачи Октавиана в Риме Клеопатру честят проституткой, и настоящие проститутки соперничают за право взять себе в псевдоним имя египетской царицы.
Выступая в Сенате, Октавиан также заявляет, что Цезарион не сын Цезаря, находит даже свидетелей, подтверждающих эту клевету. Хотя все отмечают поразительное сходство четырнадцатилетнего Цезариона со своим отцом.
Долгое время Антоний и Клеопатра игнорировали гордым молчанием ругань Октавиана, которая доходила до них через агентуру в Риме. В принципах гордой Клеопатры было не отвечать на нападки хулителей, но Антонию показалось, что в Риме его молчание будет воспринято как бессилие. И он включился.
Антоний пишет Октавиану письмо, которое приводит Гай Светоний Транквилл в "Жизни двенадцати цезарей":
"С чего это ты так окрысился? Оттого что я живу с царицей? Но она моя жена, и не со вчерашнего дня, а уже девять лет. А ты как будто живешь с одной Друзиллой? Будь мне неладно, если ты, пока читаешь это письмо, не переспал со своей Тертуллой, или Терентиллой, или Руфиллой, или Сальвией Титезенией, или со всеми сразу, - да и не все ли равно, в конце концов, где и с кем ты путаешься?"
Антоний поручил своим остававшимся в Риме сторонникам из числа сенаторов напомнить коллегам, и в форме пооскорбительнее, известный слух о том, что Октавиан был в юности любовником Цезаря, и чему, как не этому, он обязан своим нынешним положением. Также грязными выпадами были обвинения Октавиана в совращении многих благородных дам и девиц (основательные) и даже жриц-девственниц богини Весты (безосновательные). И как в подражание их с Клеопатрой "Обществу неподражаемого образа жизни" Октавиан устроил в Риме пиршество, где вырядился Аполлоном. Как раз во время перебоев со снабжением столицы хлебом. Причем египетским. К войне компроматов добавилась экономическая война.
Октавиан называет Антония Дионисом Каннибалом. Антоний в ответ нарекает Октавиана Аполлоном Мучителем. Как похожи эти игрища сильных мира сего на ругань двух соседок по двору. Только у сильных это обычно заканчивается не тем, что они вцепляются друг другу в волосы, а тем, что они посылают тысячи людей биться насмерть за свои интересы.
Октавиан отказался ратифицировать завещание Антония, более того, в Сенате он публично наложил на него вето, облив своего соперника дополнительными ушатами грязи. К концу этого заседания Антоний фактически объявлен врагом римского народа. Все сторонники Октавиана явились в Сенат вооруженными. Уже немногочисленные сторонники Антония сочли за благо бежать из Рима. Власть теперь была целиком в руках Октавиана. Он объявляет войну. Причем не гражданскую, а внешнюю - египетской царице и ее другу Антонию, который теперь римлянином не считается.
* * *
Чтобы досадить Октавиану еще сильнее, Антоний разводится с Октавией. И зиму 32-31 года проводит с Клеопатрой в Греции, готовясь к боевым действиям. Поначалу казалось, что преимущество на стороне Антония. Он обладал огромным флотом, почти стотысячной армией, хорошо оплаченной деньгами Клеопатры. Он контролировал все Восточное Средиземноморье. Заранее уверенный в победе, Марк Антоний устраивает на острове Самос шикарные празднества, военные парады, похожие на репетиции триумфа.
А у Октавиана солдаты, бывает, месяцами не получают жалованье. Но зато это прошедшие огонь и воду настоящие воины, все римские граждане, в большинстве своем ветераны Юлия Цезаря. А у Антония разномастная армия, набранная со всех концов его владений, треть войска - повара, снабженцы, слуги.
