Мехтаб бежала по раскалённому песку, крепко сжимая в ладони кольцо. Чуть не врезавшись в мужчину, девушка остановилась. Башир-бей свёл на переносице кустистые чёрные брови.
— Разве я не говорил не отходить от каравана, Мехтаб? Ты обещала, что не будешь проблемой! Разве не сама меня разыскала? Напросилась! А теперь решила сбежать? — высказывал он.
Девушка опустила голову.
— Простите, Башир-бей, я… я хотела посмотреть…
— Ещё раз отойдёшь дальше, чем на два шага — пеняй на себя! Отвезу обратно отцу! — перебил евнух и вернулся к своим делам.
Мехтаб посмотрела вслед мужчине. Главный евнух беспокоился о безопасности невольниц, за которых придётся отвечать перед султаном? А Мехтаб была слишком любопытной, и это часто приводило к неприятностям. Порою она злилась на себя за то, что делала, только не сейчас. Любопытство принесло ей нечто ценное, и, как только она окажется одна, рассмотрит свою находку.
Рядом с Баширом красавицы становились покорными овечками, ибо всякий знал, что если заслужить расположение главного евнуха гарема, то твоя жизнь превратится в неспешную и пресыщенную прогулку по Джаннат (прим. — рай, райский сад).
Вечер пронёсся под звёздным небом, сопровождаемый звуками песни и звоном кофейных кружек. После ночного отдыха и починки механического тигра, караван снова продолжил путь через бескрайние просторы пустыни. Медленно, но настойчиво, они продвигались к своей цели, зная, что каждый пройденный километр приближал их к столице империи — Аль’доре.
Столица купалась в потоках звуков и обступала путников со всех сторон. Монотонный гул рынков. Тяжёлые ароматы специй и пота смешивались в воздухе. Громкий крик уличных торговцев привлекал посетителей к своим товарам. Девушки с интересом смотрели по сторонам, что даже финийка перестала бить в барабан и с любопытством следила за женщинами в ярких одеждах с кувшинами на головах, идущих вдоль ряда, соединяясь с толпой покупателей.
— Какие бусы! — восхищённо выдохнула урусска, с жадностью разглядывая украшения, и невольницы тут же устремили глаза в ту сторону. Мальчики в тюрбанах носили сверкающие бусы с одного конца рынка к другому, предлагая любому желающему, и невольница печально вздохнула, ведь золота у неё с собой не было. Она не отводила взгляд от роскошных ниток, унизанных крупными жемчугами, и ожерелий из разноцветных камней, идеально отшлифованных и блестящих на солнце. Некоторые самоцветы казались почти прозрачными, другие имели глубокие лазурные оттенки.
— Когда я стану любимой женой султана, у меня будут тысячи таких бус, — добавила урусска. Она не заметила, как её глаза наполнились жаждой богатства и власти. Блондинка мечтала о днях, когда сможет носить драгоценные украшения напоказ. С каждым днём пути каравана её желание стать женой султана становилось всё сильнее. Она мечтала: о жизни во дворце, о танцах под звуки лютни, о богатых нарядах, об ужинах с изысканными блюдами.
— Не возьмёт он такую змею в жены! — насмешливо воскликнула финийка, разбивая её мечты вдребезги. — Твой удел — десяток медных горшков! Вон там! — она махнула в сторону цветастых шатров, беспорядочно разбросанных по торговой площади. Здесь продавались разные товары — от драгоценных камней до шелковых ковров. По краям улиц стояли торговцы со своими миниатюрными лотками, предлагая специи, серебряные украшения, свежие фрукты. Рядом вальяжно прогуливались мужчины в разноцветных головных уборах и ярких кафтанах.
— Лаца анжень шоц цанде, — сказала киланская принцесса, и все девушки тут же посмотрели на Мехтаб.
— Она устала от вашего гомона, — перевела та.
— Ну, знаете ли… — начала хиндийка, но другие девушки осуждающе зацокали, перебивая её, и практически вывалились из паланкина, увидев дворец султана. Строение возвышалось над городом, как драгоценный кристалл, блестящий под ярким и безжалостным солнцем. Построенный из терракоты дворец, был обрамлен высокими башнями, каждая из которых украшалась мозаикой из драгоценных камней: рубинов, изумрудов, сапфиров. Он так сиял, словно был соткан из самих звёзд.
Молчание воцарилось в паланкине, пока невольницы любовались строением. Они проехали первый внутренний двор, а затем оказались во втором, куда доступ имели лишь обитатели дворца. Внутри было не менее величественно, чем снаружи. Шелковые ковры покрывали мраморные полы, а стены были украшены золотыми рамами и яркими фресками, которые рассказывали историю династии Саттара II Великолепного. Люстры из чистого хрусталя свисали с высоких потолков, отражая свет и создавая иллюзию звёздного неба.
Второй этаж дворца полностью занимал гарем, где обитали наложницы султана. Это был оазис красоты и спокойствия, полный цветов и пения птиц. У гарема был отдельный вход, и сюда можно было попасть из сада, в котором располагались фонтаны из мрамора, украшенные золотыми фигурками, а вокруг них росли пышные кусты роз и жасмина.
