Глубоко вдохнул, пытаясь унять дрожь в пальцах. Тихо постучал.
Сколько уже раз он вот так стоял перед этой дверью, обитой чёрной кожей? Сколько боялся перешагнуть этот порог? Сколько сдерживал страх в голосе, сколько радовался, что Хранитель не видит его испуганного лица из-под чёрной маски с корявым клювом? Сколько? Он уже не помнил. Слишком много, слишком часто, слишком. Бесконечно, как сказал бы Артур, но его здесь нет.
«Он бы не трусил так, — подумал Хэйден. — Он бы уже давно стоял перед Хранителем. Хотя нет. Он бы вообще здесь не оказался. Он бы сразу отказал. А я? Что помешало мне?»
— Входи, — сказали из-за двери, и Хэйден вошёл.
Всё тот же кабинет. Тот же ковёр под ногами, на который и наступить-то страшно: испачкаешь. Те же книжные шкафы по периметру. А в центре громадный стол с бумагами и папками, но главное — возвышающийся надо всем этим Хранитель в золотой маске, из-под которой чуть виднеется чёрная борода. Он в мантии, на голове — капюшон, так что ни волос, ни лица совсем не видно, и от этого ещё неприятнее говорить с ним. «Прямо какой-то царь на троне», — подумал Хэйден и представил себе, как этого царя обезглавливают, а тело с мантией падает на этот самый ковёр.
— Я исполнил ваше приказание, — сказал Хэйден, глядя на вьющиеся причудливые узоры на ковре, которые напоминали то спирали, то ветви, — теперь я свободен?
Хранитель хотел что-то ответить, но закашлялся, хватаясь рукой за грудь. Когда приступ кончился, он выпил воды и прохрипел:
— Нет. Прочь! Не до тебя.
Видимо, он ждал кого-то другого.
Мэлибуд вышел из кабинета и по пути сорвал с себя чёрную маску, походившую на огромный клюв. Она, по сравнению с золотой и изящной маской хранителей, выглядела нелепой и громоздкой. Когда-то он мечтал о ней и о почёте, который появлялся у всех стражей. Теперь же Хэйден ненавидел всё это.
«Как я глуп. И зачем? Чего ради? Статус, маска, чёртов доносчик! Теперь страдай со своей совестью, проклинай Хранителя и весь этот их Совет, иди в какой-нибудь монастырь на отшибе и горюй там. Прочь ото всех! Уйду и правда в монастырь. Буду собирать музыкальные шкатулки, за ними съедутся со всего света, потому что у меня будут особенные. Стану лучшим мастером… — думал Хэйден, идя по улице и почти не видя ничего вокруг. — Но какие шкатулки? О чём я вообще думаю? Что делать-то теперь? Надо сообразить, надо найти выход. А сперва — вход.
Итак, началось всё с того, что я хотел работать в Библиотеке. Страшно хотел, до рвущегося нутра хотел. Но что получилось?»
И он стал прокручивать в голове весь тогдашний день.
***
Год назад Хэйден проснулся рано. Его всю ночь тревожили сны, ведь он знал, что утром встретится с Хранителем. И вот час настал.
Просторный кабинет, пол, устланный ковром, застеклённые книжные шкафы, резная мебель, громадный стол по центру и стоящий подле него Хранитель в золотой маске, в капюшоне, в чёрном одеянии, расшитом древними узорами, смысл которых никто, наверно, уже и не помнит. Эти парчовые одежды спускались плотными складками до самого пола, целиком скрывая Хранителя.
Всё это впечатляло Хэйдена, и благоговейный страх окутывал его, и стоящий перед ним казался истинным богом. Отцом, какого Хэйден никогда не знал. Могучим повелителем.
Мэлибуд почти не дышал. Тот, о встрече с кем он мечтал с ранних лет, взирал на него сквозь прорези в маске.
