Гейтс вызвал скорую помощь, несмотря на то, что она была мертва (в этом не было никаких сомнений). Ее останки уложили на носилки. От того, что раньше было ее лицом, отвалился кусочек. Все отвернулись. Никто не решался посмотреть на нее, но вдруг Двейн сказал:
– Это не Майя. – Труп усмехался – в его зубе сверкал бриллиант, которым так гордилась Пейдж.
Гейтс помог Осборну встать на ноги. Бог ответил на его молитвы, хотя это явно было не совсем то, на что он надеялся.
– Что она делала в твоей постели, Брюс?
Он молчал. Никогда в жизни я не видел его таким растерянным, что он не находил слов. Брюс не мог понять, как это произошло. А я понял.
– Она говорила, что собирается это сделать, – объяснил я, стирая рвоту с подбородка.
– Что именно? – настаивал Гейтс.
– Пейдж как-то сказала, что в одну прекрасную ночь она залезет в комнату Брюса и будет поджидать его там. Маркус тоже это слышал. – Гейтс перевел тяжелый взгляд на сына.
– Нам показалось, что она шутит, папа.
– Да, мы думали, что она это несерьезно. Мы никогда не упоминали о ее словах Брюсу… но он ей нравился, – добавил я, чувствуя себя полным идиотом. Следователь стал снимать нас на камеру.
– Она утверждала это, находясь под воздействием алкоголя или наркотиков? – Мы с Маркусом переглянулись и дружно замотали головами.
Хотел бы я знать, как это произошло. Возможно, она просто заснула, но не исключено, что Пейдж объелась транквилизаторами, и была не в состоянии встать с кровати, когда в комнате запахло дымом. Я беспрестанно твердил себе, что она не очнулась бы, даже если я закричал, что начался пожар.
Они отвезли ее останки в больницу Григгстауна, потому что Флейвалле морга не было. Одна из немногих вещей, которых там недоставало. Гейтс позвонил родителям Пейдж, но горничная сказала, что они уехали, чтобы поиграть в гольф. Тогда он решил, что сначала ему следует записать наши показания, а потом уже ехать в клуб, чтобы сообщить родственникам ужасную весть. Полицейский участок нашего городка представлял собой небольшую комнату, которая находилась за почтовым отделением. Свидетелей было довольно много, и поэтому Осборн предложил составить протокол у него дома. Гейтс посмотрел на него, как на сумасшедшего:
– Вы хотите, чтобы мы все туда пошли?
– Да, и давайте сделаем это побыстрее.
Старик собирался пригласить всех в библиотеку, но Гейтс, глянув на Двейна, заметил:
– Кухня вполне подойдет. – Он тоже был снобом. Наверное, эта болезнь очень заразная.
Маркус, отец Джилли и Двейн смотрели на все, разинув рот – было ясно, что раньше им никогда не приходилось бывать в большом доме. Двейн был не просто разочарован тем, что его сослали на кухню, он был ужасно зол. Он уселся на золоченый стул с вышитой шелковой обивкой – только для того, чтобы попробовать, каково это – сидеть на такой мебели. Я никогда прежде бывал на кухне в гостинице, но у меня такое впечатление, что кухня в доме Осборна была ее точной копией. Там стояли холодильники с толстыми прозрачными дверьми и четыре плиты, а с потолка свисали медные кастрюли самых разных размеров и форм – словно товары в каком-нибудь ломбарде. Осборн сказал своему повару, что сегодня у него выходной, и сварил для всех нас ужасный кофе.
Потом Двейн заметил:
– Поверить не могу, мистер Осборн – у нас с вами одинаковая кофеварка!
– Это было забавно.
Потом Гейтс стал нас опрашивать. Сначала он записал показания отца Джилли, потом – Маркуса и Двейна. Для этого он уводил каждого в комнату, где обедала прислуга, и плотно закрывал дверь. Когда они закончили, шеф велел им возвращаться к работе. Но ему и самому надо было работать, и поэтому обратно их отвез шофер мистера Осборна. Когда они уселись в его «Бентли», Двейн присвистнул: «Хорошо бы всегда так!».
