Я намерена лежать в постели, накапливать силы для целовальных безумств, которые ждут меня дома.
Мама пришла ко мне в комнату с подносом сэндвичей.
- Мама, ты что, с ума сошла? Еда? Для меня? Нет, нет, мне как всегда - кусочек обветренной колбаски.
Она продолжала улыбаться. На самом деле это было как-то зловеще. Она была вся такая сонливо-мечтательная. Рассекала по дому в прозрачной ночнушке. Обалдеть!
- Ты хорошо проводишь время, Джи? Здесь потрясающе, правда?
Я бросила на нее ироничный взгляд. Она не сдавалась:
- Здесь же весело, да?
- Мама, это самое большое веселье с тех пор, как Либби уронила мою косметичку с макияжем в унитаз.
Она поворчала, но вполне умеренно, отступив от своего обычного стиля яростного ворчания. Хотя я демонстративно углубилась в «Не подслащивайте правду для подростков», она продолжала меня грузить о том, как замечательно снова стать «семьей». Мне хотелась, чтобы она немного прикрылась. У других мамы носят красивые элегантные вещи для пожилых, а у нее титьки из-под сорочки выпирают. Да и как им не выпирать? Они же ГИГАНТСКИЕ.
Она сказала:
- Мы подумали, не сходить ли после обеда на карандашную фабрику?
Я даже не потрудилась огрызнуться на эту глупость.
- Посмеемся…
- Нет, не посмеемся. Когда в нашей семье смеялись в последний раз? Если не считать тот случай, когда дед уронил свой зубной протез в лифчик той женщине?