Глава 42
Вдруг кто-то тронул меня за плечо.
Линдхорст, бледный как мел, с безумными глазами, махал рукой куда-то в сторону.
— Там…Там…
— Там тролль! — Подошедший Клаус докончил его фразу. — Черные орки притащили с собой горного тролля!
Вскочив на ближайшую телегу, окидываю взглядом поле боя, выискивая эту новую, страшную опасность. Долго искать не пришлось!
Поле перед нашим отрядом сплошь было усеяно мертвыми и умирающими орками. Но дальше, под бунчуками с вилорогими черепами горных козлов, собирались новые таборы зеленокожих. И среди них, на добрую сажень, возвышаясь над всеми, стоял невероятно уродливый гигант.
Черная с подпалинами шерсть покрывала такую же черную кожу. Бычья голова с огромными ушами возвышалась над бочкообразной грудью, а кривые, «колесом», ноги, похоже, с трудом удерживали все это над землей.
Несколько здоровых орков с двух сторон растягивали его цепями. Похоже, напрочь отбитые зеленокожие и сами его боятся, а это, знаете ли, говорит о многом!
Хрипло взревел орочий рог, и отряды черных клюгеркерлов двинулись на нас, потрясая оружием. Тролля дернули за цепи, и он пошел какой-то кривой вихляющейся походкой, на ходу размахивая слева направо дубиной размером со ствол немаленького дерева. Среди наших солдат послышались торопливые молитвы и вопли ужаса.
Надо что-то делать!
— Линдхорст, вы сможете подстрелить эту тварь, пока она не добралась до нас?
— Он не сможет, — внешне спокойно сообщил Клаус.
— Отчего?
— Арбалетом его не взять. У них кожа твердая как кора. Стрела войдет на пару дюймов, не более того. И в рукопашной его не победить!
Последнее было понятно. Никто и не рискнет идти с ним в рукопашную. Даже я. Нет, конечно, я крут, как Краесветные горы, но пока еще не сошел с ума. И что, собственно, делать?
Я оглянулся по сторонам. Солдаты, только что оживленные от ожидания близкой победы, были подавлены и напуганы. Сейчас это чудовище подойдет к нам и сначала сметет своей дубиной всех моих людей с повозок, потом расшвыряет и повалит возы, и орки потоком ворвутся внутрь….
Так, а что это?
По бортам повозок стояли купленные мною арбалеты гномов. Но почему-то никто ими не пользовался!
— Линдхорст! Почему арбалеты на бортах остались без солдат?
— Коммандер, мы не можем из них стрелять. Нужно быть гномом, чтобы натянуть эти штуки!
Проклятье. Я совсем про это забыл. Натяжные механизмы у арбалетов цверговрассчитаны на гномьи ручищи, а не на слабые людские культяпки! И теперь они бесполезно стояли по бортам повозок, занимая место и только мешая нашим людям. Таким же бестолковым грузом лежали рядом предназначенные для них прекрасно выкованные цельностальные болты.
— Давай-ка, попробуем!
Подойдя к одному из арбалетов, я начал натягивать ворот, пытаясь дотянуть до защелки замка. Пока силы, данные шаманским элексиром, еще бурлили во мне, я и не на такое был способен! Не могу сказать, что это было просто, но шестеренчатый механизм со скрипом сделал свое дело.
— Линдхорст! Кто у вас лучший стрелок?
— Меткий Дитрих. Эй, «Меткий!»
К нам подошел приземистый боец с изуродованным лицом. Я, конечно, уже видел его в отряде. Этот приземистый и коренастый здоровяк уже седьмой год командовал декурией арбалетчиков и делал это очень хорошо. Когда-то он получил сильное ранение — тесак орка рассек ему лицо горизонтально на уровне рта. Грубый шрам, глубоко вдающийся в щеку и завершающийся на углу рта, придавал ему особенное выражение лица — как будто Дитрих постоянно держал что-то во рту. Говорил он из-за раны плохо, мало и неохотно.
— Меткий! Попадешь из вот этого, — я показал на гномий арбалет, — вон в того?
Стрелок прищурился, приложился к гномьему арбалету, потом снова посмотрел поверх него.
Тролль был в сотне шагов.
Не надеясь на единственный выстрел, я бросился взводить второй арбалет.
Бамс!
Меткий выстрелил. Болт сверкнул на солнце стальным оперением и вонзился в бочкообразную грудь тролля, уйдя в нее наполовину.
Тот взревел, разбрасывая орков с цепями в стороны. Бросив свою дубину, он обеими лапами вырвал стрелу и отшвырнул ее в сторону. И рана его тут же, буквально на глазах закрылась!
— Он легко затягивает свои раны! Только раскаленный металл может навредить ему, — сообщил Клаус, отчего-то втягивая голову в плечи.
Я наконец-то справился с арбалетом. С сухим щелчком он встал на взвод.
— Маг! Тащите сюда мага!
