Наполеон узнал об этом от своего врача, который спешно прибыл в укромную обитель. Весть встревожила императора, и он решил прервать визит фаворитки, пока об этом не узнала ревнивая, как считал Наполеон, жена. Он сообщил Марии, что вечером им нужно расстаться. Валевская подчинилась без единого слова, но в глубине души чувствовала себя снова глубоко оскорбленной.
Расставание любовников проходило в мрачной, гнетущей атмосфере. Настроение гостей не изменили ни банковское поручение о переводе на счет Валевской 61 тысячи ливров, ни большая сумма наличными.
Спустя неделю Бонапарт получил письмо из Неаполя, что его недавние визитеры благополучно добрались.
* * *
В Неаполе Мария встретилась с Мюратом и передала ему два послания от Наполеона. Внимательно прочитав оба, король-кавалерист задумался, а потом принял два решения. Одно из них было в пользу Валевской и ее сына исключить их майорат из перечня конфискуемых земельных владений и выплатить все накопившиеся за два года доходы. Материальные проблемы были решены, Марии можно было остаться тут и наслаждаться солнечной Италией. Что было за второе решение, станет ясно весной.
Зимой пришла весть о том, что в Валевицах скончался престарелый Анастазий Колонна-Валевский. Мария скорбела по отцу своего первого сына, но недолго. Мир потрясла новость: Наполеон бежал с Эльбы и высадился во Франции, чтобы вернуть себе трон. Это не было совершенно бездумной авантюрой. Бонапарт знал, что французы крайне недовольны реставрацией Бурбонов. Тотчас же Мюрат мобилизует неаполитанские войска, объявляет о поддержке Наполеона и начинает военные действия в Италии против австрийцев.
Мария решила, что в этот момент ей лучше вернуться во Францию, где к тому же ее давно ждет влюбленный Орнано.
1 марта 1815 года Наполеон с тысячей солдат появился на французском берегу. Первые же встреченные королевские войска ему присягнули.
По мере следования Наполеона и перехода на его сторону все новых полков парижские газеты меняли самые сенсационные заголовки: "Корсиканское чудовище высадилось в бухте Жуан", "Людоед идет к Грассу", "Узурпатор вошел в Гренобль", "Бонапарт взял Лион", "Наполеон приближается к Фонтенбло", "Его императорское величество ожидается сегодня в своем верном Париже". Он вошел туда 20 марта.
Сто дней, отпущенные на последнюю вспышку гения Наполеона, закончились быстро. 18 июня у бельгийской деревни Ватерлоо, где англичане, бельгийцы, голландцы, немцы и пруссаки окончательно разгромили французскую армию.
Спустя десять дней Валевская с сыном приехали в Мальмезон, чтобы в последний раз увидеться с императором, уже снова отрекшимся от престола. Французский историк Андре Кастелло писал: "Наполеон принимает графиню Валевскую и маленького Александра. Она долго плачет в его объятиях и предлагает ехать с ним в изгнание... Он обещает вызвать ее к себе, если позволит ход событий".
Оба они уже хорошо понимали, что ход событий Наполеону больше ничего не позволит. В последний год он был для Марии как крест, который она не хотела нести, но все же несла. Зачем? Войти в историю теперь в роли мученицы, сомученицы великого изгнанника? У Валевской уже расцветала любовь с графом Орнано. Но история продолжала ее преследовать.
Впрочем, встреча в Мальмезоне стала заключительным аккордом романа исторического. Наполеона увезли на остров Святой Елены. Валевская оказалась свободной для частной жизни.
* * *
Генерал Филипп Антуан д'Орнано начал добиваться руки Марии вскоре после их знакомства. Сперва намеками, потом в открытую. В одном из писем, посланных ей в Италию, он прямо попросил ее руки. Она была разведена, она чувствовала, что любит Филиппа, но мучительная, слишком привычная, как застарелая болезнь, связь с Наполеоном никак не хотела ее отпускать.
Большему сближению Валевской и Орнано способствовали драматические обстоятельства истории, случившейся во время "ста дней". Генерал одним из первых вернулся под знамена возрожденной империи и по приказу Наполеона отправился формировать войска на юге Франции. Неизвестно, как сложилась бы его судьба, если бы накануне битвы при Ватерлоо у него не случился конфликт с дивизионным генералом графом Бове. Во время ссоры были произнесены такие оскорбления, которые, по тогдашним понятиям, смыть могла только кровь. Оба профессиональных военных стреляли очень метко, что привело к неожиданному результату дуэли. Два генерала оказались серьезно ранены и абсолютно непригодны к участию в военных действиях.