Начинается новая стадия войны - война нервов. Агенты Клеопатры стараются подкупить легионеров и командиров Антония. А лучшие офицеры и солдаты родом из Италии перебегают к противнику, верные патриотическим призывам. И морально Марк Антоний ослаб. За тридцать лет почти беспрерывных войн он просто устал. Именно этим объясняется то, что он не напал первым, пока имел преимущество.
А Октавиан сумел достроить флот, как следует подготовиться. Когда 2 сентября 31 года до н.э. флот Антония двинулся вдоль западных берегов Греции, чтобы высадить десант в Италии, пятистам его и египетским кораблям противостояло четыреста самых современных судов Октавиана. В узком проливе у мыса Акций состоялась крупнейшая морская битва древности, в которой Антоний и Клеопатра потерпели страшное, позорное поражение. Чисто по-женски испугавшись зрелища горящих кораблей, сотен и тысяч гибнущих людей, Клеопатра повелела развернуть свои корабли, благо ветер подул как раз в сторону Египта. Антоний последовал за ней.
Это было начало конца. Антоний послал приказ своим полководцам в Греции отступить на азиатскую территорию, но... оказалось, что почти все его легионы перешли на сторону победителя. А Октавиан поклялся добить противника и, в предчувствии особенно сладкой для него мести - унизить Клеопатру, провести великую женщину во время своего триумфа в цепях, как рабыню.
У Антония осталось вскоре ровно столько войск, чтобы только достойно погибнуть в сражении. И ровно столько сил, чтобы покончить с собой. Но до этого еще оставалось время. Им с Клеопатрой судьба отвела еще год жизни.
В Александрии "Общество неподражаемого образа жизни" превращается в "Общество неподражаемого образа смерти". Как писал Плутарх: "...вновь созданный кружок стремящихся к смерти никак не уступал в роскоши первому. В него записывались друзья, решившие умереть вместе с ними, а пока жизнь их обернулась чередою радостных празднеств, которые они задавали по очереди". Они дают клятву - умереть в один день в усыпальнице царицы, как только станет ясно, что враг стоит на пороге. И все выглядели счастливыми. И радовались каждому оставшемуся дню. Наполняли кубки вином, смеялись, устраивали маскарады, предавались разврату. Все, как прежде, только каждый из этих богатых бездельников уже имел при себе яд или кинжал или договорился с верным рабом, что тот нанесет в нужный момент смертельный удар. Современному человеку иногда трудно понять этих эпикурейцев-стоиков-циников-фаталистов. Народ Александрии, который также чувствовал приближение катастрофы, подхватил настроения знати. И в городе праздник сменялся праздником. Может быть, именно это время имел в виду Пушкин:
Царица голосом и взором
Свой пышный оживляла пир,
Все, Клеопатру славя хором,
В ней признавая свой кумир,
Шумя, текли к ее престолу,
Но вдруг над чашей золотой
Она задумалась - и долу
Поникла дивною главой.
Клеопатре оставалась одна задача - поддержать, успокоить, убаюкать Антония, как ребенка. Коль скоро она втравила этого могучего человека, этого ненасытного любовника в свою игру, в их общую игру - она, только она может теперь уберечь его от самых горьких разочарований при расставании с величием и жизнью.
Этот период их любви можно считать самым прекрасным и бескорыстным в их жизни. Клеопатра в свои тридцать девять лет вдруг становится прекраснее и обольстительнее, чем прежде. Она меняет прическу. Становится больше, чем когда-либо, похожей на египетскую царицу с искусно завитыми черными, как смоль, волосами, не утратившими блеска с годами.
Как в юности, царица возобновила посещения Мусейона. Но теперь с особой целью. Даже умереть она решила величественно, придав этому акту сакральный характер. В Египте издавна почитались змеи. Исида, богиня жизни и материнства, была одновременно и богиней легкой смерти. В этой ипостаси ее священным животным была ядовитая змея. Клеопатра читала труды о действиях змеиного яда, экспериментировала на рабынях, пытаясь узнать, укус какого гада наиболее действен и безболезнен.
