Орман
― И долго ты собираешься здесь лежать и делать вид, что умираешь? ― издевательский тон старшего брата раздражал до судорог в кулаках. ― Ты же феникс, твоя регенерация давно…
― Какого пепла ты вообще здесь делаешь? Я где сказал тебе быть? ― собирая последние крохи самообладания, я подал недвусмысленный намёк родственнику убраться куда подальше.
Мы никогда не были с братом близки, и всё же это один из немногих людей, кому я мог довериться. Всё-таки родственные связи играли свою роль, пусть они и были половинными. Матушка никогда не разделяла нас, невзирая на то, что у нас были разные отцы. Для неё мы всегда были одинаково любимы, ― так любила повторять королева при любом случае, оставшись с нами наедине. Но старший брат придерживался иного мнения: для него второе замужество матери являлось предательством памяти его отца, и это он неоднократно выкрикивал, не боясь гнева уже моего отца. Меня он в детстве просто- напросто игнорировал, и если бы не постоянные попытки матушки нас сблизить, я и знать не знал бы, что вечно ворчащий на меня мальчик ― мой брат.
Повзрослев, Армон всё-таки начал называть меня братом, но при каждой возможности издевательски поддевал, делая акцент на моей несостоятельности и то, что я позор всех фениксов. В детстве я был слаб здоровьем и порой болел неделями. Злость и желание доказать обратное уже на тот момент рослому юноше с сильным магическим даром подстёгивали меня заниматься день и ночь, что довольно скоро дало свои плоды. Я перестал болеть и стал таким, какой есть на данный момент, но даже теперь он вечно указывает мне на мои недостатки, правда, не с такой уже злобой, как раньше: скорее, по привычке. И всё же меня это всегда выводит из себя, даже когда я в таком состоянии, как сейчас, особенно в таком состоянии.
― Ах вот как звучит благодарность? Я, между прочим, тебе жизнь спас братец, ― игнорируя моё желание остаться одному, продолжил мучить меня своим присутствием Армон. ― Где бы ты был сейчас, не спугни мы этого Доворона и его банду? Как вообще ты такое допустил? Это на тебя непохоже.
― Моему терпению есть предел, ― уже напрямую начал я угрожать, но и это не остановила брата: он лишь нахально ухмыльнулся и прошёл вглубь комнаты, усаживаясь в одно из кресел.
― Не перегибай палку, братец: во всём, что сейчас здесь творится, виноват ты и твоя самонадеянность. Кто мешал тебе посвятить нас в свои планы? Почему ты думаешь, что умнее других?
Слава Армона резали по живому, бередя незажившие раны, а самое невыносимым было то, что он прав. Я действительно был виноват в произошедшем: переоценил свои силы, недооценил тех, кто, как оказалось, был на шаг впереди меня и с далеко не теми целями, что изначально думалось мне.
А ведь отец предупреждал меня, будто чувствовал, что назревает нечто непоправимое.
«Будь осторожен, сын мой: наша сила не бесконечна, и это видят другие. Эти покушения и моё бессилие не просто глупые, бессмысленные попытки уничтожить силу Фьеры: здесь скрыт другой смысл, и я боюсь, что будет слишком поздно, когда мы узнаем, какой».
Но я был настолько уверен в своей непобедимости, тем более теперь, когда нашёл ту, которую так долго искал, что легкомысленно отмахнулся от этого предостережения, считая, что теперь, когда она рядом, нашему миру ничего не угрожает, как и мне. А это путешествие, по моему плану, должно было не только нас с Ритой сблизить, но и решить проблему с фанатичной организацией, которая не упустила бы такого шанса ― вновь покуситься на мою жизнь и обязательно бы попалась вместе со своим главарём в подстроенную мной ловушку.
Пепел, как же я был неправ!
С шумом выдохнув воздух, я попытался сесть, поморщившись от боли: раны в области сердца ещё болели и будто вытягивали силы. Прошло уже несколько дней, а я всё никак не могу восстановиться, правда, и не слишком-то и желаю этого. Осознание того, что я не смог защитить своё сокровище, хотя почти всегда уверял её, что мне всё подвластно и рядом со мной ей нечего бояться, ломало меня изнутри даже сильнее, чем незаживающая рана.
