А дальше был обед и ели все, кроме меня.
Я грызла науку правильного поведения за королевским столом. И вроде ничего сложного в этой науке нет: главное — знай, где права и лево, не открывай лишний раз рот и разбирайся, для чего какой прибор нужен, но даже для этого необходимо было время, а его у нас было катастрофически мало.
В итоге договорились, что, если всё — таки придётся сесть за стол, а возможно такое, что и нет, так как матушка его любит больше фуршеты, нежели званые ужины, молчать буду как рыба. Есть только то, что ест мирэ, пить воду.
С танцами было сложнее. Нам нужно было открывать бал, а значит, первый танец был только наш. Если с приёмом пищи можно было схитрить, то здесь всё внимание будет приковано только к нашей паре.
― А что, если Ара проклянёт оркестр, и музыка просто не заиграет, ― предложила я выход из этого заведомо провального положения, когда в очередной раз сбилась на одном из поворотов.
― Я могу, ― поддержала подруга, наблюдавшая за всем этим безобразием, сидя в кресле. Рон удалился в комнату поменьше сразу после обеда, сославшись на то, что хочет подготовить оружие к походу.
― Не нужно никого и ничего проклинать, да и Ара не сможет присутствовать на приёме, ― завернул мою диверсию муженёк. ― Просто запомните счёт, Рита, — это на самом деле не так сложно, и позвольте, наконец, мне вести. Вы постоянно пытаетесь взять инициативу на себя, доверьтесь мне.
Легко сказать, милый! Я однажды поверила тебе, когда ты сказал, что освободишь меня от боли. В итоге горела изнутри, не в силах произнести ни звука. Не сказать, чтобы это была претензия: всё же после боль отступила, как и смерть, но то точно не твоя заслуга. А узнай ты об этом сейчас, мы бы не кружились в танце, а играли в смертельные салки.
― Я постараюсь больше не сбиваться, ― устало выдохнула, вновь вкладывая свою ладонь в его.
Быть настолько близко к этому мужчине, представляющего прямую опасность для моей жизни, было крайне некомфортно. Я инстинктивно отстранялась, пытаясь защититься, и ничего не могла с этим поделать. Рядом с ним я чувствовала себя тростинкой, которую при желании он мог сломать, даже не прилагая усилий. Мозг, как сумасшедший, вместо «Раз, два, три ― поворот», отсчитывал «Раз, два, три ― наскок, удушающий приём».
Стоп! А если так и делать? Заменить повороты на защитные выпады. Пусть он как будто наступает, а я защищаюсь! Превратить этот танец в борьбу?
Закрыла глаза, мысленно просчитала все шаги и манёвры. Набрала в лёгкие побольше воздуха и сделала первый шаг.
― Рита!
― Да, да, ведёте Вы, ― тут же поправилась и встала в начальную позицию.
Итак: раз, два, три ― поворот, захват шеи справа, раз, два, три, ― подножка, выпад, раз, два, три ― оплеуха, поворот, удар локтем под ребро… Чёрт, здесь пах! Ладно, будем считать, что ребро. А теперь всё то же самое, но влево.
― Ну вот, можете же, когда хотите, ― похвалил меня мирэ в своей льдистой манере, как только эта «борьба» закончилась. Интересно, как в этой огненной птице может умещаться такая морозяка. Он же как огромный айсберг — опасная глыба льда, идущая неотвратимо на тебя, и попробуй увернись!
― Ещё бы лицо попроще делала! Ты будто на тренировке с Роном, ― влила свою ложку дёгтя в мою сладкую бочку милая подруга. Светлейший тут же напрягся и отступил на шаг.
― Думаю, за иллюзией видно этого не будет, ― парировала я, ― Кстати, опробовать бы Ваш артефакт — времени осталось совсем немного.
― Опробуете, но сначала переоденьтесь!
Мирэ быстрым шагом удалился в свои покои. Вернулся с шикарным красным платьем в одной руке и внушительной коробочкой в другой.
Я невольно приоткрыла рот, понимая, что должна буду в этом ходить весь вечер. Не то чтобы я была не готова к этому, просто немного не ожидала, что платье будет настолько пышным. Всё — таки ношение костюмов мужского покроя почти каждый день оставило свой отпечаток: в платьях я стала себя чувствовать неуютно, они же все в пол. И пусть те, что имелись в моём гардеробе, были максимально простыми, даже в них я путалась. А здесь, на вид, одних юбок было штук пять.
Огонь чудотворный, дай мне силы пережить этот вечер!
― Ара поможете своей сестре с нарядом? ― видимо, заметив мой ступор, Светлейший обратился к ведьме.
― Да без проблем, ― подскочив с кресла, она схватила всё, что было в руках у мирэ, и потянула меня в комнату с монстродромом, где, кстати, обнаружилась и купальня.
