Глава 23
Прошло еще 4 дня, пока мы не увидели впереди, в расстилающейся перед нами долине, внушительные серые башни большого города.
— Перед нами — славный Теофилбург! — сообщил Литц. — Самый богатый город Виссланда!
Как обычно, в город нашу ватагу не пустили. Только по одному, и без оружия! Приказав разбить лагерь в полумиле от городских ворот, я отправился в город, пока не закрылись меняльные лавки. Нужно было получить деньги на жалование солдатам, уже месяц как задержанное.
Литц увязался за мною. Он так торопился получить свое походное содержание, что не стал ждать меня в лагере.
У ворот пришлось сдать все оружие, кроме того, что полагалось по статусу. Обычно купцам и бюргерам разрешали пронести в город только кинжал. Мне, буть я рыцарем, можно было рассчитывать на меч. Но, я всего лишь юнгер, да еще и по «церковной линии», и капралы городской стражи часто приравнивали меня к купцам. То есть — только кинжал. Обидно, и, главное — опасно. С кинжалом, если что, много не навоюешь.
Предместье у города почти отсутствовало. Подойдя ближе к воротам, где уже толпились торговцы, кто с возом, кто с тюком, кто — с вьючным мулом, я заметил, что стены города сильно повреждены ударами железных ломов и кирок, и покрыты въевшейся копотью.
— Это, господин, орки, — сказал мне один из торговцев, отсчитывавший поворотный сбор городскому сборщику. — Два года назад был сильный набег. Сожгли все предместья, но стен не взяли!
Стража находилась в небольшой кордегардии, пристроенной прямо к городской стене возле ворот. К нам подошел здоровый рыжебородый капрал с альтшписом, в кожаной броне и койфе.
— Добро пожаловать, господа. Откуда вы, и куда направляетесь? — осведомился он, вежливо, но сдержанно поклонившись.
В сущности, секретов никаких у нас нет, почему бы не сообщить?
— Коммандер Андерклинг, герр Шумпер, герр Рейсснер, магистр Кнаппе. Идем из Андтага по делам церкви. Нам надо в ратушу и контору Вольфрамов, — доложил я капралу.
— Господа, вы можете взять с собой по одному кинжалу не более 9 дюймов длиной, — сообщил нам начальник стражи ворот.
— Да это зубочистка! — воскликнул Шумпер. — От кого защитишься таким кинжалом!
— У нас безопасный город, — отрезал капрал, — и Совет господ желает, чтобы он таким и оставался. Один дюйм я вам, так и быть, прощу, но не более!
Я мысленно вздохнул. Синдром швейцара, в полный рост.… А ведь мне предстоит получить в лавке менял довольно крупную сумму. Да что там — огромные деньги!
В общем, пришлось подобрать ножики покороче. Мне пришлось занять кинжал у одного из сержантов — мой оказался слишком длинным.
Город был хорош. Улицы довольно широкие, среди них — много мощеных, дома в центре — в два этажа, причем верхний — шире, чем нижний, так что нависает над улицей на добрую пару футов. Кругом — множество приезжих, и торговцы разных мастей, и пилигримы.
Удивительно, от чего может зависеть слава в этом мире. Теофилбург знаменит своей центральной площадью. По местным меркам, она огромна. К тому же — неслыханная роскошь — полностью замощена камнем! Неудивительно, что место это полюбилось торговцам. В городе проходит аж три ярмарки — летом, осенью и в начале зимы. Должно быть, торговля приносит знатные барыши — город выглядел весьма зажиточным.
— Говорят, — сообщил Шумпер, — тут бывают даже заморские изделия, из Идеррии и Бастони. А иногда — конечно, в это трудно поверить, но так говорят — в город наведываются темнокожие дроу и торгуют уж совсем диковинными товарами. Правда, денег за них просят совершенно невозможных. Что с нелюдей взять…
Лавка менял Дома Вольфрамов располагалась по соседству с ратушей. Прямо как у нас, в 21 веке — у банкиров самые козырные места!
Постучав тяжелым кованым кольцом подубовой двери, я дождался, пока клерк ее откроет. Пройдя за ним и спустившись по узкой лестнице на несколько ступенек вниз, я оказался в помещении с низким сводчатым потолком, покрытым копотью свечей. Стены были покрыты известкой примерно по человеческий рост, а земляные полы — засыпаны рубленой соломой. Воняло какой-то тухлятиной. Крохотные окошки под потолком с трудом пропускали солнце сквозь слюдяные пластинки, посаженные в грязно-серый свинцовый переплет. Да, даже банки здесь страшно убогие.