В груди будто собрался ком, давящий на рёбра с такой силой, что казалось, они вот-вот треснут.
Эта хрупкая, не желающая мириться со всеми бедами, что её касались, женщина стала моим воздухом, пищей, мыслями. Я не мог думать ни о чём другом, пока искал её и уж тем более, когда нашёл. Каждая минута вдали от Риты была мучительна, меня словно выворачивало изнутри, поднимая внутреннюю панику, что, не будь я рядом с ней, может что-то случиться. И только когда я вновь видел эту, всегда смотрящую с вызовом в глаза, девушку, а ноздрей касался еле заметный аромат полыни, меня отпускало, и я мог спокойно начать дышать.
А она продолжала меня отталкивать, видела во мне опасность, несущую ей смерть.
Именно по этой причине я не смог сдержаться и открылся ей, не дожидаясь окончания путешествия. Больше не мог скрывать в себе ту бурю эмоций, что бушевала во мне, когда она была так рядом. Инстинкты с первой секунды, как я её увидел в том храме, кричали мне хватать эту девушку в охапку и, окружив любовью и заботой, беречь всю жизнь, но вместо этого я предложил ей умереть, натянув на себя холодную маску безразличия. Каждый раз, как я это вспоминаю, мне хочется застонать и ударить самого себя посильнее.
Не знаю, за какие заслуги, но мне досталась самая великодушная и понимающая женщина двух миров. Моя маленькая целительница не только выслушала меня, но и попыталась понять, а затем сделала самым счастливым человеком на свете.
До встречи с Ритой я был готов к определённому выбору моего отца, который должен был просто указать мне пальцем на ту, что больше всего подходила мне для рождения наследника. О любви и речи быть не могло. Второго огня феникса не хватало, чтобы разжечь в партнёре пылкие чувства и бесконечную привязанность. Это одна из причин, почему Армон отталкивал меня от себя, ведь он видел настоящую любовь своей матери, которую она дарила его отцу, и не понимал, почему та предала его память, выйдя замуж за правителя Фьёры. И лишь с возрастом понял, что всему виной её магический потенциал.
Моя Рита показала мне не только то, что потеряли фениксы, ― живой огонь, разгорающийся при виде своей суженой, но и то, как может любить мужчина женщину ― трепетно и в то же время напористо, страстно и нежно, в один момент восхищаться и тут же негодовать, а главное — безумно бояться её потерять. Что со мной и произошло.
― Извини, ― тихо пробурчал, потирая переносицу, пряча за этим жестом свою уязвлённость.
― Ладно, забыли, ― невероятно быстро сдался брат, что не было на него похоже: обычно он гораздо дольше упивается моими ошибками или проступками. И это одна из главных причин, почему я не люблю, когда он знает о моих планах и тем более принимает в них участие. ― Может, всё-таки расскажешь, что здесь произошло и почему ты до сих пор не поправился, а главное, зачем этот фарс по поводу твоей кончины?
― Я уже говорил.
― Говорил, но как-то всё это неубедительно звучало: Доворон ― фанатик, желающий стать властелином Фьёры, истребить всех фениксов, начиная с тебя, драконов, да ещё и заимевший целую армию сподвижников у нас под носом? Не ужели ты не знал об их планах? Ты же подозревал его, почему не принял меры?
― Я не думал, что всё настолько серьёзно. Недовольные происходящим и винившие нас в несостоятельности возродить жизнь нашему миру были всегда, но никто не заходил дальше словесных протестов. И даже покушения я принял, как жалкую попытку Доворона выделиться из серой массы заигравшихся в спасителей мира магов.
― Опрометчиво с твоей стороны, тем более, когда ты сумел провернуть такую аферу. Кто бы мог подумать, мой непутёвый брат снял проклятие. ― Здесь Армон не удержался и всё-таки саркастично хмыкнул. ― Да ты должен был на весь мир кричать об этом: глядишь, тогда и фанатики бы разбежались за ненадобностью собственных убеждений.
