- Он, как ваятель, сотворил из Афин лучший шедевр во всей Элладе!
- Он укрепил демократию, преобразил город прекрасными зданиями!
- Друзья, он был великим воином, одерживал громкие победы на море и на земле!
Аспазия молчала и тихо плакала. Скорбные мысли не покидали ее: "Он же еще жив. Зачем они говорят так, как будто произносят речь на кладбище за Дипилонскими воротами".
Сейчас у смертного одра своего любимого человека она была сломлена предстоящей ей потерей. Она понимала, что с уходом в мир теней ее сиятельного покровителя никто не сможет защитить ни ее саму, ни ее сына от нападок завистливых недоброжелателей, которые в течение всей их совместной жизни стояли за ее спиной.
Аспазия выглядела еще гораздо моложе своих сорока. И понимала, что сейчас стареет от горя просто на глазах. Зависть к ее красоте, талантам, влиянию на Перикла подарила ей множество врагов. Теперь их тени уже сгущались над ее домом, который всегда казался надежным убежищем. Она знала, что скоро ее, возможно, ждет изгнание, забвение. Она собрала все свои силы и сказала:
- Друзья мои, зачем сейчас вы перечисляете все битвы, которые он выиграл, и строения, которые воздвиг? Он еще слышит вас, так сделайте так, чтобы его последние минуты окрасились светом ваших улыбок, пусть каждый из присутствующих вспомнит то хорошее, что он сделал лично ему. Вы говорите не перед мраморной статуей, не перед народным собранием, а перед живым, прекрасным и неповторимым человеком. Говорите же для него!
Тут Перикл приподнялся на своем ложе и из последних сил произнес слова, оказавшиеся его главным афоризмом:
- И не забудьте самого главного: никто из афинян не надел по моей вине траурные одежды...
Это означало, что по обычаям того времени свободный гражданин мог надеть траурную одежду, не только потеряв близких, но и сочтя себя оскорбленным.
Это были последние слова великого Перикла. Он покинул этот мир, оставив о себе память как о человеке, который хорошо умел созидать. Он также мог, совершая ошибки, и неосторожно разрушить воздвигнутое. И умел отвечать за свои ошибки.
Уходя из жизни, он повелел Аспазии выйти замуж, ибо понимал, каким угрозам подвергается его вдова, которая как кость в горле стояла у многих его недоброжелателей.
- Ты была для меня верной женой, любила меня, как никто другой. Но я ухожу, покидаю тебя не по своей воле, поверь мне, - слабеющим голосом говорил Перикл Аспазии, которая, содрогаясь в рыданиях, стояла на коленях у его ложа. - Я благодарю богов, которые подарили мне радость видеть тебя, любить тебя.
- Как буду жить я, о любимый господин мой, муж мой? Не покидай меня! Ты же силен, как лев, ты сам учил меня не сдаваться!
- Время мое пришло. Ты должна быть сильной, и выполни мою последнюю волю. Лисикл, он наследует мою власть. Выходи за него замуж...
- Нет! - в отчаянии воскликнула Аспазия. - Мне никто больше не нужен! Ни один мужчина больше не согреет меня в своих объятиях!
- Ради сына. Ради Перикла.
Вскоре после смерти Перикла Аспазия исполнила волю своего мужа. Можно не удивляться подобной спешке. Она оставалась в городе одна. А в условиях войны жить там становилось все тяжелее. Но в первую очередь она поступила так из-за сына. Молодому Периклу не было и восемнадцати, когда умер его отец. Ему нужен был влиятельный наставник, дабы обеспечить карьеру молодого человека.
* * *
Аспазия, сидя на мраморном стуле, внимательно рассматривала свое отражение в зеркале. На нее смотрела сорокалетняя женщина, все еще красивая.
Бурная жизнь и частые ночные бдения прошлой, наполненной страстями и событиями, жизни не могли не оставить следов на ее лице. Специально обученная рабыня накручивала еще влажные волосы, придавая им форму локонов с помощью золотых игл. Другая служанка тонкой иголкой наносила на морщины особый рыбный клей, покрывала лицо слоем свинцовых белил, а на щеки накладывала румяна. Губы и грудь раскрашивались кармином.