— Подойди ко мне, Хэйден, — сказал Хранитель с отеческой мягкостью в голосе. Она ложна, теперь-то Мэлибуд хорошо знал это, но а тогда его подкупила доброта. — Иди же, не бойся.
Едва передвигая ноги, он приблизился.
— Для меня большая честь говорить с вами, Хранитель, — дрожащим голосом сказал Хэйден, склоняя голову в знак почтения.
— Выпрямись, будущий страж. Я знаю, что ты вместе со спутниками хочешь войти в Пещеру. Но знаешь ли ты, с кем путешествуешь?
— Нет, Хранитель. Я встретил их совсем недавно.
— Один из них — человек. Понимаешь, Хэйден Мэлибуд, что грозит тебе за утаение таких сведений? — он помолчал, и ни по телу, ни по лицу, скрытому маской, нельзя было понять, что думает или чувствует Хранитель, и от этого Хэйдену было ещё тяжелее. — Тебя сошлют на планету раньше срока. А ты ведь пробыл здесь лишь половину отпущенного времени, верно? Тебя могло бы ждать ещё много прекрасного в Мире Мечты, мальчик мой, ты мог бы отыскать своих родителей, мог бы стать стражем, как мечтал, а я мог бы даже помочь тебе. Но закон есть закон.
Тут Хранитель достал сигару и зажёг её, дым спиралью пополз вверх.
— Но… видите ли… я… я же не знал, кто она такая, — с отчаянием выдавил из себя Мэлибуд. Ноги его всё больше слабели, и он чуть заметно качался на них.
— Она? — Хранитель рассмеялся, отчего Хэйдена обдало ледяным потом. — Я не говорил, что это женщина, — спокойно продолжил он. — Что ж. Ты, как я вижу, всё прекрасно понимал. И всё же утаил от нас эти сведения. Ты поставил под угрозу весь Мир Мечты, Хэйден, — мягко сказал Хранитель и сел за стол, тогда как Мэлибуд остался стоять на ватных ногах.
— Я… видите ли… — бормотал он, теребя пуговицы и пытаясь унять страх, который с каждым словом Хранителя накатывал новой более мощной волной и грозил затопить его, утопить, измельчить в песок и усеять им пол этого кабинета.
— Не нужно оправдываться. Посмотри вокруг, — он закурил и показал на стеллажи с тысячами книг, — видишь всё это?
— Да, Хранитель.
— Хочешь стать тем, кто будет внесён в самую главную книгу: в наш список великих хранителей? Можешь не отвечать, я и так знаю, что хочешь, — Он стряхнул пепел прямо на стол. — Но чтобы стать одним из нас, сперва надо побыть стражем. Причём не просто добросовестным и ответственным, но и очень полезным. Понимаешь, о чём я?
— Не совсем.
— Я поясню, мальчик мой, — мягко сказал он, снова стряхивая пепел с сигары. — Сейчас у тебя есть выбор: согласиться с моим предложением и стать стражем, а потом, если будешь стараться, то и хранителем. Либо же мы отправим тебя на одну из планет.
— Но какое предложение, Хранитель? — спросил Хэйден, хотя уже прекрасно всё понял. Он вот-вот променяет незнакомцев на свою мечту, на то, чтобы наконец достичь её. Так ли это страшно: предать чужаков? Так ли ужасно отдать свою честь ради своей мечты?
— Сущий пустяк. Тебе нужно лишь присматривать за своими спутниками. Куда они идут, о чём говорят… Запоминать как можно больше и раз в пару дней писать мне отчёты обо всём, что они сказали и сделали. Я найду способ получить у тебя бумаги, об этом не беспокойся, мальчик мой.
А всё-таки страшно. Стать доносчиком. Или даже предателем? Хотя можно ли предать тех, кого совсем не знаешь? Где та грань, что отделяет чужих тебе от тех, кто важен и дорог? Он её уже перешагнул или ещё нет? А впрочем, есть ли вообще такая граница?