В глубине залы стояло несколько конторок, за которыми работали люди в форменных черно-желтых уплендах и таких же шаперонах. Один считал деньги, раскладывая их на специальной разлинованной доске — видимо, пересчитывал одни монеты в другие. Он диктовал цифры писцу за конторкой, а после того, как тот записывал за ним — сметал деньги с доски в мешок. Другие проверяли какие-то описи. В общем, занимались своими обычными меняльными делами.
— Господа, к кому я могу обратиться с векселем?
Я подошел к ближайшему клерку за конторкой. Тот с охотой оторвался от чернильницы.
— Герр Кросснер! Пожалуйте сюда, к вам посетитель!
Подошедший полный господин в пелерине из меха выдры, с массивной цепью на плотной шее, обратился ко мне почтительно и с некоторой опаской.
— Чей у вас вексель, сударь? — вежливо обратился он ко мне.
— Вексель из диоцеза Андтаг, соблаговолите.
Я протянул ему пергамент с церковными печатями.
Лицо Кросснера прояснилось. Конечно, Церковь — надежный контрагент, куда там разным баронишкам да торгашам!
Взяв у меня пергамент и нацепив на нос круглые очки в серебряной оправе, он поднес вексель к свету и начал очень медленно читать. Впрочем, очки ему были нужны, судя по всему, только для солидности — мучаясь с витиевато исписанным пергаментом, герр Кросснер все равно отставлял его на расстояние вытянутой руки.
— Триста семьдесят дублонов! — воскликнул он, дойдя, наконец, до суммы. — Триста семьдесят, — с изумлением повторил он, оборачиваясь к коллегам за спиной.
В помещении воцарилось молчание. Сумма действительно весомая. Семьсот сорок рейксталеров — да за такие денежки можно купить целый манор с сервами, пастбищами, стадами, рыбными прудами и охотничьими угодьями!
— Простите, герр… — прервал молчание Кросснер, глядя на меня поверх очков.
— Андерклинг, Энно Андерклинг, к вашим услугам.
— Итак, герр Андерклинг, вы предоставили вексель на очень значительную сумму. Нам потребуется известное время, чтобы собрать ее.
— Сколько?
— Полагаю, до конца недели мы справимся. Надеюсь, вы не будете возражать против выплаты в ландрских гротенах? Это составит… так… 9 670 полновесных монет славного города Ландра, известного своим полотном!
Ну, нет, дружок. Так не пойдет!
— Ландрские гротены давайте оставим ландрским свинопасам. Мне нужен номинал, отображенный в документе. Дублоны. Триста семьдесят.
Герр Кросснер заметно напрягся. Клерки за конторками угрюмо переглянулись.
— Простите, герр Андерклинг, но мы не располагаем такой суммой именно в дублонах! Вообще это очень крупная сумма, но если собрать ландрские гротены, рейксмарки, грауфенбургские хелеры, левенталлеры, мариенгроши, и совсем немного мелкой монеты, то мы соберем нужную сумму, видимо… да, видимо, к концу недели!
Вот мошенники! Ахенбургские дублоны — первоклассная золотая монета, двойной рейксталер, выпускаемый церковью. А они мне предлагают серебро наполовину с медью чеканки вороватых бюргеров из вольных городов. Да я на этом процентов 15 потеряю!
— Простите, тут какая-то ошибка. По церковным векселям не предусмотрен дисконт, это против обычаев доброй торговли.
— Но, сударь, у вас не церковный вексель! На печати я вижу герб Волленбургов.… Векселя частных лиц мы принимаем с дисконтом!
— Церковь поручилась по векселю. Вы видите индоссамент нотариуса из Андтага. Значит, его следует приравнять к тем, что выписывает казначейство экзархата Виссланда. Никаких дисконтов.
— Сударь. «Приравненный к церковному» и «церковный» — это разные вещи. У меня на сей счет есть четкие инструкции господ Вольфрамов…
— Что же, — я свернул вексель обратно в свиток, — я вижу, что не найду здесь понимания. Пожалуй, придется сообщить в ратуше, что ваша контора не исполняет обязательств. А когда я вернусь в Андтаг, придется довести до сведения Совета…
— Позвольте, позвольте!
Раскрасневшийся Кросснер выбежал из-за стойки и преградил мне путь.