― Считаешь себя самым умным? ― не выдержал, всё-таки раздражённо рыкнул, уже жалея, что рассказал ему всю правду о Рите.
― Да что ты, у меня в жизни бы не хватила ума затащить наш единственный шанс на спасение в самое пекло и подвергнуть её смертельной опасности. ― Небрежным взмахом руки Армон отмахнулся от моей реакции, давая понять, что ему плевать на мой поднимающийся гнев.
― Ты понятия не имеешь, что чувствовала Рита всё это время, попав в другой мир. Я заявил, глядя ей в глаза, что мне нужна от неё лишь её смерть. О каком крике ты вообще говоришь, когда она смотрела на меня, как на чудовище, желающее вновь забрать её жизнь. Каждый раз, как только я к ней приближался, она кричала, что ей не нужна моя помощь, что она сама со всем справится. И справлялась, каждый раз справлялась, что приводило меня в неистовое бешенство. Я желал стать всем для неё, и мне было плевать на весь мир, тем более, что теперь он был спасён. Считаешь, знай я, что нас ожидает, я бы привёл Риту сюда, тем более, когда смог открыться ей и нашёл отклик в её сердце? Я потерял самое важное, не успев обрести! Так что вместо того, чтобы сидеть и разглагольствовать здесь о том, на что у тебя не хватило бы ума, вали во дворец и выполняй мои указания! Твоя задача ― фениксы и безутешная на данный момент мать, с остальным разберусь сам! ― сорвавшимся на хрип голосом, на одном дыхании высказал братцу всю боль, что засела у меня в груди, указав при этом на дверь.
Лениво встав из кресла, он молча подошёл ко мне и, похлопав меня по плечу, тихо произнёс:
— Вот теперь я верю, что разберёшься, а то развалился здесь, ― подмигнув, он развернулся и направился прочь, а я только сейчас понял, что стою на своих ногах и даже не шатаюсь. ― И, кстати, там твой дружок-дракон вернулся с этим, как его там, Серым… а неважно, ― бросил он уже в последний момент, закрывая дверь.
― Пепел Армон, не мог раньше сказать! ― зло выкрикнул, неуверенно шагнув вперёд.
Не знаю, что мне предало силы: злоба на брата ила самого себя, но я шёл и практически не обращал внимания на колющую боль, напоминающую о себе при каждом движении.
Крон и Рон сидели в гостиной перед небольшим столиком, на котором лежала карта и тихо что-то обсуждали. Армона я здесь не увидел: надеюсь, наконец, отправился туда, куда я его отправил.
― Какие новости? ― спросил, вглядываясь в небрежно поставленные кресты на бумаге, отображающую местные окрестности.
Крон вернулся в поместье почти одновременно с Армоном и помог брату с теми, кто ещё остался от армии Доворона. Отбить у них удалось только лишь Кэролайн, не подозревая, что эта особа последняя, кого я бы стал спасать, а в идеале придушил бы вот этими руками сам. Остальных уже успели увести в неизвестном направлении, и я даже не представляю живых или мёртвых. Рон объявился чуть позже, когда я уже очнулся и, выдав нескучную тираду оригинальных ругательств, вновь исчез в неизвестном направлении, прихватив с собой Крона.
― Ты как? ― проигнорировав мой вопрос, поинтересовался моим состоянием друг.
Хотелось отзеркалить ему тот же вопрос: теперь-то я в полной мере испытывал, то, что прочувствовал на себе дракон в момент исчезновения его ведьмы, и сколько ему требуется сейчас сил сидеть вот так сейчас спокойно и вглядываться в небольшой листок бумаги, от которого зависит, как оказалось, такое хрупкое счастье.
― Пока не почувствовал её, ― тихо ответил, зная, о чём на самом деле спрашивал Крон.
Всё то время, после того, как пришёл в себя, я пытался ухватиться за нашу с Ритой связь, но как ни старался, у меня не получалось. В какой-то момент меня охватила безумная паника, что я не успел её вернуть, или моих сил не хватило, так как самого в тот момент, когда был максимально уязвим, серьезно ранили, и фактически я уже попрощался с жизнью, чувствуя, что сил на восстановление не хватит. Не знаю, как мне удалось откинуть эту мысль, но я заставил себя вернуться к попыткам почувствовать жизненный огонь моей такой хрупкой и в тоже время невероятно сильной любимой.