Как только они уехали, визгливый следователь положил мне руку на плечо и сказал:
– А теперь расскажи нам, Финн, почему ты поджег дом. – От изумления я вздрогнул так, что уронил чашку с кофе.
Второй подошел ко мне поближе и внимательно уставился прямо мне в лицо:
– Ты разозлился из-за того, что Майя и ее мать не хотели иметь с тобой дела?
Осборн был поражен их нападками не меньше меня. А вот Гейтс не очень удивился. Полицейский с высоким голосом, казалось, готов был уже задать мне еще один каверзный вопрос, как вдруг в разговор вмешался Брюс.
– Что за ерунда! Финн виновен не больше, чем я сам. Это я предложил ему прийти к нам, чтобы помириться с моей сестрой. Это была моя идея. Господи, да если бы не он, моя мать погибла в огне.
Но пожарники на это не купились.
– Не исключено, что он поджег дом, а потом передумал. Понимаешь, это наша работа, Финн. Мы обязательно узнаем, как все произошло – рано или поздно.
Я покачал головой. К пожару я не имел никакого отношения, но невинной жертвой меня тоже нельзя было назвать.
– Это сделал ты. А потом струсил. Наверняка ты знал, что Майи нет дома, и хотел отомстить им.
– Если бы это было так, он бы не стал разводить костер сразу в двух комнатах, – Брюс орал на них.
– Может, он дебил?
– Финн далеко не дебил, – отрезал Осборн, внимательно наблюдая за мной.
В разговор вступил Гейтс.
– Мне неприятно говорить об этом, но я считаю, что Двейн был прав, когда сказал, что, по его мнению, виновник пожара – человек, который напал на Финна две недели назад. Нам необходимо рассмотреть возможность того, что дом поджег тот или те, кто имеет что-то против этого мальчика.
– Напали? – заинтересованно спросил один из следователей – тот, что выше ростом.
– Его избили – два сломанных ребра и сотрясение мозга, – спокойно солгал Осборн. Потом он медленно собрал метлой осколки чашки, валявшиеся у моих ног, в совок. – Я хочу, чтобы ты знал, Финн: я и понятия не имел, что эти два джентльмена будут клеветать на тебя. Они, видимо, извиняться не собираются – так что позволь мне самому извиниться за них.
– Ничего, – беззвучно прошептал я.
– Мы выполняем свою работу.
– Вы же пригласили нас сюда, потому что не хотели, чтобы вопросы задавали чиновники из государственной инспекции. Мы полагали, что вы действительно хотите, чтобы мы выяснили, как было дело.
– Да, именно этого я и хотел, черт подери. И хочу! – Осборн уселся на поварской стул.
Брюс же бесцельно поворачивал ручку на плите.
– Видимо, нам необходимо найти Майю, чтобы поговорить с ней.
– Думаешь, она кого-то видела? – Вдруг мне пришло в голову, что она могла убежать потому, что испугалась.
– Финн, я восхищаюсь твоей верностью. Здорово, что ты ее защищаешь. Но в этом пожаре погибла Пейдж! А моя мама при смерти! – Он посмотрел на деда и Гейтса. – Эти двое готовы Финна на медленном огне поджарить, чтобы он признался в том, чего не совершал, а мы спокойно наблюдаем за этим, несмотря на то, что мы все прекрасно знаем, что Майю выгнали из школы за то, что она подпалила общежитие!
– Она это сделала не специально! Майя говорила, что она обкурилась, и поэтому ее обогреватель… – Лучше бы я помалкивал.
– Слушай, Финн. Она – моя сестра, и я готов для нее сделать все, что угодно, но ведь уже несколько лет Майя была предоставлена сама себе! Она же с ума сходила – все эти скачки на лошадях, разговоры о том, что нужно перестрелять всех охотников, капканы, которые она ставила на браконьеров…