- Нет, сэр... нет, - говорит учитель, открывая лицо, покачивая головой и судорожно потирая руки. - Нет, сэр... нет. Я опомнился, я... нет, я не забылся, сэр. Я опомнился, я... я бы хотел только, чтобы вы пораньше вспомнили обо мне, мистер Крикл. Это, - это было бы более великодушно, более справедливо, сэр. Это избавило бы меня, сэр, от многого...
Мистер Крикл, не спуская глаз с мистера Мелла, опирается рукой на плечо Тангея, ставит ногу на скамейку и усаживается на пюпитр. Бросив с этого трона суровый взгляд на мистера Мелла, который, все еще в страшном возбуждении, качает головой и потирает руки, мистер Крикл поворачивается к Стирфорту и говорит:
- Раз он не снисходит до объяснений, может быть, вы, сэр, скажете, что это все значит?
Сначала Стирфорт уклоняется от ответа, гневно и пренебрежительно смотрит на своего противника и молчит. Помню, даже в этот момент я не мог не подумать о том, какая благородная у него осанка и каким неказистым и простоватым кажется по сравнению с ним мистер Мелл.
- Что он подразумевал, когда говорил о фаворитах? - произносит, наконец, Стирфорт.
- О фаворитах?! - повторяет мистер Крикл, и вены у него на лбу сразу вздуваются. - Кто говорил о фаворитах?
- Он! - произносит Стирфорт.
- Объясните, сэр, что вы под этим подразумевали? - раздраженно спрашивает мистер Крикл, поворачиваясь к своему помощнику.
- Я подразумевал, мистер Крикл, то, что сказал, а именно, что никто из ваших учеников не имеет права пользоваться своим положением фаворита, чтобы унижать меня, - тихо говорит мистер Мелл.
- Унижать вас?! - сипит мистер Крикл. - Бог ты мой! Но позвольте-ка вас спросить, мистер... как вас там зовут... - тут мистер Крикл скрещивает на груди руки и так сдвигает брови, что почти не видно его маленьких глазок, позвольте вас спросить, оказываете ли вы должное уважение мне, говоря о фаворитах? Мне, сэр? - Мистер Крикл вдруг наклоняется к нему, словно хочет его боднуть, и снова выпрямляется. - Мне, главе этого заведения и вашему хозяину?!
- Готов признать, что это было неуместно, сэр. Будь я поспокойнее, я не поступил бы так, - говорит мистер Мелл.
Тут вмешивается Стирфорт:
- Потом он сказал, что я низок, сказал, что я подл, и тогда я назвал его нищим. Если бы я был спокоен, возможно я не назвал бы его нищим. Но я назвал и готов отвечать за последствия!
Меня бросает в жар от этой смелой речи, хотя, быть может, я не задумываюсь над тем, угрожают ли ему какие-нибудь последствия. Столь же сильное впечатление она производит на учеников; среди них легкое движение, хотя никто не произносит ни слова.
- Меня удивляет, Стирфорт, - говорит мистер Крикл, - хотя ваша искренность делает вам честь, да, делает вам честь, меня все же удивляет, Стирфорт, что вы могли так назвать человека, служащего, сэр, и получающего жалованье в Сэлем-Хаусе.
Стирфорт усмехается.
- Это не ответ на мое замечание, сэр. От вас, Стирфорт, я жду большего, - сипит мистер Крикл.
Если мистер Мелл казался мне неказистым по сравнению с красивым юношей, то невозможно описать, сколь неказист был мистер Крикл.
- Посмотрим, как он будет это отрицать, - говорит Стирфорт.
- Отрицать, что он нищий? - восклицает мистер Крикл. - Да где же он просил милостыню?
- Если не он сам, то его ближайшая родственница. Это одно и то же, заявляет Стирфорт.
Тут он взглядывает на меня, а рука мистера Мелла ласково поглаживает меня по плечу. Лицо у меня пылает, раскаяние гнетет мне сердце, я смотрю на мистера Мелла, но тот не сводит глаз со Стирфорта. Он не перестает ласково поглаживать меня по плечу, но смотрит на Стирфорта.
- Так как вы ждете от меня оправданий и объяснения, то я могу сказать, мистер Крикл, что я имел в виду: его мать живет на подаяния в богадельне! говорит Стирфорт.
Мистер Мелл все еще смотрит на него и все еще поглаживает меня по плечу, и - если я не ослышался, - он тихо шепчет:
- Да, я так и знал.
Грозно нахмурившись, мистер Крикл с притворной вежливостью обращается к своему помощнику:
- Мистер Мелл! Вы слышите этого джентльмена? Не будете ли вы так любезны, прошу вас, опровергнуть перед всеми учениками справедливость его утверждения?
- Он прав, сэр... То, что он сказал, - чистая правда, - раздается в мертвой тишине ответ Мистера Мелла.
- Будьте добры, сообщите во всеуслышание, знал ли я об этом вплоть до сего момента? - спрашивает мистер Крикл, склонив голову набок и обводя взглядом комнату.