Антоний периодически переживал приступы страха, малодушия, строил фантастические планы бежать в пустыню, в Индию или еще дальше. И тогда, чтобы отвлечь любимого, Клеопатра устроила необычайно пышный праздник в честь его дня рождения. По окончании праздника из царской сокровищницы одаривали всех подряд. По словам Плутарха, "многие из приглашенных, явившись на пир бедняками, ушли богатыми".
* * *
Финал наступил в конце июля 30 года до н.э. Легионы Октавиана, не встретив в пути серьезного сопротивления, оказались у ворот Александрии. Незадолго до этого Антоний отправил Октавиану письмо, в котором просил пощадить Клеопатру и их детей в обмен на его собственную жизнь. На что Октавиан ответил, что, если Антоний твердо решил расстаться с жизнью, "ему открыто много дорог к смерти". Но насчет остального ничего не обещал. И тогда Антоний, к которому вернулись силы духа, решается на последнюю в жизни битву. Он задумал атаковать Октавиана и на море, и на суше, разом бросив в бой все, что имеет.
Накануне решающего дня во время ужина с друзьями и любимой женой он сказал:
- Наливайте вина полнее и куски кладите жирнее. Что будет завтра? Кого вы станете потчевать, когда я обращусь в прах?
Но когда кто-то при этом заплакал, Антоний постарался сказать пооптимистичнее:
- Я пойду сражаться не для того, чтобы найти себе славную смерть, но чтобы обрести спасение и победу.
Но вместо победы получился полный крах, причем постыдный. На глазах Антония весь его флот перешел на сторону Октавиана. И большая часть армии тоже. Всадники Антония атаковали противника, но силы были слишком неравными. В сопровождении верного раба Антоний бежал в Александрию, во дворец.
В этот момент там появился посланник Клеопатры. Она велела передать Антонию, что находится в своей гробнице и ждет мужа, чтобы вместе умереть. Но гонец перепутал и сказал, что она уже умерла.
- Ах, Клеопатра, не разлука с тобою меня сокрушает, ибо скоро я буду в том же месте, где ты, но как мог я, великий полководец, позволить женщине превзойти меня решимостью?!
Так, по крайней мере, передает его, точно заимствованные из греческой трагедии, слова Плутарх. Он просит раба заколоть его, но раб вместо этого сам кончает с собой. Тогда традиционным для мужественных римлян способом Марк Антоний всей тяжестью наваливается животом на свой укрепленный на полу вертикально меч. Истекавшего кровью, но все еще живого Антония по приказу Клеопатры принесли к мавзолею, в котором она забаррикадировалась вместе с двумя служанками, и с помощью веревок втащили внутрь через окна второго этажа. Заглянув последний раз в любимые глаза, Антоний умер на руках Клеопатры.
Клеопатра закрыла его глаза, рыдания душили ее. Она пообещала следом за Антонием поспешить на встречу с вечностью и... не поспешила. История знает сотни мужественных, величественных фигур, украшающих ее страницы, но кто сейчас подтвердит, действительно ли все они были мужественны и величественны? Человек слаб, и это ему простительно. Особенно женщине. Она создана дарить жизнь, а не быть жрицей смерти.
У Клеопатры вдруг родилась дикая, почти фантастическая надежда на лучший исход, и она, не покидая своей гробницы, начала переговоры с Октавианом через парламентеров. Он оставался верен своей идее - оставить Клеопатру в живых, чтобы провести по Риму, закованную в цепи и привязанную к колеснице. Парламентеры, посланные им, разумеется, скрывали это, но обещали царице, что, если она отречется от трона, император поступит с ней милосердно. Клеопатра соглашалась только при условии, что царем Египта будет Цезарион. Клеопатра грозила, что в случае отказа Октавиана она покончит жизнь самоубийством и лишит его главного удовольствия. В свою очередь, Октавиан грозил, что убьет детей Клеопатры, захваченных им.