Мария, хоть ей был противен сам принцип дуэли, хоть она и уговаривала друга отказаться от опасной затеи, ухаживала за пострадавшим, не отходя от него ни на шаг, забыв о себе. Что сказалось на ее собственном здоровье. Валевская и Орнано стали духовно ближе, но теперь ее болезнь разлучила их надолго. После выздоровления Мария сразу уехала в Голландию, где хранился весь ее капитал, улаживать свои финансовые дела. Пребывание там затянулось до лета 1816 года.
Неизвестно, какие планы зрели в голове этой женщины, скорее всего, она просто испугалась надвигающейся лавины чувств, поскольку складывалось впечатление, что она не хочет больше видеться с Орнано. Более того, прячется от него. Между ними возобновилась переписка. Генерал, вновь принятый на службу в королевскую армию, звал ее вернуться во Францию, писал, что сгорает от любви. Мария отказывалась возвращаться, напротив, предлагала ему уехать из страны. Она быстрее поняла, что ни ей, как фаворитке, как польской супруге Наполеона, ни ему, как бонапартовскому родственнику, житья во Франции при Бурбонах не будет.
До Орнано это дошло, когда было уже поздно. За неосторожные политические высказывания его арестовали и посадили в тюрьму. Валевская была в отчаянии, ей казалось, что она в этом виновата, была недостаточно нежной в письмах, недостаточно настойчиво просила его уехать из Франции. Из ее дневников ясно, что в некоторые моменты она была близка к самоубийству. Но, взяв себя в руки, Мария начинает спасать любимого человека. Она ходатайствует об освобождении узника, обращаясь в письмах к старым знакомым - Талейрану и Фуше, двум непотопляемым ни при каких режимах министрам, бывшим тогда в самой силе. Одновременно она поддерживает Филиппа, каждый день посылая ему письма, полные трогательных признаний, и, наконец, соглашается стать его женой.
В марте 1816 года генерала Орнано выпускают из тюрьмы. После недолгого пребывания в Лондоне он перебирается в Бельгию, где готовит уютное семейное гнездышко. О дне свадьбы влюбленные договорились письменно. Распродав все свое имущество с торгов, Валевская летом 1816 года выехала в Бельгию, чтобы еще раз начать новую жизнь.
Свадьба состоялась 7 сентября в монастырской церкви святых Михаила и Гудулы в Брюсселе. После этого молодые уехали в свадебное путешествие в Швейцарию. Вернувшись, они поселились в своей вилле в пригороде Льежа.
Мария и Филипп, соединившись наконец в любви, были счастливы. Тридцатилетняя женщина чувствовала себя доселе марионеткой в чужих руках. Ее насильно выдают за старика, потом, надругавшись над ее политическим романтизмом, подкладывают Наполеону. Только теперь она была самой собой. И рядом был настоящий муж и друг, готовый разделить с ней жизнь в горе и в радости...
* * *
В конце 1816 года Мария сообщила мужу, что ожидает ребенка. Вот только здоровье ее оставляло желать лучшего. Ее показывали лучшим бельгийским врачам. Даже выписали из Варшавы известного гинеколога Чекерского, который принимал у нее предыдущие роды. Доктор, давно не видевший пациентку, всерьез встревожился за ее здоровье. Он обнаружил истощение организма и прогрессирующую болезнь почек, которая из-за беременности угрожающе обострилась. Врач заявил будущей матери, что ей ни в коем случае нельзя будет кормить грудью новорожденного, иначе она может поплатиться за это жизнью.
9 июня 1817 года она родила крупного здорового мальчика. Его назвали Рудольф Огюст. Мать, утомленная сложными родами, чувствовала себя все хуже и хуже. Однако, несмотря на настояние врачей, не согласилась отдать ребенка кормилице, а кормила сама.
В начале осени женщина почувствовала себя совсем скверно. Стало ясно, что болезнь действительно угрожает ее жизни. Лучше всех сознавала это сама больная. Она захотела вернуться в Париж, ставший ее второй родиной.
