тревогу, о далеком землетрясении или об
угрозе - куда менее далекой - новой забастовки железнодорожников.
- Ты шутишь? - отвечает он немного устало. - Я и сам знаю. Собаки -
совсем другое дело. Я не знаю ни одного
мужчины - я хочу сказать, холостяка, - у которого была бы кошка. А уж тем более
две или три!
- Гм...
- Если хочешь знать мое мнение, - продолжает он, - кошки хороши для детей
или старух. Ну, или в сельской
местности...
- Но тогда, - говорю я, - зачем...
- Кошки - совершенно ни к чему не способны и ни на что не годные
животные, - решительно заявляет он, прерывая
меня.
- Ну, эти-то, - дурацким тоном вставляю я, - не слишком обременительны.
А потом добавляю:
- Никто тебя не принуждал оставлять у себя кошек.
- Смеешься? - отвечает он. - Конечно! Ты и представления не имеешь...
В его квартире три кошки. Они проявляют к нему полнейшее равнодушие, и он
платит им тем же. Каждый день он
кормит и поит их, меняет им подстилку. И это кажется ему нормальным, равно как и
трем животным. Ни он к ним, ни они
к нему не проявляют никаких признаков привязанности, если не считать привычку
одной из кошек осторожно взбираться
на него, когда он лежит, и он это терпит; но если принять во внимание
бросающееся в глаза отсутствие чувств в этом случае
и у человека и у животного, то такое толкование привязанности кажется, по
крайней мере, спорным.
Он сидит на кушетке. Я - на полу, на двух подушках, опершись плечами и
шеей на боковую поверхность кушетки.
Он играет моими волосами, перебирает их прядь за прядью, накручивает их себе на
палец, потом засовывает все пальцы
мне в волосы, тихонько тянет их, трет кожу под ними, обеими руками медленно
покачивает мою голову.
Кронкайт желает нам доброй ночи. Мы смотрим какую-то телевизионную игру,
а потом телесериал, в котором
полицейские все время попадают в неприятные истории и гоняются на автомобилях.
Эти картинки - по окончании новостей
он убрал звук - представляют странный аккомпанемент к истории его кошек, которую
он рассказывает мне с видимым
удовольствием.
Первая кошка появилась у него вместе с женщиной, которая четыре года
назад недолго жила вместе с ним. Только
она перевезла к нему кошку, как ей предложили очень заманчивую должность в
Цюрихе, она решила согласиться. А кошка
осталась... в его квартире. Несколько месяцев он полагал, что это - явление
временное. Кошка чувствовала себя, по-
видимому, хорошо: нрав у нее был склочный, вид довольно жалкий: хвост
полувылезший, пестрая, как пятнистые куртки,