Проснулся утром я с ощущением, что вчера где-то дико налажал. Погладив сопящую под боком шмакодявку я задумчиво морщил лоб, пытаясь понять где конкретно.
Первое, что приходило в голову (самое эмоциональное же!) — это мое нежелание простить Эльбу и Андрюшку. Девчонке, чтоб извиниться перед мелким, явно приходилось ломать себя. Жутчайшее унижение. Мне у этот момент реально было её жалко. И Андрюшка этот ещё… Ка-ак он смотрел на меня, когда я приехал. С какой надеждой. Явно думал, что я там — за ним. Забрать его с собой приехал. И каких же усилий мне стоило его "не заметить"…
Правильно ли я поступил и не стал их обоих прощать? Не знаю. Я ж не психолог, не педагог. Знаю только одно, что простить хотелось жутко. Пожалеть — это же так естественно… И, именно поэтому я этого не и сделал! Не только Эльба ломала себя вчера вечером. Я — тоже. Как бы и не больше их всех. Преступал через свою жалось и сострадание.
Но, все-таки, несмотря на шквал эмоций, чувство ошибки вызывало не это. И что же?
Тихонько, стараясь не потревожить малявку, я вылез из кровати и чуть не вздрогнул от удивления. На соседней, центральной кровати спала, свернувшись калачиком, Малинка.!!! А она-то тут что делает? Ну, здесь — в палате, в смысле. У нее на втором этаже довольно приличные апартаменты. И кровать и диван. Что же она сюда пришла-то
Словно почувствовав мой взгляд, девчонка зашевелилась и открыла глаза, уставившись на меня своими чуть припухшими ото сна гляделками.
— Ты чего это тут? — шепотом поинтересовался, стараясь не разбудить Еву и спящую на своей кроватки в уголке тихую Машу.
— Я… Это… — забегала глазами Малинка
— Ирина? — в миг построжевшим голосом переспросил я.
— Мне было страшно спать наверху одной… — наконец выдавливает она из себя, приподняв голову и посмотрев из-под своей знаменитой розовой челки, чуть ли не с вызовом. — Там и ветер воет, и темно. А мне всё кажется, что там кто-то ходит.
— Кто?
— Не знаю. ЛевашОвские… Или волки из леса… Но мне было страшно!
— А тут?
— Тут — не страшно. Тут и ты, и девочки…
— Ладно. Давай печку подтопи. Выстудило уже. Сейчас я в туалет схожу и утренний обход делать будем. Посмотрим, что там у меня с ранами…
И только сказав эту фразу до меня наконец-то дошло, что же мне не давало покоя. Больница! Я же планировал это помещение как конкретно больницу, а она все более уверенно превращается в очередной жилой дом. Ева спать ко мне в палату прибегает. К больным, так-то сказать. Сабли эти на стену повесили… Телевизор… Да что телевизор, вчера тут, (В ПАЛАТЕ!) устроили практически наши обычные вечерние посиделки! «Кинотеатр», блин. Клуб по интересам. В больнице! А как же карантин и всё такое? Не слышали? Нет? Мда… Хреновый из меня врач!
И, что же делать в таком случае? Известно что: искать новое жилье. Желательно достаточно просторное, чтоб действительно устроить в нем и что-то вроде клуба, но, в то же время, жилое… На ум сразу пришло здание магазина. Первый этаж, где был собственно сам магазин — под клуб, кинотеатр, столовую, да хоть концертный зал и танцплощадку можно отвести. А второй — жилой. Оптимальный вариант.
Вот только там нет отопления. Летом бы и вопроса такого не возникло. Заезжай и живи. Но зимой… Пусть уже и на излете её. Отопление там нужно делать. И срочно!
Медосмотр, который мы с Малинкой проводили вместе, особых новостей не дал. Правое плечо по прежнему представляло собой огромный синяк. Правда по краям он уже начал менять цвет с черного на все оттенки синего-фиолетового. Вот когда желтеть начнет, тогда и заговорим о том, что сходить начинает. А пока — рано. Швы на лице вели себя прилично. Рана не загноилась и, вроде даже, припухлость воспаления слегка спала. Это хорошо. Указательный палец на правой руке тоже, вроде как, подживает. По крайней мере ссаженая кожа на нем покрылась нормальной такой корочкой. Чистой. Без гноя.
Вот только опухоль никак не хотела спадать. И сам палец практически не сгибался. Малейшее движение им вызывало боль. Вот это хреново. Неужели все-таки перелом? Ой не хотелось бы. Срастется что в нем не правильно, потом палец так и не будет действовать.