Но последние месяцы в Льеже она посвятила подготовке к более далекой поездке. Мария часами горячо, до исступления, молилась о легкой смерти. Несмотря на постоянные боли, приводила в порядок свои дневники и бумаги. Диктовала воспоминания. В полуобморочном состоянии она мужественно сражалась с тенями прошлого. Она упрямо хотела реабилитировать себя не только перед мужем и сыновьями. Не только покаяться во всех грехах перед Богом, но и оправдаться перед всем миром.
В начале декабря 1817 года семье удалось перебраться в Париж. Но увидеть те места, где она была хоть немного счастлива, где она блистала в свете, оказалось не суждено. Мария Валевская д'Орнано умерла 11 декабря 1817 года, спустя четыре дня после своего дня рождения. Ей исполнился всего тридцать один год.
Позже ее сын Александр Валевский писал: "Весь дом погрузился в страшное отчаяние, страдания генерала Орнано я не могу описать. Воистину моя мать была одной из лучших женщин, какие вообще были на свете. Я могу заявить это без всякой предвзятости, поскольку... кровные узы не влияют на мое мнение".
Согласно ее воле, Марию похоронили там же, где она родилась, в Польше, в родной Керзони в семейном склепе. Она хотела, чтобы хотя бы ее прах дождался свободы для родной страны. Для чего она пожертвовала всем.
* * *
Ее первый сын Антоний Базыль Рудольф половину жизни провел в Польше, дальнейшие его следы теряются и неизвестны даже самым дотошным исследователям.
Александр Валевский, сын Марии и Наполеона, вместе со старшим братом жил под опекой дяди Теодора Лончиньского в Керзони. Три года мальчики занимались с частными учителями. Узник Святой Елены, отец Александра, не забывал о внебрачном сыне. За две недели до смерти он писал: "У меня было двое незаконных детей, один известен - сын от Валевской, у которого должно быть 200 тысяч франков ренты... Надо будет охранять его интересы даже от Орнано... надо будет дать ему место в полку французских уланов и опекать его; чтобы тот никогда не обращал оружия против Франции, чтобы стал французом..."
Когда мальчику исполнилось десять лет, дядя послал его учиться в Швейцарию. Обучение длилось четыре года. В 1824 году Александр вернулся во Францию. Жизнь молодого человека была насыщенной и бурной, как ему и было предсказано. В семнадцать лет аристократ с польской фамилией, красивый, умный, наделенный обаянием, стал интереснейшей фигурой самых изысканных салонов Парижа. Молва о его знатном происхождении, необычайное сходство с императором, образ которого снова входил в моду, делали для него открытыми многие двери. Но, нужно отдать должное Александру, он никогда не стремился получить выгоду от своего родства. Так, одной почтенной даме, воскликнувшей: "Ах, как вы похожи на своего отца!", он ответил: "Я не знал, что граф Валевский имел честь быть с вами знакомым".
Позже Александр стал французским послом в Лондоне. В 1849-1855 годах занимал поочередно посты посланника во Флоренции, в Неаполе, в Мадриде. В апреле 1855 года, уже в правление своего двоюродного брата Наполеона III, он стал сенатором, через месяц - министром иностранных дел. В начале 1868 года он был избран членом Академии изящных искусств. Смерть его настигла в пятьдесят восемь лет, умер он в Страсбурге от удара.
Младший сын Марии - Рудольф Огюст д'Орнано прожил менее насыщенную жизнь. Поэт средней руки, он издал несколько книг, но больше внимания уделял продвижению по службе, где достиг должности церемониймейстера при дворе Наполеона III. Умер в 1865 году, прожив всего сорок восемь лет.
И всю жизнь над всеми сыновьями Марии незримо присутствовало благословение их матери. Мария Валевская промелькнула в истории, как яркая комета. Будучи рожденной для самой обыкновенной жизни. Но история выбирает в свои звезды лучших.
Неумирающий лебедь
Может показаться странным присутствие в этой книге главы об Анне Павловой. Все предыдущие великие женщины так или иначе были причастны к государственной власти: царицы и королевы, спутницы власть имущих, самозванка, выдававшая себя за царскую дочь... И вдруг балерина. Великая балерина, властительница, но только над подданными королевства, не имеющего границы, королевства Искусства.