В ее возрасте у женщин было принято красить волосы в желтый цвет. Но Аспазия не любила использовать сок шафрана. Она предпочитала скрывать седину под париком. Рабыни тщательно закрепляли на ее голове парик соломенного цвета. Затем она облачалась в длинный хитон и пеплос, украшенные по азиатской моде. Не забывала она и о свежих цветах, укреплявшихся в прическе. В такой момент она была женщиной без возраста или все еще в возрасте любви. Приближался час, когда обычно приходил к ней Перикл... но она знала, что этого уже не случится.
Она была все еще очень привлекательна, и новый супруг сильно увлекся ею. Но сердце Аспазии навсегда закрылось для любви со смертью Перикла. Лисикл не успел сделать многого ни для нее, ни для ее сына. Осенью 428 года он погиб. Перикл Младший был вынужден делать свою карьеру сам. Но сердце матери все же успело порадоваться за сына того, кого она так любила.
В 406 году Перикл Младший вошел в коллегию стратегов, и, хотя он никогда не достиг славы своего родителя, не играл такой заметной роли в политике, он все же занял пост, который много лет находился в руках его отца. В том же году Перикл вместе с другими полководцами одерживает блестящую победу над флотом Спарты. Но в Афинах победителей ожидали не почести, а судебный процесс.
Аспазию подстерегал очередной удар. Молодых полководцев и ее сына обвинили в том, что они не извлекли из моря тел погибших воинов, дабы достойно их похоронить. Но Аспазия за долгие годы правления своего покойного мужа хорошо изучила все политические хитросплетения в жизни Афин. Она приложила отчаянные усилия для спасения сына и его друзей, ставших жертвой очередной вспышки борьбы партий за власть. Но напрасно. Им был вынесен смертный приговор и приведен в исполнение. Аспазия осталась одна и вскоре умерла, всеми забытая. Точный год ее смерти неизвестен.
Так закончилась жизнь одной из превосходнейших женщин, о которой ходят легенды, которую помнят люди и через тысячелетия.
Противоречивое отношение современников и историков к Аспазии колеблется от восхищения до порицания в самых ужасных грехах. Кто-то рисует ее похотливой, алчной гетерой, заманившей в свои коварные сети лучшего из сынов Эллады. Другие приписывают ей необычайный ум, ставят чуть ли не в число самых известных философов античности. А уж без ее политического таланта сам Перикл не стал бы тем, кем был.
О редчайшей ее привлекательности одни говорят как о вульгарной, другие - как о непревзойденном образце классической античной красоты.
Очевидно лишь одно - только подлинный талант, неподдельная красота способны восхищать, привлекать и притягивать, словно магнит, как почитателей, так и врагов.
Укротительница волчиц
В истории мировой цивилизации вряд ли найдется имя иной женщины, которое бы так волновало и вдохновляло людей искусства, как два тысячелетия назад, так и много позже. Вергилий, Сенека, Микеланджело, Шекспир, Тьеполо, Рубенс, Теофиль Готье, Александр Пушкин, Бернард Шоу, Михаил Фокин - и это далеко не полный перечень воспевателей ее образа. В 1912 году была создана о ней первая киноверсия, а всего - 39 фильмов, среди которых самый знаменитый с Элизабет Тейлор. Клеопатра: женщина - миф, женщина легенда...
Октавиан Август, победитель египетской царицы, самый последовательный ее ненавистник, был неглупым человеком, но допустил явную глупость, приказав стереть с лица земли все следы пребывания на ней Клеопатры: разрушить ее гробницу, где она так и не была упокоена; сколоть все надписи с ее именем в Александрии и других городах Египта. Оказалось, это все равно что в наши дни кому-нибудь бы взбрело в голову уничтожить память, ну, скажем, о "Битлз" - сжечь все пластинки, магнитные записи, книги. Клеопатромания - такое явление по отношению к живой женщине началось при ее жизни и было особенно подкреплено ее выдающимися браками со знаменитыми современниками Гаем Юлием Цезарем и Марком Антонием. И если первый из них вошел в историю как самостоятельная фигура, то второй в ней оказался, скорее, как муж Клеопатры.