Самая сложная рана на левой руке вела себя, на удивление, прилично. Ну да, кровь и гной продолжали с нее выходить, а рука была словно парализована, но воспаление вокруг раны уже прошло, опухоль спала и температуры уже не было… Похоже — антибиотики помогли. Так, глядишь, и затянется. Тут-то кость точно цела. А мясо, оно ж нарастет. А пока — просто соорудим повязку на шею, чтоб руку в ней на груди таскать. (вот так, в согнутом положении она меньше болела, реально!) А вот царапина на спине не радовала. Вроде бы, самая ж пустяковая ранка? А вовремя не обработали и… загноилась. И теперь с ней в разы сложнее совладать.
Малинка как раз прочищала мне эту царапину на спине когда в палату заскочил взволнованный Рыжик.
— Шиша, там Эльба шпиона поймала!
— Какого такого «шпиона»? — приподнял я голову.
— Самого настоящего! Лазутчик. Прятался среди домов. Вынюхивал тут все. А Эльба его заметила. А он, как увидел, что его заметили, побежал сразу же. Но от Эльбы нашей разве ж убежишь? Она ж спортсменка. Догнала и скрутила. Сейчас сюда его притащит.
— Дай рубаху, — попросил я Иру, перетекая в «положение сидя». И, уже обращаясь к Антону, спросил: — А ружье у нее где? Чего ж не стреляла, если лазутчик?
— Вот! Я тоже самое ей говорил! Жахнуть и все! А она говорит: "Не надо. Нам вчера итак за Толстого влетело. И тут взгреют.."
— И она права. Сразу так и говорю. Убить-то недолго. Только кто тогда просветит нас кто это был? От какой группировки, что они хотят? Трупы они знаешь — «не очень разговорчивы». Да и патрона жалко. У нас их не сотни.
— Так подглядывал же…, если лазутчик?
— И что? Перед тем как что-то сделать подумать надо сначала!
— Да я ничего…
— Вот именно, что ничего! — проворчал я, уже остывая.
В этот момент двери распахнулись и в палату ввалилась целая куча народу. Эльба, тащившая незнакомого мальчишку, Даня и со своим обрезом и с Элиным ружьем, Аня, Настя, и даже мелкий Алька… В палате сразу стало тесно. А я опять вспомнил о том, что моя идея с больничкой, похоже, полностью провалилась. Не воспринимают ее как больницу. Только как жилой дом. Как мое новое прибежище. Нет, с этим определенно надо что-то делать. Идея с больницей-то правильная! Придется ломать ситуацию.
— Так, вы чего все сюда приперлись?
— Вот. Лазутчика поймали.
— Это я вижу. А на хрена вы его сюда тащите? Он ранен? Ему требуется медицинская помощь?
— Э-э-э… Нет.
— Так какого «буя» вы его в палату медицинскую тащите? Да и сами чего тут толпитесь? Это больница, а не проходной двор! Так, Рыжик, стоять! Куда побежал? Ты на сегодня назначаешься дежурным по больнице. В помощь Малинке идешь. Чтоб все комнаты вымыл, с мылом! Белье постирал, печку протопил и всё что она скажет — сделать. Приказ ясен?
— Да.
— Выполнять! Иринка, он твой… Дальше. Аня, ты сегодня не хочешь Тане с маленькими помогать?
— Нет, я хочу…
— Тогда зачем ты здесь? Ты заболела?
— Нет, я с Даней…
— У Дани своя задача будет. А ты Тане помогаешь. Не хочешь — так и скажи. Вон Настя тогда помогать будет.
— Я хочу! — чуть не ревет уже девчонка. — Я сейчас туда побегу…
— Стоять… А почему Алька тут? Он что — не ребенок? И Еву вон с девочкой забирайте.
— Неть. Я с тобой…
— Не спорить!!! — рявкнул я на мелкую, хотя, по большому счету, сам виноват. Сам же разрешил ей тут находится, а теперь вон гайки закручиваешь. Все у тебя кто то виноват, кроме тебя самого.
— А-а-а-а…
— Аня, уведешь ее! — отдал я приказ, выходя из палаты. — Остальные — за мной.
Поднялся на второй этаж. В комнатку, которую оборудовали для проживания того, кто будет исполнять обязанности медработника. Ну, в данном случае — Малинки. А ничего так… Уютненько. И чего ей тут страшно было? В практически пустой, без мебели палате ей лучше спалось.
— Так, Даня, кто сейчас за территорией наблюдает? А если его подельники сейчас в поселок входят?