Дракон кивнул и вновь уставился на карту, Рон предпочёл не о чем не спрашивать, молча ткнул на один из крестов в самом углу листка.
― Что это? ― указал на отметки, разбросанные по карте.
― Рон нашёл пути, по которым они продвигались, ― будничным тоном ответил дракон, не поднимая головы. ― Каждый из этих крестов ― это выход или вход в подземелье, с какой стороны смотреть.
― Вход, вход куда?
― В подземелье, ― повторил Рон, ― под Ламором целая сеть подземных ходов, один из которых, кстати, ведёт сюда, вот в это самое поместье. Именно так они сюда и пробрались в таком количестве и не привлекая к себе внимания.
— Значит, Криспиан, злорадствуя, говорил правду, что готовился к нашей с ним встрече. Помимо тайных ходов, в его арсенале была Кэролайн, которая каким-то образом лишила нас сил. Он продумал всё, у нас не было шансов. ― обречённо выдохнул, всматриваясь в каждое, отмеченное Роном, место на карте.
― Не было, ― согласился со мной друг. ― Нам повезло, что твой брат прибыл чуть раньше, иначе…
― Я не назвал бы везением потерять всех, ― зло буркнул, обессиленно падая в стоящее рядом кресло.
― Мы найдём их, ― уверенно заявил Рон, сжимая кулак, ― И пусть этот мир рухнет, но каждый, кто причастен к исчезновению моих девочек не уйдёт от меня безнаказанным.
Теперь я кивнул, не совсем разобравшись с чем соглашаюсь: с концом света или возмездием. Хотя и то, и то меня вполне удовлетворит. Без Риты мне этот мир не нужен, но и расплаты никто не избежит. Ещё драться с воинственным Роном буду за возможность самому разобраться с фанатичными ублюдками.
― Что с Кэролайн? ― уже спокойно спросил, глядя на место, где недавно мы, глупцы, сомкнули круг, защищая это миловидное чудовище.
― Армон сказал, что молчит, ― удивил ответом дракон. Последнему, кому я бы доверил допрос Кэроллайн, это был бы мой брат. Его неровное дыхание к моей фиктивной невесте слышалось всегда, и это главная причина, почему я вызвал его сюда ― Армон должен был сопроводить её назад в Амарот после того, как я бы сообщил ей о расторжении нашего договора.
― Молчит, говоришь? ― странно переспросил его Рон, глядя куда-то в даль комнаты.
Проследив за его взглядом, я увидел небольшую дорожную сумку, которую видел у Риты, как только вернулся: она держала её как драгоценность, боясь выпустить из рук.
Грудь вновь сдавило жгучими тисками: сжав кулаки, я закрыл глаза в попытке вернуть хладнокровие. Но вместо этого увидел наполненные страхом и болью голубые, как весеннее небо Фьеры, глаза любимой. Где-то в районе солнечного сплетения зажгло, как от сильного удара, выбивая воздух из лёгких и равновесие из-под ног. Проглотив металлическую слюну, я вновь открыл глаза и посмотрел на Рона.
― Что с тобой, тебе плохо? ― тут же подскочил Крон, заметив, как меня шатнуло. ― Проклятье, чем они тебя ранили, что ты до сих пор не восстановился?
— Это сумка ведьмы? ― снова проигнорировал я вопрос и беспокойство друга. Вместо этого обратился к Рону, следя, как он встал и, взяв рюкзак, начал в нём копаться, чем-то позвякивая.
Крон одарил меня недобрым взглядом, подкрепив ещё и недовольным покачиванием головы.
― Она самая, ― хмурясь, ответил «непризнанный», вынимая небольшой пузырёк с ярко-красной жидкостью. ― Не подвела малышка, теперь эта фурия точно заговорит.
― И что это? ― теперь проявил интерес Крон, подойдя к Рону по-свойски, выхватил у него бутылёк и начал внимательно его рассматривать.
