показывает, как надо, и снова я чувствую на себе прохладные руки, но теперь их
нажим стал четче. Ладони разминают мне
бедра, не трогая ягодиц, прикрытых полотенцем. Потом щиколотки. потом ступни.
Ученик и учитель завладевают каждый
одной ногой и осторожно массируют их.
Потом меня переворачивают. Я уже не сдерживаюсь и вздыхаю под нажимом
медвежьих лап, которые вдавливают
меня в постель. Он повторяет каждое движение массажиста, но гораздо более умело,
чем вначале. Мускулы мои
расслабляются и как бы раскисают. Кто-то покрывает меня простыней и гасит свет.
Я слышу легкий шорох - кто-то просовывает руку в пластиковую ручку.
Хлопает дверь холодильника. Они
открывают две банки пива. Несколько секунд они переговариваются шепотом, от чего
мне еще больше хочется спать.
- Двадцать пять долларов сверху.
Лампа у изголовья снова зажигается. Мне говорят, чтоб я легла посередине
кровати лицом вниз. Я слышу, как
открывают дверь ванной, потом до меня доносится звук, который производит
накрахмаленная простыня, через секунду на
меня набрасывается свежее полотенце. Кто-то расстегивает ремень.
Кожа на моей спине четко разделена на части. Те части, что
размассированы, расслаблены, лежат мягко под
простыней. Та кожа, что неприкрыта, напряжена.
- В чем дело, Джимми?
Я слышу, как парень бурчит:
- Вы не за того меня приняли. - Джимми прочищает горло.
- Вы не поняли, старина. - Голос у него мягкий и любезный.
- Я же сказал вам, что вы не сделаете ей ничего плохого. Я обещаю. Ведь
она не сопротивляется, нет? Соседей на
помощь не зовет? Это ее возбуждает, вот и все.
- Ну и бейте ее сами!
- Тридцать долларов!
Матрас проваливается под тяжестью человека, который садится на кровать
справа от меня. Меня слабо стегают, и я
прячу голову под руку.
- Таким темпом вы провозитесь до завтра...
Голос звучит рядом с моей головой. Я чувствую запах пива и пота. Матрас
шевелится еще раз, сидевший справа
человек поднимается. Кто-то берет меня за волосы и передвигает мою голову. Я
открываю глаза.
- Тридцать пять долларов.
Удары становятся сильнее. Наши лица почти соприкасаются. В его глазах
почти не видно белков, зрачки
расширились. Я уже не могу ни стонать, ни сопротивляться.
- Сорок долларов, - негромко говорит он. На лбу у него блестит пот.
Тот, кто надо мной, придавливает мою спину коленом, и от следующего удара
я ору во все горло. Я молча борюсь,
стараясь снять его руку с моей головы, отодвинуть свое лицо от него, дрыгая
ногами. Он хватает меня за запястья и грубо