— А куда? Я один на два поста?
— Никаких постов. Патруль по улицам. И по сторонам смотреть. Головой крутить на 360 градусов.
— Я понял. Я пошел?
— Ружье тут оставь. С обрезом иди.
— Ага, я пОнял.
— Иди уже… «японец».
Наконец я повернулся к последнему невольному участнику утреннего разбора полетов… Пленнику, все еще удерживаемого Эльбой. Ну что сказать? Мальчишка. По нынешним временам почти большой. Лет двенадцати. Данин ровесник примерно. Ну, может на год младше. Тогда с Рыжиком одногодок. Одет неплохо. Чистый. На голодного не похож. Видно что и питается хорошо и быт какой-никакой налажен. Испуган. Ну это понятно. Но, несмотря на страх, есть у него лице какая-то решимость… Видимо готовится к… к чему? Что он там себе навоображать-то успел? Что его сейчас пытать будут? Выпытывать об членах его банды? К мучительной смерти готов? Похоже что так. Так вот он явно приготовился умереть, но не сказать ничего. Мальчишка же. Максималист.
— Кто ты? — как можно мягче спросил я у него.
Молчит. Зырнул только непонятно. Ну и что с ним таким несгибаемым делать?
— Ну ты уж обзовись как-нибудь. С чем ты к нам? Коли беженец из города — так накормим, напоем, да, глядишь, и к себе примем. Если посол группировки какой, так излагай чего надо. Союз там, торговлю взаимовыгодную, али войну нам объявляете по правилам. Зачем то же пришел? А ежели действительно «шпион», так хоть скажи чего высматриваешь? Может мы и сами это тебе покажем? Чтоб по сугробам жопу не морозил.
— Я не шпион! — хриплым голосом наконец выдавливает он. О, хоть какая-то реакция. Надо закреплять успех.
— Не шпион, — покладисто соглашаюсь с ним. — Разведчик. Так что ты здесь разведывал, «разведчик»?
— Колодцы… — нехотя признался паренек, — воду питьевую.
— Вот как? У вас проблемы с водой? Но одежка у тебя явно недавно постиранная…
— Это не питьевая вода… Снег растаявший собираем и на Черную к проруби ходим. Но Васька её пить запрещает. Даже профильтрованную…
Я молчал, боясь спугнуть прорвавшееся красноречие парня. Спроси что-нибудь не то и всё. Спросишь что-то банальное: «А где вы живете?», или «А кто такой Васька?» и всё… Закроется парнишка опять. И что же делать? Что-то же решать надо.
— Эльба, найди пару пятилитровок. Потом сходите с нашим таинственным гостем к колодцу и он пусть сам наберет себе воды. Проводишь его до границы поселка и отпустишь. За ним не следить. Всё ясно?
— Ну-у-у… Да.
— Хорошо. А ты, — я перевел взгляд на притихшего парнишку — если у вас еще возникнет нужда какая — лучше приходите прямо к нам. Не надо прятаться и укрываться. Если с добром придете — никто вас тут не обидит и не убьет. А вот по прячущемуся могут и пальнуть. Все-таки в трудные времена живем. На меня вон посмотри… Тоже пришли тут. Ночью. Хотели нас спящих убить… Еле отбились. Так что прятаться не надо. Итак ребята мои на взводе.
— Я… Могу уйти?
— Конечно. Я же сказал. Слово держу. Мы ж тут не звери какие. Бери воду, раз за водой пришел, и иди себе спокойно. В такие времена люди должны помогать друг другу… Если в конец не оскотинились.
— Так я пойду?
— Иди.
Не знаю, правильно ли я поступил, отпустив его так? Ведь даже имени не сказал, паршивец. А может это и в самом деле «шпиён» какой? И скормил мне наскоро придуманную байку про недостаток воды? Хотя… Нет, так не сыграть. Он не выдумывал, когда говорил, про Ваську и воду с Черной… Кстати что за Черная такая? Речка, что ли? И где она находится? Блин, ведь ничего же о местности вокруг не знаю. Хоть бы карту какую найти. Так нет же их сейчас бумажных-то… В наш цифровой век проще на телефоне карту глянуть, чем реальной на бумаге шелестеть.
Нашел в себе силы выйти проводить его, когда Эльба уже вела его от колодца, и, на прощанье, все-таки ещё раз капнул ему на мозг. Не удержался.
— Если у вас какая нужда возникнет — приходите. Чем сможем — поможем. Пусть не бесплатно, но разумные люди всегда смогут договориться.
— А сейчас за воду чего хочешь? — вновь напрягся пацан.