Клеопатра Великая... Скольким властителям присваивали это звание еще при жизни, с ним же оставляли в анналах истории. Но среди властительниц ей - первой. О международных отношениях как о системе в древнем мире можно говорить, пожалуй, только с IV века до н.э., со времени Александра Македонского. Как и о политиках мирового уровня в известных пределах. И первая женщина среди них - Клеопатра.
Но главное в ее образе - великая любовница. Многие современники приписывали Клеопатре способности к черной магии, не в силах иначе объяснить причин ее влияния на выдающихся мужей. По ее вине несправедливостей, кровопролитий, других преступных деяний совершалось столько же, сколько по вине любого другого прославленного правителя. Но мужское мировоззрение вполне естественно делает образ Клеопатры дьявольским лишь потому, что она женщина, лишь потому, что роль активного, лидирующего начала считается мужской прерогативой. Плутарх и Гораций описывают ее как исключительно коварную и жестокую правительницу, алчную, вероломную, корыстную и похотливую женщину. Данте помещает ее в одном из самых суровых кругов Ада. Шекспир называет ее "трижды блудницей", "злобной колдуньей".
Но куда больше тех, кого восхищали ее живой ум, широкая эрудиция, образованность, оригинальное политическое мышление, решительность. И конечно, внешность. Она не была красивой в классическом понимании: имела большой нос, широкий рот, но обладала необыкновенным очарованием и изумительной способностью обольщения. Современники подчеркивали ее просто-таки гипнотический взгляд.
Клеопатру можно считать первой по-настоящему эмансипированной женщиной истории, которая смело вошла в мужской мир политики и жестоких войн. Ей всего четырнадцать лет, когда она впервые близко знакомится с римским миром - миром, подарившим ей две главные любви и проглотившим ее страну. Знакомится и делает собственные выводы. Ей всего семнадцать, когда, после смерти отца, она поднимается на трон вместе со своим десятилетним братом, за которого она, согласно древним обычаям, должна выйти замуж. Но принимает решение править самостоятельно. И, несмотря ни на что, исполняет свое решение.
* * *
Клеопатра родилась в 69 году до н.э. в великолепной Александрии, городе, основанном Александром Македонским, спустя два с половиной столетия после того, как этот царь, эталон героизма и царственности древнего мира, скончался. В ходе своего великого похода (334 - 324 гг. до н.э.) Александр основал в завоеванных землях 60 городов, в которых селил греков и македонян и которые должны были стать центрами сращения эллинской и восточных цивилизаций для рождения новой культуры эллинизма. Не боясь обвинений в занудстве и тавтологии, он их все называл Александриями. Поэтому к ним давали приставку по местоположению - Александрия Сирийская, Александрия Арианская, Александрия Маргианская и пр., включая Александрию Эсхату (Крайнюю), существовавшую где-то в нынешней Ташкентской области. Некоторые из этих городов были разрушены уже через несколько лет после основания, некоторые существовали подольше. Но только одна - Александрия Египетская процветала все время и процветает до сих пор. Столица эллинистического Египта была крупнейшим городом Средиземноморья, соперничая с Римом и превосходя Афины. Ее украшало одно из признанных семи чудес света гигантский Фаросский маяк. Другие достопримечательности были столь же чудесными: знаменитая Александрийская библиотека, самое большое в то время книжное собрание; храм девяти муз Мусейон, собственно говоря, первый в мире музей; а главное сокровище, подтверждающее права города на звание столицы мира, - основная сакральная реликвия эллинизма, гробница с саркофагом и мумией самого Александра Македонского. Это еще и крупнейший стратегически важнейший порт в дельте Нила с двумя гаванями, вход в которые освещал знаменитый маяк. Ну и, конечно же, благодаря Библиотеке, мировая столица культуры, куда стекались виднейшие умы того времени, где зародился "александрийский" стиль в поэзии, где работал Эратосфен Киренский, который создал теорию чисел, первым измерил дугу меридиана, создал учение о климатических поясах Земли. Благодаря его трудам образованная Клеопатра, в отличие от многих своих потомков, никогда не сомневалась в том, что наша планета - шар.