― Как я танцевать буду, когда даже шага сделать не могу в этом пепловом платье? ― шипела я, рассматривая себя в зеркало, после того как искупалась и натянула наряд.
Какая девочка не мечтает ощутить себя принцессой? Пышное платье, распущенные, длинные волосы, диадема, драгоценности и прекрасный принц.
Не буду лукавить, и я о таком грезила в детстве, но детство давно закончилось, в сказки я теперь не верю, хотя живу уже год в мире, где магия — это не пустое слово и даже не технический прогресс.
В реалиях оказалось, что платье неудобное и непрактичное, диадема норовит свалиться при любом резком повороте головы, а принц… Про принца лучше помолчу. О нём вообще лучше лишний раз не думать — и так слишком близко подобрался. Хотя мне импонирует его нежелание выглядеть щеголем. Он всегда коротко стрижен: видно, что волосы непослушные, но ему на это плевать.
Небольшая щетина на лице, делает его и так немягкие черты лица ещё острее. Взгляд всегда прямой и колючий. Да он вообще больше похож на вояку закоренелого, нежели на будущего правителя, выросшего во дворце и спящего на таких вот кроватях.
― О чём задумалась? ― вклинилась в мои размышления Ара.
― О том, что детские сказки, на самом деле, — это кошмар взрослой жизни, ― честно призналась, приглаживая складку на лифе.
― Да ладно тебе, выглядишь — огонь! Жаль только, что никто этого не увидит. — Красный тебе очень идёт!
― А мне вот не жаль! Хватит и того, что Орм знает, как я выгляжу. Ох, Ара не вылилось бы нам это всё в кучу пепла!
― Не выльется! Ты, главное, помягче с ним будь: пусть пернатый размякнет! Сама же слышала, они в ответе за избранницу. Тем более огонёк его к тебе тянет: сама же видишь, как он от тебя глаз оторвать не может. А если не видишь, то поверь мне на слово, смотрит да так, что мурашки по коже бегают!
― Опять тебя не в ту сторону понесло.
― Да почему не в ту? Может, это лучший способ остаться в живых! Стань его избранницей: пусть думает, что женится второй раз, огонь тебя примет. Он уже в тебе. Когда время придёт, вернётся его огонёк сам к нему. Никто и знать не будет, что что — то не так было. Да и поздно уже будет!
С такой точки зрения мы ещё ни разу не рассматривали способ моего выживания. В принципе это очень даже возможно, но есть одно но.
― Я не люблю его, ― озвучила главное препятствие. ― И не желаю, чтобы чувства были навязаны. Это притяжение. Будет ли он его чувствовать, не будь во мне его огня? Я хочу любить и хочу быть уверена, что меня любят, а не вот это всё, навязанное огнём, ― покрутила кистью руки, где пряталась печать, перед своим носом. ― Мне кажется, это не такая уж и высокая плата за спасение целого мира. Возможно, это звучит эгоистично, но я не готова отдавать свою жизнь за мир, где у меня, по сути, ничего нет и не было.
― Нет, Ри, это не звучит эгоистично, это вполне себе по — человечески: каждый хочет познать любовь. Поверь, и я желаю того же для себя. И ты права: это не такая уж и большая плата. Отхватить кусочек счастья ты имеешь полное право, ― поддержала меня подруга, грустно улыбнувшись.
Я не раз слышала от Ары, что такие, как она, не знают, что такое любовь. Её род винят в угасании этого мира, проклинают и ненавидят, даже не пытаясь увидеть, какая ведьма, человек. Но, несмотря на это, Ара — отзывчивая, добрая девушка, очень любознательная и весёлая. Вся ненависть мира не смогла убить в ней человека, и это восхищает!
― Знаешь, я почему — то уверена, что ты обязательно встретишь того, кому будет плевать на твой дар, ― улыбнулась ей в ответ, делая неуклюжий шаг, путаясь в объёмных юбках. ― Ты этого заслуживаешь, как никто другой!
Моя Ведьмочка кивнула, соглашаясь.
― А давай я прокляну это платье — будет легче пушинки, ― воспрянула вдруг подруга, заговорщически подмигнув.
― Я не против, только не буквально, иначе оно улетит куда — нибудь от лёгкого дуновения ветра, и стану я главным развлечением этого вечера, ― поставила основное условие во избежание конфуза.
Ведьма чуть призадумалась, остановив свой взгляд на юбке платья.
― Да что б ты в этом платье усталости не знала, не путалась, не запиналась, да тяжести его не ощущала, ― зловеще произнесла Ара. Меня всегда поражало, как она может совершенно безобидные слова изречь так, что мурашки начинали бегать по всему телу. Каждый звук, произнесённый ею в этот момент, был пропитан силой. ― Готово, принимай работу, ― скрестив руки на груди, Ара встала в ожидающей позе.
Я сделала ещё один шаг и тут же расплылась в счастливой улыбке.
