‒ Иди, открой. Это она. Только не пугай ее, ради Бога. Нет. Я сама пойду.
А он и не собирался вставать. Пусть сама и открывает.
‒ Катя? Здравствуйте. Заходите. Проходите, проходите, я не укушу. Вить! Катя пришла, проводи ее в комнату.
Пришлось подниматься и встречать гостью, ‒ Ирка оставила ее ему на попечение, прошмыгнув на кухню.
‒ Пошли, не стесняйся, ‒ взял он ее за руку и повел в большую комнату. Вместе с ее сумочкой. Только босоножки успела сбросить. ‒ Давай, располагайся.
‒ Штаны снимать? ‒ спросила она, и он вдруг понял, что она только что дербалызнула. То ли для храбрости, то ли для наглости. И запах в ее словах сразу ощутил. Запах коньяка он испокон своего века чувствовал, как кот валерьянку. Иринка, кстати, тоже.
‒ Потом. Куда спешить?
‒ У нас все из холодильника. Такая жара… ‒ заговорила вошедшая с гостевым подносом Ирина. И сразу почувствовала, что нужно что-нибудь говорить, говорить…
‒ Детей отправили, в доме как пусто стало. Это наша комната, те две поменьше ‒ Светланкина и Сережкина. Гостей мы всегда здесь принимаем. Так приятно, что Вы согласились зайти. Можно, мы на "ты" будем? На Витьку не обращайте внимания, он при гостях как сам в гостях. Иди, принеси остальное.
Он сразу вышел, предоставляя жене свободу слова. Но задерживаться на кухне не стал, ‒ в Катькином взгляде сквозила плохо скрываемая агрессивность ‒ совершенно ей не свойственная ‒ и он понятия не имел, во что это может вылиться.
Когда он вернулся со вторым подносом, Ирина все еще упражнялась монологом, а гостья молча слушала ее. Потом вдруг выпалила:
‒ Ирина, это Вы надоумили его дарить мне трусы?
‒ Да, я, ‒ опешила та.
‒ А Вы не боитесь таким образом его потерять?
‒ Нет. Не боюсь. Он не из тех, кого можно потерять.
‒ Разве он не сказал Вам, что я к нему неравнодушна?
‒ А ты неравнодушна?
‒ Да.
‒ А он?
‒ А это Вы у него спросите.
‒ Зачем? Мы сами все друг другу говорим. Без спрашиваний. Я знаю, что ты ему очень нравишься. С ним это впервые за все годы нашей совместной жизни. Что в этом плохого? Да и не удивляюсь я этому, глядя на тебя.
‒ Но почему именно трусы?
‒ Не знаю… Сама не знаю… Скажи что-нибудь, ‒ повернулась она к мужу. ‒ Что ты молчишь?
‒ Снимайте штаны. Меряйтесь. Или пошли отсюда.
Последние слова он направил в Катькину сторону, и та от неожиданности втянула голову в плечи.
‒ Не груби ей! ‒ отрезала Ирина. ‒ Сам иди!
И он вышел. Ушел на кухню, достал из холодильника запасную бутылку, открыл и глотнул прямо из горла. Свирепая жидкость обожгла пищевод, и ему сразу полегчало. Он сел и стал ждать, когда его гостья вылетит из комнаты. Или без лишнего шума выйдет в сопровождении хозяйки и потопает к выходу. Что-нибудь такое.
Вместо этого минут через десять-пятнадцать он услышал спокойный зов жены:
‒ Вить, иди сюда на минутку.
Она стояла перед трюмо, разглядывая себя то в фас, то в профиль.
‒ Ну как? ‒ смущенно улыбаясь, осведомилась у него. ‒ Идут? Катя говорит, что хорошо. И мне вроде нравится. Я в них совсем как девчонка.
Катька сидела в одной блузке и злополучных трусиках, тесно прижав друг к дружке тонкие коленки.
‒ Ты не думаешь извиниться? ‒ намекнула как бы между прочим Иринка.
‒ Прости, Катя.
‒ Катенька, ‒ поправила его Иринка.
‒ Катенька, ‒ согласился он.
А Катенька смотрела на него странным, непонятным ему взглядом и молчала.
‒ Ну что ты молчишь, Вить?
‒ Я не молчу. Любуюсь.
‒ Правда? ‒ искренне обрадовалась Ирина. ‒ Нравится? Слышь, Катя, ему тоже нравится. В эту же субботу идем брать. А я их тебе не растянула? Вить, успокой ее, она меня не очень слушается.
И стала стягивать брюки, обнажая голую попу. На ней были такие же трусики, как и на Катьке.
‒ Давайте немного выпьем, ‒ вышел из положения Виктор, не понимающий, как он должен успокаивать Катьку в присутствии жены.
‒ А ты уже, небось, приложился?
‒ Немножко.
‒ Так там же водка. Что же ты вино себе теперь льешь?
‒ Оно сухое.
‒ Какая разница? Не смешивай, а то нам придется тебя откачивать. Я сейчас.
Она положила на банкетку аккуратно расправленные брюки и шмыгнула к кухне. Катька опустила глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом:
‒ Извини, Витя. Я сама не знаю, как такое наговорила…