размеру керамических ваз, и еще одна
ваза, длинная а в ней восемь огненных тюльпанов, стопка альбомов с открытками,
подборка иностранных журналов,
раскинутая в художественном беспорядке я записная книжка, обтянутая тонким
шелком.
- Вот это мне нравится, - смеясь, говорит он. - Настоящий секретер для
работы. Можно засучить рукава и
приниматься.
- Не шути, пожалуйста, - говорю я ему. - Тебя же не заставляли сюда
приезжать. А у меня, напротив, при виде этой
записной книжки слюнки текут. Очевидно, это для того и сделано, но это работает.
Он улыбается и обнимает меня за талию.
Спальни выставлены рядом. В первой - черный вощеный пол, во второй -
белый паркет, в третьей - красный
метлакс; тут есть кровать, спинка которой напоминает дверь сарая, к ней крепится
полотняный балдахин, а шелковые
занавеси в цвет спускаются до полу. В изголовье кровати, Бог знает почему,
немного не по центру стоит какое-то огромное
растение в декоративной корзине. У другой кровати, толстые витые ножки. На
больших подушках, прикрытых покрывалом,
лежат валики, обтянутые разной материей с набивным узором, подобранной в тон.
- Это именно то, что тебе нужно, - говорю ему я.
- Мне нужны маленькие подушки.
- Нет, тебе нужно четыре больших. Твои две маленькие штучки никуда не
годятся, на них невозможно удобно
опереться.
- А когда тебе нужно опираться в постели на подушки? - спрашивает он.
- Ну, когда ты мне подаешь завтрак, как сегодня утром, например. И еще в
разных других случаях. Так приятно
смотреть телевизор или читать в постели.
- Ну, мне это и в голову никогда не приходит, - медленно отвечает он, и я
смеюсь.
Мы проходим мимо стальной кровати, анодированной под медь, с серыми
прутьями, и с желтыми круглыми
украшениями по углам. Следующая кровать целиком из меди: маленькая,
неправдоподобно ажурная и одновременно
обильно украшенная, одним словом, самая замысловатая кровать, которую я когда-
либо в жизни видела. Я останавливаюсь,
чтобы посмотреть на нее. До земли свисает покрывало, вышитое гирляндами гвоздик.
Рядом стоит круглый стол, покрытый
скатертью из той же материи, что и покрывало, с четырьмя воланами по краю, а
справа от него величественный шезлонг из
белого дерева с позолотой.
- Тебе это нравится? - спрашивает он меня.
- Прямо декорация для фильма, где Джуди Гарланд играет девушку
шестнадцати лет с разбитым сердцем.
- Я спросил только о кровати.
Я внимательно рассматриваю пышное чудо, маячащее перед глазами.
- Недурно, но очень кричаще. А передняя и задняя спинки наводят на мысль