– Молодец, парень! – Если бы это было правдой, мне было бы легче это выслушивать. Я помахал им забинтованной рукой и улыбнулся, изображая главного героя в финальной сцене фильма с хэппи-эндом. Ну, если моя мама вела себя фальшиво, то что, в таком случае, можно сказать обо мне?
Когда мы переехали через мост, мама поинтересовалась:
– Ты случайно не знаешь, почему Майя поссорилась из-за тебя со своей матерью? – Даже со мной она говорила, растягивая гласные на великосветский манер!
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Дик сказал мне, что служанка Лэнгли слышала, как она со своей матерью орали друг на друга. А потом Майя сбежала.
Надеюсь, они действительно спорили из-за меня. А что, если они ссорились из-за того, что миссис Лэнгли возражала против того, чтобы Майя неслась в Нью-Йорк и, сгорая от жажды мести, сношалась там с юнцом по прозвищу Хобот? Лучше бы я никогда не слышал или хотя бы забыл прозвище соседа братца Пейдж.
– Может быть, она посоветовала матери обратиться в Общество анонимных алкоголиков? – Мне хотелось, чтобы мама заткнулась.
– А что, у миссис Лэнгли есть проблемы?
– Господи, мам!
На следующее утро я проснулся знаменитым. На первой полосе местной газеты появилось интервью с миссис Лэнгли, в котором она изложила свою версию того, что произошло во время пожара. В «Нью-Йорк Пост» также опубликовали статью под заголовком «Подросток спасает из огня наследницу огромного состояния». Мама показала мне эти газеты, когда я ложился спать. Она купила несколько штук, чтобы послать вырезки Нане и дедушке. Наконец-то она получила доказательство того, что ее воспитание принесло свои плоды. А мне хотелось только одного: чтобы эта история быстрее забылась.
Мама стала печь для меня блины. Тут зазвонил телефон. Рука у меня болела, так что мне было сложно держать трубку. Но я был уверен, что звонит Майя. Однако оказалось, что это был журналист, который хотел, чтобы я подтвердил, что информация в его материале соответствует действительности. Еще он хотел меня сфотографировать. Я повесил трубку и сказал маме, что кто-то ошибся номером. Когда через двадцать секунд телефон опять зазвонил, она решила ответить сама. Потом прикрыла трубку рукой и протянула ее мне:
– Это репортер. Смотри, не говори ерунды.
– Я не собираюсь ничего говорить.
– Но ты должен хотя бы что-то сказать.
– Ничего я не должен.
Мама прочистила горло и прижала трубку к уху.
– Мой сын сказал, что каждый на его месте сделал бы то же самое. – Ей всегда удавалось очень точно передать мои мысли.
Когда она закончила разговаривать, я напомнил ей:
– Мне пора пить лекарство.
Мама посмотрела на рецепт, чтобы удостовериться, что я не собираюсь объедаться медицинскими препаратами в неурочное время. В ее глазах я был героем, но это ничего не меняло: кое-какие «проблемы» у меня все-таки были. Я быстро засунул одну таблетку в рот, а остальные четыре штуки зажал в руке, пока она рыскала по ящикам в поисках фотографии, которую можно было бы передать газетчикам.
Я до сих пор не мог понять, зачем миссис Лэнгли сказала Брюсу, что я спас ее, но мне было ясно, что она сделала это не для того, чтобы выгородить меня. Ложь, словно ядовитый гриб, разъедала мою жизнь. Я так увлекся, пытаясь придумать способ выбраться из этого зловонного мирка, в котором ложь была неотличима от правды, что не заметил, как мама стала пересчитывать таблетки, лежащие в баночке, которую я только что ей протянул. Она бы наверняка застукала меня, как вдруг в дверь кухни громко постучали. Это был Брюс. Он был небрит, и взгляд у него был, как у безумца – дикий и невидящий. На нем была та же пропахшая дымом одежда, что и вчера ночью. Он сказал:
– Майя вчера ночью так и не приехала домой. – Когда он сказал это, мама перестала пересчитывать таблетки.
Все ясно. Она занимается любовью с бывшим соседом брата Пейдж. У меня было такое ощущение, что кто-то заехал мне ногой в живот. Я не знал, как выглядит этот ублюдок, но прекрасно понимал, почему его прозвали Хобот. Он свисал у него, словно гигантская личинка Мотра.
. Представляю, как он проделывает это с ней. Один раз. Потом еще. И еще. Я стал ударять в стену кулаком, но даже боль не остановила порнофильм, который показывали у меня в голове.
– Финн, что ты делаешь?
Я разбил себе костяшки пальцев, так что кровь стала сочиться через перевязку.
– Она решила мне отомстить. – Как обычно, мне казалось, что весь мир вертится вокруг меня. Мои слова остановили Брюса, который уже собирался уходить. Он медленно повернул голову – это было похоже на то, как вращается видеокамера в продуктовой лавке. Ему хотелось найти кого-то, кого можно было бы обвинить в том, что произошло.
– Ты думаешь, что моя сестра подожгла дом?
– Никто его не поджигал.
– Ты не прав. Дедушка попросил, чтобы расследование начали немедленно, и Гейтс с инспекторами из пожарной охраны просидели в доме до рассвета. Они утверждают, что кто-то совершил поджог. В этом нет никаких сомнений.
– Что ты имел в виду, Финн, когда сказал, что Майя хочет отомстить тебе? – Мама говорила так, что сразу стала похожа на бабушку в Управлении по делам несовершеннолетних.
– Я подумал, что раз они с Пейдж убежали в Нью-Йорк, то все дело в том, что она хочет свести Майю с приятелем ее брата. Наверное, она… Мне не хочется так думать, но, если она проведет ночь с каким-нибудь парнем, чтобы отплатить мне за Джилли, это будет справедливо. – Мне было стыдно оттого, что теперь они будут знать, о чем я думал.
– Хобот сейчас в Европе.
– Почему ты его так называешь?
Брюс выразительно посмотрел на маму. Когда она поняла, что это значит, то сделала вид, что шокирована. Может, она действительно была шокирована: по крайней мере, она покраснела и постаралась поменять тему.
– Как чувствует себя твоя мама, Брюс?
– У нее ожоги третьей степени чуть ли не по всему телу. Она, конечно, выживет, но… – Он закусил губу и посмотрел в сторону. – Ей будут пересаживать кожу и сделают несколько пластических операций… но все равно ей наверняка будет страшно смотреть на себя в зеркало.
– О Господи! – воскликнула мама, прикрыв рот рукой.
– К счастью, ее лицо не обожжено. Ведь она же красавица, вы знаете!
Это была правда.
– Но с чего они взяли, что кто-то поджег дом? Там же было полно скипидара и тому подобное… Я опрокинул одну банку, когда пробирался на лестницу.
– Пожар начался одновременно в двух местах. В холле и у лестницы, которая в библиотеке.
– Я даже не заходил в библиотеку.
Мама была рада это слышать.
– Никто не говорит, что это ты поджег дом, Финн.
– Надеюсь, что так. – Мама решила тоже принять участие в разговоре.
– Он ведь сам чуть не погиб в огне. – Она закурила сигарету и открыла банку с кока-колой.
– Это неправда, мама! – огрызнулся я, встряхивая плечом, чтобы сбросить ее руку.
Брюс зажег от маминой спички сигарету и медленно выдохнул дым.