― То, за что твою ведьму, боготворил Лис и все мы, ― зелье правды, ― довольно объявил Рон, ревностно отбирая стекляшку назад. ― Бруно, знаешь ли, как и все мы «непризнанные», никогда не любил выбивать из источников правду силой. Вот Ара и создала «гуманный метод», освобождавший наши кулаки от лишних ссадин, а совесть от угрызения.
Крон чуть дёрнул уголками губ, явно довольный своей истинной парой, а затем глянул в мою сторону и вновь нахмурился.
― А чего-нибудь укрепляющего у моей ведьмы с собой случайно нет? ― обратился он к Рону: тот вновь начал рыться в рюкзаке, неприятно звеня стекляшками.
― Угомонись, я в порядке: если уж смог встать, то теперь мне точно ничего не грозит, ― одёрнул друга за его излишнее беспокойство. ― Лучше не будем терять времени. Рон, как оно действует?
― Как обычное зелье, главное — заставить выпить, а дальше всё пойдёт как по маслу: она сама нам всё расскажет, ― бросив затею с поиском нужного зелья, ответил он мне.
― Отлично, идём, ― выхватив небольшой пузырёк из рук «непризнанного», я направился к комнате, где была заперта Кэри. Благо, дорогу мне не нужно было показывать, указателями являлись два широкоплечих охранника, заботливо поставленные моим братом у её двери и нескончаемый поток проклятий, доносящихся из-за неё же.
Да, молчанием это трудно назвать: странно, что Армон так выразился.
― Вы остаётесь здесь, я иду один, ― дал указание не отстававшим от меня друзьям.
― Как же… ― попытался возразить Крон, но тут же умолк стоило мне на него глянуть. Сейчас я желал посмотреть на убийцу моей жены без свидетелей, и дракон это понял.
― Открыть!
Дверь сразу распахнулась, предъявляя мне растрёпанную гарпию с безумным взглядом, стоящую у окна. Вокруг неё валялась разбитая на щепки мебель, мелкие лоскуты каких-то тряпиц, осколки посуды и куски несъеденной еды.
Заметив, меня она было дёрнулась вперёд, но сразу же остановилась и замерла.
Дверь позади захлопнулась.
― Здравствуй, Кэри, ― осторожно сделал шаг вперёд, сдерживая внутренний всплеск гнева. Смотреть на ту, кто фактически убил мою любимую, было невыносимо. Этой женщине место в темнице, а не в этой когда-то светлой комнате, превращённой её стараниями в помойку. ― Устала?
― Орм, милый ты жив? ― неожиданно ласково протянула она, но сделать шаг ко мне навстречу не рискнула. ― Армон сказал…
― Конечно, жив, я же феникс, ― выдавил фальшивую улыбку, сделав ещё один шаг вперёд. ― Мой брат немного поторопил события.
― Орм, милый, прости, я не хотела, чтобы ты пострадал, ― по щеке Кэролайн прокатилась слеза, прочерчивая на её кукольном лице, искажённом странной эмоцией, мокрую дорожку.
Меня же это внезапное раскаянье не впечатлило: наоборот, захотелось закатить глаза и пренебрежительно фыркнуть, глядя, как она выдавливает из себя слезы. Но всё же я сделал над собой усилие и, быстро подойдя к девушке, легонько её приобнял. Опешив, Кэроллайн вскинула голову и посмотрела мне в глаза, а я в это время резко опрокинул её назад, отчего девица вскрикнула, позволяя беспрепятственно влить в неё зелье Ары.
― Правда, а что ты хотела? ― спросил, уже не скрывая своей ярости, возвращая её на место, и брезгливо шагнул назад.
Не прошло и секунды как слёзы на лице Кэролайн высохли, а губы растянулись в неестественной улыбке.
― Не веришь мне… ― смахнув выбившуюся прядь из небрежно собранной причёски, она зловеще глянула на меня исподлобья, ― и правильно.
― Давно ты с Довороном в сговоре? ― начал свой допрос, поняв, что сыворотка уже действует.
Кэролайн нахмурилась, будто пыталась что-то вспомнить, затем снова посмотрела на меня и, сжав голову ладонями, начала мотать ей из стороны в сторону.