Эллинистический Египет как самостоятельное государство основал один из самых талантливых приближенных Александра Македонского Птолемей Лаг в 321 году до н.э., уже через два года после смерти великого завоевателя. Птолемей понял, что столь стремительно созданная держава нежизнеспособна и должна распасться на отдельные части. И первым начал этот распад, объявив себя царем Египта, прихватив некоторые соседние земли и вывезя из Вавилона в Александрию саркофаг Александра Македонского. Египет был древнейшей страной мира с цивилизацией двухтысячелетнего возраста. Он был наиболее силен экономически - нильский ил обеспечивал постоянное плодородие земли, Египет всегда являлся главной житницей древнего мира. И там, наконец, издавна селились греки, мирное слияние эллинской и египетской культур началось до похода македонского царя.
Птолемей I Лаг и его супруга Береника были македонянами, то есть, в принципе, греками, но с полным правом объявили себя не греческими, а именно египетскими царями, наследниками власти фараонов. Их окружение составляли тоже в большинстве своем греки. Но древняя культура Египта, его религия, традиции в искусстве, атрибуты власти бережно сохранялись, что обеспечило династии Лагидов почти 300 лет относительно стабильного правления, почитания и привычного обожествления народом. Разве что греческой письменностью новые властители страны пользовались шире, чем египетской, потому что греческая попроще.
К несколько диковатым с современной точки зрения египетским традициям, исполняемым Лагидами, относились большая роль при дворе евнухов, служивших как жрецами синкретических культов Диониса-Осириса, Зевса-Амона и пр., так и министрами; и то, что в династии практиковался инцестный брак, т.е. братья женились на сестрах и от этого рождались дети-племянники. С точки зрения генетики - хуже не придумаешь. Вырождение династии от наследственных заболеваний было обеспечено. И просто удивительно, что от таких предков в итоге родилась умница и красавица Клеопатра. Впрочем, если предположить, что царских детей рожали не царицы, а специальные наложницы...
Еще одной традицией династии, как и всякой восточной, да и всякой западной тоже, была постоянная ожесточенная внутрисемейная борьба за власть. Все цари здесь носили имя Птолемей, все царицы - Клеопатра, реже Береника или Арсиноя. И все, как правило, ненавидели друг друга - дети родителей, братья сестер, тетки племянников и в прочих комбинациях - все отличались подвигами на ниве разврата, цареубийства. Эллинизм вошел в историю как время высокой культуры, замечательного искусства, литературы и "чудесных" традиций не брезговать никакими средствами в борьбе за престол. Эту культуру и все искусства, в том числе и искусства яда и кинжала, в полной мере унаследовал и Великий Рим.
Образованные подданные Лагидов оказывали всемерные знаки уважения и обожествления своим царям, давали им почетные прозвища Сотер ("Спаситель"), Филадельф ("Любящий сестру"), Филопатор ("Любящий отца"), Эвергет ("Благодетель"), но стоило в портовом кабачке или на базаре произнести Шкварка, Пузырь, Сын потаскухи, как всем становилось ясно, что имеются в виду они же, цари, великие фараоны Двух Земель, Верхнего и Нижнего Египта и других стран, носители короны Осириса, наследники строителей пирамид, наследники древних Тутмосов и Аменхотепов. Которые давно никого не спасают, никому не благодетельствуют, ни отцов своих, ни сестер не любят. Отец Клеопатры Птолемей XII пришел к власти в 80 году до н.э. и ни верхами, ни народом особенно всерьез не воспринимался, но не мешал казнокрадам, а потому и правил до поры до времени спокойно. И получил официальное не слишком величественное, но и не слишком унизительное прозвище Авлет ("Флейтист"). Хотя скорее унизительное. Известен греческий миф о состязании бога Аполлона, игравшего на кифаре, и сатира Марсия, игравшего на флейте, инструменте простонародном. Аполлон не только переиграл Марсия, но в гневе снял с него волосатую кожу.