Веками, тысячелетиями в мире человечества главенствовали мужчины. Возникали и исчезали царства, менялся общественный строй, появлялись новые изобретения, войны и эпидемии без счета косили людей. Их, правда, с каждым веком становилось все больше. Век проходил за веком, и передовые мыслители считали каждый последующий прогрессивнее предыдущего. Только мало кто обращал внимание на слишком долго сохранявшееся по всей Земле рабство для большей части человеческого рода, рабство для женщин. Хотя ни одно достижение прогресса, ни одно изобретение до сих пор не перещеголяло, не превысило по своей сложности и производительности умение, свойственное только женщинам, - производить на свет новых людей.
Можно кривиться по поводу некоторых нелепых форм, которые принимало в XIX веке движение суфражисток, движение за гражданские права женщин. Можно ухмыляться по поводу современного перегибания палки в этих правах, как в американских законах. Но нельзя не стыдиться за тысячелетия принижения женщин законами и обычаями всех стран. И за то, что история запомнила гораздо больше мужских имен, чем женских.
Даже царицам стоило определенного мужества, как это ни парадоксально звучит, начать править самостоятельно, как это сделала Клеопатра, добиться равного права голоса в мужской компании, как сделала подруга Патрокла Аспазия. А для обычной женщины, пусть даже самой талантливой? Любое дело, кроме деторождения, пошива одежды и кулинарии, считалось мужским. Стоило Жанне д'Арк поднять меч, стоило Софье Ковалевской заняться вычислениями, стоило Саре Бернар отважиться сыграть Гамлета (!), как слышалось мужское возмущение - не за свое дело берется. Понадобилось очень много времени, чтобы перейти от дикости к цивилизации. Но еще больше, чтобы перейти от мужской косности к пониманию, что женщина имеет столько же прав на все, сколько и мужчина.
Только в одной области искусства, поначалу также считавшейся мужской прерогативой, задолго до обретения женщинами всех гражданских прав произошло почти полное вытеснение мужчин, и им понадобились недюжинные усилия, чтобы доказать - они там еще сгодятся. Это искусство балета.
Из народного, из придворного, из древнего ритуального танца в эпоху Возрождения, сначала в Италии, а затем во Франции сформировалось искусство профессионального сценического танца, классического балета. И в драме, и в опере, и в балете долгое время как мужские, так и женские роли исполняли мужчины. Молодые стройные юноши-танцоры, умевшие непринужденно носить женскую одежду, легко двигаться на сцене, были в большой цене. И такая несуразица казалась естественной. Пока в 1681 году во Франции, всегда отличавшейся самыми свободными во всей Европе нравами, впервые на сцену не отважилась выйти балерина. Это произошло на премьере балета Жана Батиста Люлли "Триумф любви" в Королевской академии музыки в правление Короля-Солнца Людовика XIV. Отважную девушку звали Сюзанна Лафонтен. Собственно говоря, Люлли первым создал балет как самостоятельный классический род искусства, отделив его от оперы. И великая мадемуазель Лафонтен первой в мире удостоилась титула "балерина", что значит "первая среди танцовщиц", хотя она была некоторое время не только первая, но и единственная профессиональная балетная танцовщица.
Как и любая революция в искусстве, это новшество прижилось не сразу. Лишь с дебютом на французской сцене в 1722 году Мари Камарго присутствие женщин в балетных спектаклях сделалось не только естественным, но и обязательным. И то поначалу лишь во Франции и Италии. Когда балерины осмелились в быстром движении показать свои ножки хотя бы до колена, что долгое время приравнивалось к порнографии, когда истинные ценители красоты поняли, что движения женщин в танце грациознее, плавнее, изысканнее движений мужчин, тогда стало ясно, что наконец-то на небольшом пространстве балетной сцены женщины смогли отвоевать у мужчин территорию равноправия.
А с того момента, когда в начале XIX века великая итальянка Мария Тальони встала на пуанты и надела легкий костюм из шифона, балет стал тем, чем и является теперь, - искусством красоты движения, где царствует женщина. Роль танцоров все больше сводиться к поддержке. В балетный театр стали ходить не столько "на спектакль", сколько "на балерин". Как Пушкин, описавший в "Евгении Онегине" выдающуюся русскую балерину Авдотью Истомину.
Блистательна, полувоздушна,
Смычку волшебному послушна,
Толпою нимф окружена,