Конец рабочего дня в пятницу; половина пятого. Он звонит мне на работу.
- В половине шестого будь в отеле Алгонкин, номер 312.
Один раз я там завтракала. Несколько дней тому назад, во время одного из
наших бесконечных разговоров ("давай
сравним рестораны", "и отели" "Риц в Париже", "смешно", "тогда Зум-Зум", "кислая
капуста там вкусная", "зато кофе
довольно посредственный") я ему сказала, что Алгонкин мне кажется довольно
романтичным, особенно тот уголок
ресторана, где я однажды завтракала с двумя клиентами. Правда, все очарование
этого места для них стало давно
привычным, и мне пришлось сдерживать свое восхищение, чтобы сосредоточиться на
разговоре.
Я собиралась поехать в метро, но, когда я вышла с работы, мне сразу
попалось такси, откуда выходила пожилая
пара. Я повторяю: "В половине шестого, в..." и чувствую, как напрягаются мышцы у
меня на бедрах. Через несколько минут
я уже в Алгонкине. Стучу в 312-й, но никто не отвечает. Дверь не заперта. Я
думала, что он ждет меня. Зову его по имени
перед дверью в туалет и ванную.
Никого.
Кровать вся завалена свертками. Не подарочными пакетами, а теми
свертками, что сваливают как попало на
кровать после хождения по магазинам накануне Рождества. Ключ от номера лежит в
пепельнице рядом с прикроватной
тумбочкой. На телефоне записка: "Разверни пакеты, прими ванну и оденься".
Я разворачиваю первый пакет от Брукс Бразерс. В нем небесно-голубая
рубашка, похожая на те, которые я ношу по
вечерам, но меньше размером.
Там же мужские носки от Альтмана. В коробке светло-русая борода и усы,
завернутые в прозрачную бумагу. Когда
я открываю самый большой пакет, руки мои немного дрожат: в нем темно-серый
костюм. В других пакетах: туфли, галстук,
мужской парик (светлый), белый носовой платок, шляпа.
Я сажусь на край кровати, держа парик в руках. Это очень дорогой парик из
настоящих волос, очень мягкий на
ощупь. Я одновременно обеспокоена и возбуждена. Потом я принимаю ванну. Он
оставил мне на выбор соли Эсте Лаудер,
Жан Нате и Витабат, но я неспособна выбрать и высыпаю все вперемешку в воду, в
результате чего они в конце концов
взаимно нейтрализуются. В первый раз за много недель я погружаюсь в мутную, без
пены воду, издающую целую гамму
смешанных запахов.
Беспокойство, возбуждение. Но возбуждение берет верх, целиком овладевает
мной; я чувствую себя, как
автомобиль, который стартует на полной скорости в темную ночь, а фары пятнами
освещают впереди серую ленту дороги.
Потом я вытираюсь, стараясь это делать в том же порядке, в каком он
вытирает меня каждый вечер: лицо, шея,