— Сейчас — ничего. Ведро воды это такая мелочь. Если хочешь считай это рекламной акцией. Знаком добрых намерений. Всё. Иди…
Разговор меня слегка утомил, но отдохнуть мне толком так не удалось. Поначалу я устроил форменную дедовщину Рыжику. За фингал Толстому и за сегодняшние воинственные призывы он драил всю больницу сверху донизу. Мыл полы во всех помещениях, развешивал постиранное белье (стирки таки накопилось у нас много и после установки стиралки ей пришлось изрядно потрудиться), колол дрова… Малинка освоилась и тоже гоняла Рыжика по полной.
А потом вновь прибежали Эльба с Даней. Вдвоем.
— Шиша, там на заправке… Там танк стоит…!!!!
— Не танк, — поправляет запыхавшуюся Эльбу Даня, — БТР. Он же на колесах.
— Неважно, — отмахивается та. Я этого… «разведчика» проводила как ты и сказал, и увидела их… На заправке стоят, что-то там делают.
— На которой заправке? — напрягся я
— Ну, на нашей. На той, что возле кольца… Ты еще говорил, что не смог найти, где там горючка хранится… Соли еще тогда мешок в таблетках притащил.
— Ясно. А на нашей заправке что? Ну той, что возле СМП находится? Где мы бензин брали.
— Я не знаю… — слегка растерялась девчонка.
— Значит так. Эльба, сейчас же берешь Рыжика и вы вдвоем бежите в СМП. Наблюдаете за нашей заправкой. Рыжик знает за какой. Даня, ты тихонечко пытаешься подобраться к этим. На нашей заправке. Ни в коем случае не старайся подбираться слишком близко. Издали наблюдай. Постарайся понять чем они там заняты. И кто это? Ну, хотя бы, взрослые люди или такие же пацаны как мы? Но только очень тебя прошу, никакого геройства. Будь осторожен, пожалуйста.
— Хорошо — соглашаются оба и убегают исполнять.
Хорошо им. Думать не надо, а ты тут голову ломай, кто это мог здесь объявиться. Причем на БТР! Не хухры-мухры. Это не Герцог, не Гвоздь… Это заявка посерьезней… Откуда бронетехника? Первое, что приходит на ум неведомый Князь из Введенки притащивший кукуеву тучу оружия. Вот у него она может быть. А тут, в городе? У кого еще? Может конечно где и есть воинская часть, но все дети в один голос утверждают, что кадрированных частей в городе нет. Нет и не было. Только пограничный институт. Может у них быть бронетехника? А черт его знает! Всё может быть. Да это и не важно. Самое главное сейчас узнать что с нашей заправкой. Ибо запасы, которые мы пополняли еще до рейда за ружьем, уже изрядно поистрачены и, по уму, их давненько стоило бы пополнить. А что прикажите делать, если на трассе встанет новый грозный хозяин? Вот где самая проблема-то…
А еще вечная проблема нехватки кадров. Разогнал Эльбу с Даней в наблюдение, а кто остается охранять всех остальных? Только я да Малинка. О-ох, грехи наши тяжкие. Пришлось кряхтя и пошатываясь от слабости одеваться полностью. Свой любимый нож из под подушки перекочевал на пояс. На левом запястье, конечно, для меня было б привычнее, вот только рука-то на перевязи… Не покатит такое. Мой травмат, который я нашел у охранника-хозяина магазина был разряжен полностью. Обе обоймы расстрелял тогда. Первую в рейде за ружьем, когда Малинку отбивали, а вторую во время их ответного рейда. Когда дом сгорел. Ведь всю обойму тогда в Самурая выпустил с перепугу. А теперь что делать? Оба боевых ствола ушли, а мне даже травмата нету… Хотя… Был же ещё один травмат? Тот, который я нашел у бывшего хозяина того дома что сгорел. Он еще одно время дежурным оружием был, когда я с ружьем куда уходил.
— Ира, а где тот травмат, что я Насте дарил? Его еще оставляли мальчишкам когда они на дежурстве оставались?
— Я не знаю… - слегка растерялась Малинка. — Он у Дани был в последний раз.
— Но сейчас-то он с обрезом ходит?
— Ну да… Может Аня знает? Мне сбегать, спросить?
— Не сейчас. Но на будущее выяснить где он нужно обязательно. Пока я не в кондиции, хоть такой ствол иметь надо… А пока… Дай-ка мне вон саблю со стены, что ли… Да, самую длинную. А сама две других забирай. Случись что, мы пока тут — последний заслон…