— Но Хранитель… Видите ли…
— Хэйден, — он встал и положил тяжёлую руку с желтоватыми ногтями на плечо Мэлибуда. Сильно запахло табаком. — Ты ведь не хочешь лишиться стольких прекрасных лет в Мире Мечты и сгнить на какой-нибудь планетке без памяти и без всего, что тебе дорого, мальчик мой? Твой грифон останется здесь, знаешь это? — Хранитель орлиной хваткой сжал плечо Хэйдена, так что он не смог бы отойти ни на шаг, даже если бы решился.
Мэлибуд опустил голову, чтобы не видеть взгляда, разъедавшего даже через золотую маску.
— Так будет лучше для всех.
***
— Куда лезешь! — завопил громила с камнеподобным лицом, и Хэйден отшатнулся.
Реальность вырвала его из воспоминаний. Хотелось есть. Деньги были, их теперь более чем достаточно, так что он зашёл в лучший ресторан Города Мечты.
Когда-то через стекло он жадно разглядывал посетителей заведения и блюда и всё думал, что однажды тоже переступит этот порог. И вот вошёл. И не почувствовал ничего, кроме усталости и желания поскорее съесть хоть что-нибудь.
Он глотал запечённую форель под кисловатым соусом на изящном блюде, запивал изысканным вином, о котором ещё недавно не мог даже мечтать, ел штрудель с хрустящим тестом и мороженым, ну а мыслями снова и снова, как примагниченный, уходил к тяжёлым воспоминаниям.
***
День, когда Мирослава вернулась на Землю, был особенно тёплым и радостным. Хэйден точно знал, что теперь, когда она ушла, больше не придётся ни за кем следить и писать отчёты. «Этот — последний», — думал он, сжимая бумажку и бодро входя в кабинет. Хэйден решил сам отнести отчёт, чтобы наконец попрощаться с Хранителем, чтобы разойтись с ним на равных, ведь свою часть уговора он выполнил, а теперь дело за малым: Хранитель устроит так, чтобы Хэйден стал стражем. И всё наладится. А горечь от предательства вскоре уйдёт, должна уйти, ведь он, в сущности, никому ничем не навредил.
Хранитель молча прочёл бумаги, куря сигару, положил листы на стол, медленно встал и посмотрел на Хэйдена сквозь щёлочки в золотой клювообразной маске.
— Мальчик мой, ты помнишь, что должен был сделать? — тихо спросил он, и от этой излишней сдержанности в голосе Хэйдену стало не по себе.
— Да, Хранитель. Я должен был передавать вам всё, что они…
— Идиот! — крикнул он и ударил кулаком по столу, отчего тот едва не развалился. Тут же Хранитель закашлялся так, что маска едва не слетела. Когда приступ кончился, сел и положил руки на отчёт.
Хэйден не шелохнулся.
— Мальчик мой, — снова сдержанно сказал Хранитель. — Как ты мог такое допустить? Ты должен был следить за ними.
— Но вы просили лишь описывать всё, а теперь, видите ли, Мирослава покинула Мир Мечты. Я ведь могу больше не писать отчёты?
— Не писать? Ты хоть бы понимаешь, что наделал?! — он снова ударил по столу, и от этого открылась дверца шкафа.
Хранитель подошёл к нему, постоял рядом некоторое время и осторожно закрыл.
Хэйден вдруг вспомнил. Говорят, у него там лежит то ли портрет супруги, которую никто никогда не видел, то ли её медальон, то ли вообще череп.
— Она была нужна мне, Хэйден, а ты её упустил, — сказал он, садясь за стол и закуривая новую сигару, пока Хэйден по-прежнему стоял напротив и уже переминался с ноги на ногу, потому что они затекали. — Теперь придётся вернуть её или ждать, пока она сама придёт. И ты будешь следить за Артуром, мальчик мой. Постоянно. А иначе тебе не видать маски стража. Да и ты, помнится, нарушил наш кодекс, не донеся информацию, не позабыл наказание?