Птолемей XII Авлет действительно хорошо играл на флейте и вообще покровительствовал искусствам. Жить в Александрии и не получить хорошего образования было трудно. Хотя многие царские дети учебе предпочитали удовольствия, отец позаботился, чтобы его третья дочь Клеопатра училась хорошо. И она старалась. Флейтист именно в ней видел великое будущее и именно ее хотел сделать наследницей трона Лагидов. Тем более что сестра-супруга (или специальные наложницы) никак не могла (не могли) разрешиться мальчиком. (Позже разрешились, но наследницей все равно стала наша героиня.) И, что совершенно удивительно для этой семейки, Птолемей Флейтист любил свою третью дочь. А она платила ему дочерней искренней взаимностью. И когда обижала отца, сильно страдала из-за этого. Такой спевшийся дуэт не мог не вызвать ответной реакции. Остальные дочери старшие Клеопатра Трифена ("Великолепная") и Береника, младшая Арсиноя, родившиеся позже сыновья искренне его ненавидели.
Девочка и сама быстро поняла - чтобы выжить в этой хищной семейке, чтобы добиться настоящей власти и величия, чтобы выбрать себе сильных союзников и мудрых советников, нужно много знать. Красота и обаяние важны, но на некоторых (ну хотя бы влиятельных придворных евнухов) они не производят впечатления. Здесь нужен ум. И она долгие часы проводит в лучшей в мире библиотеке, впитывая в себя, как губка, все знания эллинов, египтян, вавилонян, финикийцев... Она говорила на девяти языках, свободно читала на них и на давно умерших шумерском, аккадском, хеттском. Учителем к ней был приставлен крупнейший астроном I века до н.э. Сосиген.
Но не только научные знания необходимы будущей царице, не только умение слагать стихи в александрийском и каком-нибудь еще стиле, не только владение риторикой, не только искусство философской беседы, умение игры на кифаре и любимой родителем флейте, не только танцы и художественная декламация Гомера и Еврипида. Еще важнее научиться величественно сидеть на троне, повергать подданных ниц одним взглядом, величественно возжигать курения и читать молитвы при исполнении культа столь чтимой в Египте богини Исиды. А порой важнее уметь наложить нужную косметику, красиво расправить складки царского льняного калазириса, соблазнить мужчину, будь он хоть полубогом, так соблазнить, чтобы он почувствовал себя рабом у ног царицы. И всегда важно уметь находить преданных слуг и рабов, чтобы они могли не задумываясь отдать за тебя жизнь, чтобы могли незаметно проследить за каждым шагом противника и вовремя доложить информацию. И чтобы могли вовремя кому надо подсыпать яду. Клеопатра первая превратила ремесло отравления человека в науку.
* * *
Для любого независимого владыки, жившего в Европе, на Ближнем Востоке, в Северной Африке, на Кавказе и даже в более отдаленных землях в I веке до н.э., вести хоть какую-нибудь внешнюю политику можно было только с учетом главного фактора - римского. После долгой и кровавой схватки с Карфагеном Римская республика встала на путь непрерывной экспансии, опираясь на свою непобедимую армию и несокрушимую бюрократию. Второе после Александра Македонского и последующие поколения эллинистических царей - эпигоны пытались повторить его подвиг, захватить полмира за десять лет. Но больше это никому не удалось. Недаром слово "эпигон" стало обозначать неудачливого подражателя. Римляне действовали иначе. Они захватывали чужие земли понемногу, но зато приходили всерьез и надолго. Можно сказать, навсегда. Варваров обычно подчиняли силой оружия. С людьми поприличнее иногда обходились без крови.
Например, их можно было впрячь в финансовую кабалу. Прадед Клеопатры Птолемей VIII Эвергет ("Благодетель") правил настолько бездарно, вел настолько неразумную экономическую политику, что чуть не разорил свою богатейшую страну. И обратился за крупным займом к Риму. Затем, изгнанный собственной супругой и сыном (тоже Клеопатрой и Птолемеем) из страны, он вернул себе трон с помощью римлян, уже будучи кругом им должный. Должный настолько, что в договоре, подписанном с римским полководцем Сципионом Эмилианом в 140 году до н.э., просто завещал свою страну римскому народу. Птолемей VIII, кроме способностей к разврату и разорению страны, любил хорошо покушать, поэтому был очень толстым, и в народе его прозвали Пузырь. Он считал себя наследником воинственных македонских царей, изысканных афинян, мужественных спартанцев, великих фараонов, а к римлянам относился с пренебрежением, как к полудикарям, только и способным покричать и помахать мечами. Римляне же относились к его власти как к мыльному пузырю и в принципе были готовы захватить Египет уже тогда.