Сержант Кунц поспешил за Литцем. Орки, тем временем, смогли восстановить контроль над своим, трехсаженного роста, воином. Натянулись цепи, и тролль, вращая уродливой головой, снова двинулся в нашу сторону! Да где этот кхорнов маг!
Оглянувшись, я увидел, что Литц уже бежит к нам.
— Сюда! Лезь на телегу! Вот, смотри. Можешь раскалить этот болт?
Тот, помешкав секунду, простер руки над стальной стрелой. Через несколько мгновений я почувствовал, что она стала греться. Металл обжигал меня даже через перчатки.
— Погоди!
Я перехватил стрелу через полу дублета.
— Давай! Только хвостовик не кали!
Пара секунд, — и стрела стала бордовой, а затем и оранжевой. Ткань, через которую я удерживал стрелу, задымилась.
— Достаточно!
Я вложил раскаленный болт в арбалет и принялся сбивать пламя с собственной одежды.
— Меткий! Стреляй!
На этот раз до тролля оставалось всего с десяток шагов. До нас уже доносилось его смрадное дыхание, и свист воздуха, рассекаемого гигантской дубиной!
С сухим треском болт сорвался с арбалета и полностью вошел в брюхо твари.
Дикий, утробный вой оглушил нас. Сорвавшись с цепей, монстр раскидал окружавших его орков, буквально подкинув их в воздух! В бешеной ярости он крушил все вокруг, круша кости своих собственных хозяев. Те в ужасе бросились во все стороны, швыряя в него топорами.
Я уже заново взвел арбалет цвергов.
— Литц, кали болт! Меткий, бей его!
Стрелок помедлил, наблюдая метания подстреленного зверя, пытаясь подловить удачный момент; потом быстро, почти не целясь, выстрелил. Болт влетел в голову тролля где-то между глазом и носом. Тварь повалилась на землю и забилась, вздымая тучи земли и пыли. От дикого рева я не слышал сам себя, отдавая команды, но, к счастью, все уже поняли, что делать.
Еще один раскаленный болт влетел в брюхо тролля. И еще один — в подмышку.
Казалось, это длилось не меньше часа, хотя прошли считанные минуты. Затем тролль вытянулся на боку прямо под нашими повозками и забил задними лапами. Орки уже разбежались, и с расстояния смотрели на агонию своего чемпиона.
— Чего ждем? Стреляйте! — крикнул я арбалетчикам.
Те всадили в застывших орков прекрасный, точный залп.
Для зеленокожих это оказалось последней каплей. Бросая оружие, они позорно бросились наутек.
Я обернулся к ротмистрам.
— Подсчитайте потери. Соберите раненных. Найдите все болты, какие сможете — нам они еще пригодятся. Потом — ко мне, на военный совет. Клаус, и ты тоже!
Отдав все приказания, я вышел за вагенбург поближе посмотреть на то, что мы наворотили.
Трупы орков густо устилали поле. С учетом гоблинов, мы завалили, наверное, семь-восемь дюжин зеленокожих. Почти все убиты из арбалетов, впрочем, как и всегда.
Горные орки показались мне плотнее и приземистее своих равнинных собратьев. На мордах черной краской нанесены узоры, в ушах у каждого — много серег, в том числе и золотых тоже. У многих на одежды из козлиного меха нашиты металлические пластины, защищающие от стрел, впрочем, от арбалетных болтов их это не защитило. Некоторые орки выглядели так, как будто их разнес паровой каток. Я не сразу понял, что это те, кого убил я.
Солдаты собрались возле тролля. Зажимая носы, они с любопытством рассматривали эту невероятно уродливую тушу. Я тоже подошел поближе.
Все, смеясь, обсуждали уродливые клыки, страшные когти и грубую, как моржовый ус, шерсть горного монстра. А меня интересовала рана, нанесенная первым выстрелом.
Она действительно затянулась в считанные секунды, так что невозможно было и понять, где она была — так много оказалось шрамов на груди тролля!
— Так-так, — произнес я вслух сам себе. — Похоже, я знаю, где орки берут компоненты для неуязвимости берсеркеров….Эй, Кунц!
Сержант обернулся.
— Кунц, отрежьте у него голову… и лапу, пожалуй. И в уксус ее.
— Зачем? — не скрывая удивления, спросил тот.
— Ну… на всякий случай. Исполняйте, сержант.
И тут я почувствовал подступающую слабость. Действие зелья кончалось! Начала кружится голова. Надо сдать командование и срочно где-то прилечь!
— Николас, вы — за главного. Я буду у себя в шатре!
Не без труда я доковылял до своей полевой «резиденции». Птах стащил с меня доспехи и помог сменить насквозь мокрую камизу. Укрывшись попоной, я сразу провалился в сон.
Глава 43
Проснулся я от боли. Резкая, пульсирующая — в правом плече. Тупая — в предплечье. Сильная, жгучая боль в ребрах. Я так и знал! Вчерашние эскапады не прошли даром!