— Не стоит так торопиться, герр Андерклинг! Уверяю, мы сделаем все возможное, чтобы предоставить вам полное удовлетворение по этому документу, и даже более того! Сотрудничество Дома Вольфрамов с диоцезом Андтага длится уже многие годы, и качество наших услуг всегда было на высочайшем уровне!
После долгого торга, пришлось согласиться принять половину золотом, остальное — серебром. Теряю на этом 7 %, что конечно, печально, но не критично.
Вскоре я вышел, таща с собой два чертовски увесистых мешочка. Передав ротмистрам причитающееся их отрядам жалование — и избавившись при этом от тяжеловесного серебра, а при себе оставив золотые монеты и лишь немного мелочи на текущие нужды, я начал искать глазами мага.
К моему изумлению, мэтр Литциниус не сбежал в ближайший кабак, как следовало ожидать, исходя их предшествующего с ним общения. То ли последние приключения в таверне прочистили ему мозги, то ли помогло средство Азалайсы, которое я таки заставил его проглотить, но сейчас он коротал время, изучая здоровенный бронзовый столб, стоящий перед ратушей.
Подойдя поближе, я не поверил своим глазам.
— Однако! Это что — «шланг»?
На площади возле ратуши стояла древняя и невероятно редкая диковина — бронзовая пушка. Ствол огромного диаметра, богато украшенный барельефами и резьбой, стоял вертикально, без лафета. Но это, несомненно, было именно огнестрельное оружие! Невероятно!
Маг посмотрел на орудие, весело прищурился.
— Да, точно. Я бы даже сказал, бомбарда. Сделано в старой Империи.
— Ни разу не видел тут ничего подобного! Откуда тут пушки? Неужели где-то умеют делать порох?
— Умеют, конечно. Уже несколько тысяч лет как, — Мэтр Литциниус смотрел на меня весело и со значением. — Гномы знают порох с незапамятных времен. Применяли в горном деле. От них и люди научились.
— Потрясающе! Неужели были времена, когда гномы делились знаниями с людьми?
— Всякое бывало в древности. Большая часть сведений по алхимии, трансмутации, артефакторики, спагирики, доступных ныне людям, некогда получены от гномов!
Ну, надо же! Гном, дающий знания людям — это такой же оксюморон, как живой мертвец, нянчащий младенцев. Я, слава Свету, дел с ними не имел, но слышал, что эти сволочи за свои секреты удавятся сами, а заодно и всю свою семью! Да, собственно, и люди-то не очень отличаются в этом от дварфов — какой-нибудь бочар может под страхом смерти скрывать секрет загиба дубовых клепок! Чудные дела творились тут вдавние времена!
Я посмотрел на изящный барельеф, опоясывающий ствол. Там изображались какие-то воины, то ли люди, то ли эльфы, сражающиеся с демонами и орками. И символ молота в качестве клейма. Имперская пушка, отлитая мастером — сигмаритом. Ей, получается, больше 2000 лет.
— Древняя штука!
— Когда-то, — отозвался мэтр Литц, — очень-очень давно, такие бомбарды применялись и в военных походах, и для защиты стен, и для осады городов. Они стреляли ядрами и даже разрывными бомбами, наводя ужас на врага. Только уже давно ими не пользуются…
— А что теперь? Почему их не применяют?
— А вот почему!
Литц указал на нижний край столба. Только тут я заметил, что из ствола вырван большой кусок.
Он пнул ствол носком сапога возле места, где взрыв расколол его край.
— Странно, что это не пустили в переплавку! Столько бронзы пропадает!
— Да, странно.
— Эй, вы там! Господа!
Мы оглянулись. От дверей ратуши через площадь к нам шел охранник городской стражи с увесистым полэксом на плече.
— Не трогайте ее! Не следует приезжим нарушать законы города! Вы, сударь, оскорбляете нашу святыню, а с нею — всех горожан!
Мэтр Литц воинственно выставил подбородок, его черненькие живые глазки стали колючими.
— С каких это пор поделие язычников-сигмаритов стало называться святыней? В славном Теофильбурге древние железки почитаются наравне с Неизбывным Светом?
Стражник, высокий старикан с роскошными седыми усами, аж передернулся от такой наглости.
— Примерно с тех самых, когда эти «язычники» раздавили орду демонов, рвавшихся в наш мир!
Маг обернулся ко мне, как будто приглашая разделить с ним его веселье.
— Вы только послушайте! Ну, надо же — остановили демонов! И так успешно, что земля стала пустыней на 2000 лет!
— Простите. — Я вмешался в разговор, не дожидаясь, когда стражник сдернет свое оружие с плеча. — Эта… штука — действительно, ваша «святыня»?