― Великолепно, ― подпрыгнула на месте и потянулась к подруге в благодарных объятьях. Я словно вновь надела свой костюм: юбки стали невесомыми, слушались каждого моего движения, не мешали ходить, а главное, — не путались. Можно было даже не приподнимать подол во время ходьбы. ― Ты — лучшая!
― Я знаю, ― без лишней скромности приняла похвалу подруга. ― Идём, там твой феникс уже заждался.
― Он не мой.
― Даже спорить не буду.
― Тсс… ― шикнула на ведьму, берясь за ручку двери.
Мирэ нас не встречал, он сидел в одном из кресел спиной к нам, глядя в окно, за которым уже вовсю играл закат в огненные салки с тенями.
Как только дверь открылась, и мы вышли, Светлейший встал и, повернувшись, посмотрел оценивающим взглядом на меня. При этом совершенно не было понятно, нравится ему или нет мой вид. Только радужка глаз вновь сверкнула алым пламенем.
Попробовала отзеркалить его взгляд и также оценивающе прошлась по его образу. Выглядел он очень даже неплохо: утренний синий костюм сменил на более торжественный, цвета грозовых облаков с золотой вышивкой. Волосы чуть уложил, но те всё равно норовили принять свою небрежную форму. Щетина с лица исчезла, отчего он выглядел теперь моложе. Интересно, а сколько ему лет? Никогда не задавалась этим вопросом, но сейчас стало очень даже интересно.
Наша игра в гляделки длилась минуты три и, может, продлилась бы ещё, если бы дверь из комнаты Ары не открылась, и из неё не вышел Рон.
― Ух ты ж, ничего себе! ― присвистнул наставник, взглянув на меня. Вот это я понимаю реакция, расплылась в смущённой улыбке. ― Девочка моя, да тебя прятать надо, иначе украдут!
― Сейчас этим и займёмся, ― сквозь зубы пробурчал Светлейший и потянулся к небольшому свёртку, лежащему на кофейном столике.
Ну вот, что за мужчина? Он когда — нибудь, чем — нибудь бывает доволен?
― Прошу, наденьте — это артефакт, ― протянул мне главный атрибут этого вечера, который мы так долго ждали.
Приняв свёрток из его рук, аккуратно развернула его.
― Заколка? ― удивилась, вглядываясь в довольно объёмное украшение для волос, усыпанное алого цвета драгоценными камнями. ― А нельзя было что — то попроще придумать: кулон, колечко, браслет на худой конец?
― Нужен был хороший накопитель, способный продержать заряд нужной магии до конца поездки — маленькое украшение не справилось бы с этим, ― тут же ответил мирэ на мой вопрос.
― Да, сильная штучка, ― забрав у меня заколку, протянула Ара, внимательно вглядываясь в драгоценность. ― Каждый камешек заряжен. Ри, что, придётся носить его всё время?
― Нет, только при тех, кто не будет посвящён в наш договор. Сколько их встретится на нашем пути — неизвестно, лучше подстраховаться.
― То есть эта вещица должна быть всегда при мне? А если потеряю?
― А вот здесь мы воспользуемся талантом Вашей сестры. Вы же не откажите мне в проклятье, Ара?
― Ну, как я могу отказать, Светлейший? ― тут же расплылась в довольной улыбке ведьма и быстрым движением стянула с моей головы диадему. ― Не потеряет ни в жизнь! ― Тут же прицепила драгоценность к волосам.
― Пепел на мою голову, ― удивлённо выдохнул Рон и протёр глаза. — Это же та икотошная, из — за которой мне тогда нехило досталось!
Реакция Рона дала понять, что артефакт работает. Жуть как захотелось вернуться в комнату и заглянуть в зеркало! Всё — таки внешность меняю я впервые: любопытно же, как смотрится это преображение.
― Вы хотели сказать Кэролайн Брон, ― поправил его мирэ, бросив в моего наставника недовольный взгляд.
― Да, да она самая! Ох, и вредная бабёнка, ― продолжил Рон, не замечая упрёка. ― Вы поосторожнее с ней, мирэ! Она, когда истерит, хлещи дикой кошки становится: фырчит, шипит, царапается, не разбирая, где свои, а где чужие.
Ара невольно хохотнула, но тут же откашлялась и приняла серьёзный вид.
― Приму к сведенью, ― буркнул мирэ, ― а теперь нам пора идти, ― уже посмотрел на меня, чуть хмурясь.
А теперь — то чем недоволен? Перед ним стоит его невеста. Чего хмурится или расстроен? Что ненастоящая? Так сам решил ограждать её от всего и вся. Я вот вообще молчу, хотя на минуточку, — жена ему законная, и уж если придираться к их традициям, то совершенно не надлежит думать о сохранности своей жизни. Об этом должен думать он.
Глубоко вздохнув, сделала шаг вперёд, мысленно готовясь к тяжёлому вечеру. Хотя, что уж там ― тяжёлым будет не только вечер.