- Я не думаю, что вам это было достоверно известно, - говорит тот.
- Не думаете?! Да разве вы этого не знаете точно?
- Мне кажется, вы никогда не считали мое положение завидным. Вы знаете, каковы мои дела, и всегда это знали, - отвечает помощник.
- А мне кажется, уж коли на то пошло, что вы сильно ошибались и принимали мой пансион за бесплатную школу для бедняков, - говорит мистер Крикл, и вены у него на лбу вздуваются еще больше. - Мистер Мелл, мы должны расстаться. И чем скорей, тем лучше.
- Раз так, то лучше всего сделать это сейчас, - отвечает мистер Мелл и встает.
- Для вас это будет лучше всего, сэр! - говорит мистер Крикл.
- Я ухожу от вас, мистер Крикл, и покидаю вас всех, - говорит мистер Мелл, обводя взглядом комнату и снова ласково поглаживает меня по плечу. Лучшее, что я могу вам пожелать, Джеймс Стирфорт, это устыдиться содеянного сегодня. А в настоящее время я меньше всего желал бы считать вас своим другом или другом тех, к кому я расположен.
Снова он кладет руку мне на плечо, а затем, вынув из пюпитра свою флейту и стопку книг и оставив ключ для своего преемника, покидает пансион, унося под мышкой свое имущество. Вслед за этим мистер Крикл с помощью Тангея произносит речь, в которой благодарит Стирфорта за защиту (может быть, слишком горячую) независимости и репутации Сэлем-Хауса и в заключение пожимает ему руку, а мы трижды кричим "ура", - я не совсем понимаю почему, но полагаю, что в честь Стирфорта, - и я тоже кричу восторженно, хотя на сердце у меня тяжело. Потом мистер Крикл расправляется тростью с Томми Трэдлсом, когда обнаруживается, что тот не кричал "ура", а плакал по поводу ухода мистера Мелла. Наконец мистер Крикл возвращается к своему дивану или в постель, во всяком случае туда, откуда пришел.
Теперь мы предоставлены самим себе и смущенно посматриваем друг на друга. Я так огорчен и так укоряю себя за участие в происшедшем, что от слез меня удерживают только опасения, как бы Стирфорт, часто поглядывающий на меня, не почел недружелюбием или, вернее, непочтительностью - принимая во внимание разницу в возрасте и мое отношение к нему - проявление чувств, которые меня мучают. Он был очень рассержен на Трэдлса и выразил удовольствие, что того наказали.
Бедняга Трэдлс, чья голова уже поднялась с пюпитра, а сам он, как всегда, принялся утешаться вереницей скелетов, - бедняга Трэдлс заявил, что это ровно ничего не значит. С мистером Меллом поступили плохо.
- Кто же с ним плохо поступил, отвечай, девчонка? - спросил Стирфорт.
- Кто? Ты, вот кто! - был ответ.
- Что же я сделал?
- Что ты сделал? Оскорбил его и лишил службы! - немедленно ответил Трэдлс.
- Оскорбил? - презрительно повторил Стирфорт. - Ручаюсь, он недолго будет об этом помнить. У него не такое чувствительное сердце, как у вас, мисс Трэдлс. А что до службы - ах, какая у него была превосходная служба! неужто ты думаешь, что я не напишу домой и не позабочусь о том, чтобы ему послали денег? Эх ты, девчонка!
Намерение Стирфорта мы сочли весьма благородным; его мать была богатая вдова и, по слухам, исполняла почти все, о чем бы он ни просил. Мы очень радовались поражению Трэдлса и до небес превозносили Стирфорта, в особенности когда он удостоил нас заявления, что сделал это только ради нас и ради нашего блага и этим бескорыстным деянием оказывает нам великую милость.
Но когда в тот вечер, как обычно, я начал в темноте свое повествование, то, сознаюсь, мне не раз слышались унылые звуки флейты мистера Мелла; когда же Стирфорт, наконец, устал, а я улегся в постель, мне чудилось, флейта звучит где-то так скорбно, что я почувствовал себя совсем несчастным.
Однако я скоро забыл о мистере Мелле, созерцая Стирфорта, который легко и охотно, без единой книжки (мне казалось, он знает все наизусть), готовил с нами некоторые уроки, пока не нашли нового учителя.
Новый учитель пришел из грамматической школы * и, прежде чем приступить к исполнению своих обязанностей, обедал один раз у мистера Крикла, чтобы познакомиться со Стирфортом. Стирфорт отозвался о нем очень одобрительно и назвал его "хватом". Я не знал точно, какие ученые заслуги обозначает это слово, но проникся к нему большим уважением и не сомневался в его великой учености, хотя он никогда не уделял моей ничтожной особе столько внимания, сколько уделял мистер Мелл.
В то полугодие произошло еще одно событие, нарушившее течение школьной жизни и запечатлевшееся в моей памяти. Запечатлелось оно по многим причинам.