― Я всегда была с ним, ― прохрипела она не своим голосом.
― Кто его подельник, кто такой этот Магистр?
― Я не знаю, я никогда его не видела, ― ответила, чуть замявшись, словно борется сама с собой.
«Так понятно, здесь тупик» ― отметил про себя и вернулся лично к ней.
— Значит, их появление здесь и лишение нас силы ― твоих рук дело?
― Да.
― Как ты это сделала?
― Незаметно разлила зелье, пока вы были заняты этой твоей девкой и не обращали на меня внимания, ― уже как змея прошипела ответ Кэролайн, продолжая мотать головой.
Сжав кулаки, я вспомнил те мгновения перед боем: мы действительно не обращали на Кэри внимания: даже когда она пыталась вклиниться в наш разговор, я быстро осадил её, а затем и вовсе позабыл о её существовании, пока она вновь не подала голос, пытаясь уйти вместе с Ритой.
Вот тварь…
― Твоя задача была убить Риту, откуда он узнал? ― зло выпалил, всё сильнее сжимая кулаки. Перед глазами вновь стоял тот момент: моя бледнеющая любимая с расплывающимся на моих глазах алым пятном в районе сердца.
― Что узнал? ― на мгновения Кэролайн прекратила повторять навязчивые движения головой и с неподдельным интересом посмотрела на меня.
― Что Рита ― моя жена и что её смерть ослабит меня.
Услышав это, Кэроллайн, замерла, будто что-то сопоставляя, а затем, запрокинув голову назад, неестественно громко засмеялась. Заполнивший комнату жуткий женский смех заставил поёжиться.
― Криспиан ― идиот: нужно было добить эту мразь, а не забирать её себе, ― вдруг произнесла она сквозь смех. ― Надеюсь, он всё-таки сделал это…
Сердце больно ударилось о рёбра, руки вмиг похолодели. Мотнув головой, сбрасывая накативший туман в глазах, я тихо спросил:
― Где он прячется?
― Северные горы, ― выплюнула она, вмиг перестав смеяться, сообразив, что только что выдала местоположение своего главаря.
Больше меня здесь ничего не держало: вылетев из комнаты, я, игнорируя вопросы друзей, направился в гостиную к столу, где осталась лежать карта.
К северным горам вело несколько крестов, но лишь один пылал для меня огнём.
Нам сюда, ― резко ткнул пальцем, разрывая тонкий листок бумаги.
Через несколько часов мы уже стояли в отмеченном на карте месте с добрым отрядом моих людей и безуспешно вглядывались в ночной пейзаж.
― Ничего, ― разочарованно протянул дракон, прислушиваясь к своему зверю. Я проделывал то же самое и, так же, как и Крон, не улавливал нашу с Ритой связь.
― Они здесь, ― уверенно произнёс, оглядываясь по сторонам. За нами простирался приграничный лес, а впереди чернели северные горы, являющиеся негласным началом границы наших земель и земель драконов. Именно здесь проходил барьер, никого не пропускающий ни в ту, ни в ту сторону без особого разрешения, подписанного обеими странами.
Сердце колотилось так, будто я впервые вышел на сражение, заглушая боль от ещё напоминающей о себе раны.
После признания Кэролайн и выбранного мной пути я сам попросил Рона отыскать в запасах Ары все зелья, что могли бы мне помочь. Не знаю, как он разбирался в этих склянках, но через пару минут предо мной стояло несколько пузырьков с разного цвета жидкостями. Не задумываясь, я выпил всё и ни капли не пожалел. Слабость ушла почти мгновенно, и я даже начал чувствовать прилив магических сил. Огонь с новой силой разгорался во мне, желая выплеснуться на одного фанатика жгучим потоком.
― Я слышу дым, ― внезапно подался вперёд Рон, указывая направление. Мы тут же двинулись в сторону, указанную им.
Но не успели мы сделать и десяти шагов, как преодолели маскирующий барьер и всей троицей воскликнули:
― Пепел, что они творят!
И уже рванули что есть силы вперёд, обнажая свой страх и ярость, видя перед собой лишь одну цель.
В голове пульсировала только одна мысль: «Только бы успеть!»