Страж оскорблено воззрился на меня, оценивая, смеюсь я над ним или это просто невинный вопрос. По результату осмотра грозный носитель седых усов и полэкса решил не торопить события.
— Наша? Вы сказали — «наша»? Да будет вам известно, сударь, что это — часть величайшей огнестрельной боевой машины древности — «Гнев Сигмара». Она пролила крови демонов больше, чем есть воды в Рейке! Она позволяла великой империи Сигмара сокрушать орды врагов человечества, а вы говорите — «ваша святыня». Нет, сударь, это и наша святыня, вы живете на свете благодаря тому, что отважные канониры управляли этим грозным оружием две с половиной тысячи лет назад!
Ничего себе — «Гнев Сигмара». Я видел изображение этого орудия на гравюрах трактатов, посвященных Погибели Мира — великому нашествию Тьмы. Легендарное оружие, далеко превосходящее силою все, что имеется сейчас, разившее ужасающих демонов и не раз менявшее исход сражений той поры!
— Но позвольте, сударь, — я обратился к длинноусому стражнику, — ведь «Гнев Сигмара», если верить трактатам про ужасное нашествие, был о девяти стволах?
— Да, вы правы. Приятно встретить образованного человека!
Стражник заметно приободрился.
— Действительно, это лишь один из стволов. «Гнев Сигмара» был разрушен при Погибели Мира, лишь часть стволов уцелела. Один из них — перед вами. Он получил новый лафет и использовался как отдельное орудие, охраняя наш город. И теперь, вот, стоит перед вами как память о достославных временах императора Франца.
Мэтр Литц скептически слушал наш разговор, но благоразумно не вмешивался. В конце — концов, когда у твоего собеседника есть полэкс и нет избытка терпения, а у тебя — только кинжал «с клинком не более 9 дюймов», лучше с ним лишний раз не спорить.
— Вы, сударь, как я вижу, обладаете впечатляющими знаниями про это орудие и его историю. Но, отчего же я не вижу таких замечательных устрйств на стенах славного Теофилбурга?
Страж нахмурился.
— Люди разучились делать хорошие пушки. Теперь нельзя сделать и десятка выстрелов, чтобы ствол орудия не разорвало. Этот, — он указал на ствол, — единственный, который не разорвался на куски, только оторвалась часть у дульного среза. Теперь стоит тут как напоминание о мастерстве и познаниях наших предков!
Болтать про старые времена можно было бесконечно, но нам с Литцем надо было уже идти.
— Приятно встретить образованного человека! Я — Энно Андерклинг, коммандер отряда наемных войск. Это — магистр магии Литциниус Кнаппе. Мы проездом в вашем городе, как вы уже поняли.
— Рихтер Хозицер, хауптфельдфебель городской стражи, — представился стражник, с удивлением глядя на Литца. Не каждый день встретишь магистра магии, да еще и в таком скромном облачении!
Я решил, раз уж мы завели знакомство, сразу узнать побольше и про этот город и про его обитателей.
— Не подскажите ли, где здесь можно снять комнату на несколько дней? Нам, видимо, придется задержаться.
Лицо Хозицера прояснилось.
— Полагаю, вы не встретите затруднений. Весенняя ярмарка давно закончилась, а летняя еще не началась, так что в городе немало свободных помещений. Советую вам пройти сейчас по улице Башмачников — вон она, видите, где над лавками вывески с башмаком? Пройдя сотню лотов, увидите дом с зелеными столбами и белыми наличниками, а на крыше — флюгер в виде медного гуся. У него надо свернуть направо, а потом сразу же — еще раз направо. Там по левую руку увидите дом под деревянной черепицей и тремя окнами в ряд, над дверью — подкова. Постучите туда и изложите просьбу. Хозяйка — вдова, и часто сдает комнаты приезжим.
— А таверна в городе есть?
— Конечно, даже две. Правда одна работает только во время ярмарки. Ставят столы прямо на площади.
— Нам нужно будет чем-то перекусить сейчас…
— Тогда «У Старого Вилле» — вот она.
Страж указал через площадь, где у одного из островерхих домов действительно болталась вывеска с пивной кружкой.
— Но вы можете осведомиться у вдовы Фугге, она тоже предоставляет жильцам стол.
— Премного благодарны. Позвольте откланяться, герр Хозицер.
Оставив стража в совершенно благодушном настроении, мы пошли в сторону улицы Башмачников, пересекая главную площадь города.