такую женщину, как я?
Этой ночью кровь брызнула и испачкала простыни. Он обмакнул в нее палец,
попробовал ее, потом намазал ей мне
губы. Гладя меня по волосам, мокрым от пота, он смотрел, как кровь сохнет у меня
на губах.
- Я вижу, ты действительно этого хотела, - сказал он. - Ты безумна, как и
я. Иногда днем я спрашиваю себя, до чего
мы можем дойти?
Он отколупнул большим пальцем корки, засохшие вокруг моего рта.
- Иногда мне становится страшно, - он рассмеялся. - Ей-ей, там должен
остаться паштет от обеда. Съедим и идем
спать, уже два часа. Ты, когда не выспишься, утром просто невыносима.
Наутро, когда я после завтрака чистила зубы, я начала плакать. Он позвал
меня:
- Ты готова? Идем, лапочка, уже почти половина девятого.
Через несколько минут он вошел в ванную и поставил портфель на биде. Он
вынул у меня из Рук зубную щетку и
вытер мне лицо.
- У тебя свидание в половине десятого, ты помнишь? Да что стряслось? - он
поцеловал меня в обе щеки, повесил
сумку мне на плечо и взял меня за руку. Он закрыл дверь квартиры на ключ. Я
продолжала плакать. Он спросил:
- У тебя есть темные очки? - Потом вынул их из наружного кармана сумки. Я
позволила их надеть на себя, не
говоря ни слова.
Когда мы вышли из вагона метро, я все еще плакала. Я плакала, поднимаясь
по лестнице. За несколько шагов до
выхода, он снова спустился вместе со мной в метро, и мы вернулись домой. Он
толкнул меня на диван в гостиной и
закричал:
- Да говори же наконец... Что происходит, Бога ради?
Я не знала, что происходит. Я знала только, что не могу перестать
плакать. В шесть часов я все еще плакала. Он
отвез меня в больницу, мне дали успокоительное, и через минуту я плакать
перестала. На следующий день я начала лечение,
которое продолжалось шесть месяцев.
Его я больше никогда не видела.
Когда мое тело обрело свое привычное равновесие, я переспала с другим
мужчиной и заметила, что руки мои лежат
без движения на простынях: я забыла, что с ними делают. Конечно, я снова
взрослый человек, отвечающий за свои
поступки. Но мне кажется, что во мне что-то испортилось.
Прошли годы, а я до сих пор иногда задаю себе вопрос: сможет ли когда-
нибудь мое тело испытать что-либо, кроме
тепленьких, неярких ощущений?