Женщины, облаченные в бархат и шёлк, маялись от безделья в своей половине дворца. Их лица были скрыты тонкими переливчатыми вуалями. Глаза красавиц, единственная видимая часть, сверкали пронзительным блеском, наполненным гордостью. Несмотря на внешнюю красоту, в жизни женщин было много ограничений: они были пленницами золотой клетки, которую создал для них султан.
За каждой наложницей по пятам бежал чудной зверёк. Мехтаб удивлённо наблюдала, как за одной красавицей мчался корсак. Его шерсть играла переливами от рыжего до тёмных оттенков бронзы. Мерцающая шёрстка подчёркивала удивительные глаза. Неестественно яркие. Цвета киновари.
— У нас много болтают про чудеса при дворе Саттара, — доверительно шептала финийка. — Я не верила… но значит, это правда.
— Что правда?
— Наденут цепи и заставят зверей нам служить.
— Не мели чепухи, — вмешалась урусска. — Мы будем выступать в театре.
Мехтаб удивлённо посмотрела на невольниц. Честно говоря, она знала мало. Всё свободное время уходило на добычу еды для братьев и сестёр. Она помнила лишь то, что любимым развлечением султана был театр иллюзий и красивые женщины, которые в этом театре выступали. Но спросить, что знает урусска про сцену и зверей, Мехтаб так и не успела. Появился Башир-бей, который приказал следовать за ним. Когда они вошли в одну из богато убранных комнат, главный евнух отдал распоряжения пожилым рабыням-хиндийкам подготовить девушек к магической инициации: искупать, разместить, переодеть и доставить в подготовленный для этого купольный зал.
Суета наполнила комнату. Несколько старых рабынь повели куда-то Мехтаб. Вместе с женщинами она шла по узкому коридору, проходя мимо дверей, за каждой из которых крылась маленькая аскетичная комната.
Тёмные брови Мехтаб взлетели. Куда делась роскошь?
— Это всего лишь начало, — шепнула рабыня, читая её удивление на лице. — Всё зависит от того, как ты будешь себя вести. Только жёны и фаворитки Саттара купаются в роскоши, остальные наложницы живут довольно скромно.
— Я думала…
— Это нужно заслужить, девушка, — ворчливо вмешалась другая хиндийка.
Мехтаб кивнула, хотя сердце стучало в груди. Она была далека от дома, в месте, где всё было так непривычно и ново. Но где-то в глубине души она понимала, что это судьба.
Сначала её отвели в хамам. Это не просто бани, а целый комплекс для парения, медитаций и общения.
Внутри встретила служанка, облачённая в нежно-голубой кафтан и канареечные шаровары. Она улыбнулась и указала на деревянные двери, за которыми расположился хамам. Это была тёплая комната с длинной скамьёй вдоль одной из стен. Пар, поднимавшийся из встроенных в пол камней, окутывал всё вокруг туманной вуалью. В бане уже было несколько женщин. Некоторые из них улыбались ей, другие просто сверлили взглядом. Мехтаб почувствовала, как внутри неё начинает расти напряжение, но она здесь не для удовольствия. Нужно привести себя в порядок. Служанки искупали девушку и натёрли тело маслами, отчего кожа стала нежнее атласа. Затем Мехтаб одели и вернули в личные покои.
— Здесь ты будешь жить, — сказала старая хиндийка, указывая на маленькую комнату, в которой было уютно, но просто. Одно крохотное окно в стене пропускало тусклый свет, освещая скромное пространство. У стены стоял топчан, а в углу сундук для одежды. На столе лежали несколько книг и карандаши. Вторая рабыня достала из сундука шелковые шаровары, лиф, изумрудный кафтан и вуаль.
Мехтаб перебирала в руках салатовые шаровары, ощущая гладкую, прохладную на ощупь ткань. Тонкий материал лифа идеально подчёркивал стан, обнажая плечи. По спине бежали приятные мурашки от контакта с легковесной тканью. Тончайший шёлк, как вторая кожа, скользил по телу, очерчивая каждый изгиб фигуры. Старая хиндийка принесла туфли из тёмно-зелёной лайки, расшитые золотом, а другая протянула переливчатую вуаль.
Нарядившись в красивое убранство, Мехтаб подняла взгляд и встретила своё отражение в зеркале. Это было нечто большее, чем просто одежда: этот наряд превратил её в совершенно другую женщину.
Рабыня хотела что-то сказать, но, внезапно, была прервана оглушительным грохотом взрыва. Звук пронзил воздух, заставив всех присутствующих вздрогнуть от неожиданности. До них донеслись громкие крики, но больше всего злился Башир-бей. Служанки кинулись на его голос, оставив Мехтаб в комнате, наказав никуда не выходить.
Долго и терпеливо девушка ждала, как было приказано. Но что, если о ней попросту забыли? Мехтаб решила сама найти комнату, где будет происходить инициация, о которой говорил евнух. Она последовала направо, но тут же вернулась, устремляясь в другую сторону. Если бы она только знала, что нужно запомнить дорогу, пока её вели рабыни, она обязательно бы так поступила. Упершись в красиво разрисованную дверь, она дёрнула её на себя и оказалась в просторной комнате. Стены были выкрашены в шафрановый цвет, и девушка хотела уже уйти, когда увидела принца.