Встав на пол шатра, осматриваюсь в предрассветной полутьме. Да ******! Запястье распухло так, что стало шире кисти руки. Намахался молотом, чтоб его! Болят ребра — оказывается, по ним прилетело во время вчерашнего боя. Здоровый синяк на весь бок. А ведь я даже не заметил этого удара! Ожидаемый синяк на плече, похоже даже, там на кости возникла шишка. Тело стерто доспехом — поддоспешник не совсем мне подошел. И голова чугунная. Общее состояние, будто болею ковидом в самой тяжелой форме.
— Птах! Птах!
Слуга не пришел — видимо, возится с конями или трется у костров. А может, дрыхнет под телегой. Вина вчера на каждого пришлось, скорее всего, немного, но местные неизбалованны, бывает, их валит от стакана обычной браги. А тут все-таки крепленое вино!
Пришлось вылезать из фургона самому. Накинув на плечи плащ — просунуть руку в рукав и надеть иную одежду я не смог — и выполз наружу, в туманное сизое утро.
— Клаус! Литц! Кто-нибудь…
Солдаты вповалку спали среди возов. Из-за линии телег доносился удушливый запах — трупы орков на жаре начинали тухнуть. Мне это запах удивительным образом напоминает то, что бывает при прорыве газовой трубы. Через пару дней тут будет невозможная вонь.
— Коммандер?
Фельдфебель Майнфельд, обходивший караулы, участливо тронул меня за плечо. Оно отозвалось жгучей, яростной болью. Кхорн!
— Что-то мне скверно, Курт. Прикажите восстановить мой шатер. И пришлите хотя бы своего цирюльника!
В отрядах наемников цирюльник не только брил бороды, но и рвал зубы, и лечил простые раны. Понятно, что грамоте этот субъект не обучен, но и опыта ему не занимать.
Вскоре отрядный брадобрей Авель Липманн мазал мне бок и руку мазью, пахнущей странно, но знакомо.
— Это она мне дала. Она, чертовка ваша. Говорит, от ушибов. Я всех, кому дубиной прилетело, этим лечу. Очень помогает, исключительно! А вот это, — он поднес к глазам пузырек, — от открытых ран. Затягивается на глазах! Очень умная она, чертовка ваша, жаль, что сбежала…
Немного придя в себя, я попросил всех командиров прибыть на Военный совет. Едва одевшись, ротмистр и фельдфебели поспешили в мой, вновь поднятый, шатер. Мне пришлось принимать людей лежа, что, впрочем, было принято с пониманием.
— Клаус, — начал я, — ты знаешь орков лучше всех. Что они предпримут теперь?
Клаус откашлялся.
— Скорее всего, коммандер, они пока воздержатся от дальнейших атак. Они потеряли много воинов, особенно горные кланы. Смерть тролля, должно быть, здорово их обескуражила, может быть, они даже уйдут.
— А остальные?
— Теперь они встанут в оборону. Будут сидеть за баррикадой из бревен, и ждать нашей атаки.
Это скверно!
— И что, нам придется самим их атаковать?
— Определенно.
— Ну, так ударим по ним. Нельзя все время сидеть за возами! — заявил экспансивный Рейсснер.
— Николас, мы провели уже сколько — четыре? Да, четыре боя с орками. И положили их сотни, а сами потеряли полтора десятка. А почему? Исключительно из-за принятой тактики. Бить их из арбалетов с возов — это одно. А рубиться лицом к лицу, штурмуя лесные завалы — совсем другое дело. Тут мы потеряем намного больше, вероятно, размен пойдет — один к одному. А впереди еще могут быть битвы. Сколько тут племен, Клаус? Шесть?
— Да. Похоже, сейчас на равнине их шесть. А еще союзные кланы — вот эти «черные», например, что гниют сейчас за тыном.
— В общем, это — не последняя наша битва. Надо поберечь людей, других мы здесь не найдем.
— Прошу не считать меня идиотом, Андерклинг. Я прекрасно понимаю все преимущества вагенбурга. Но нельзя всю компанию провести за обозными щитами, иногда надо атаковать! А насчет «беречь людей» — это, конечно, правильно. Только вот что сказать соратникам того бедолаги, которому вы вчера разнесли голову?
— Николас, я наказал бунтовщиков. Мои приказы надо исполнять, и все будет в порядке. Кстати, а чей обозный тогда погиб?
— Это ваш, монастырский, — ответил Клаус, — его звали Даррем.
Даррем? Вот Кхорн, я вчера угробил Даррема? Вот попался же он под горячую руку…. И ведь вот какое дело — ни вчера, ни сегодня никаких сожалений, как цыпленку голову свернул. Да, Кхорн возьми, я и цыпленка-то раньше убить не мог! А теперь….
— Ладно. Что у нас с обстановкой?
— Орки больше не нападают на нас. Сидят за устроенными ими завалами, носа не кажут!
— Понятно. У кого есть идеи по поводу этих завалов?
— Я думаю, — взял слово Линдхорст, — что внезапная атака на рассвете могла бы иметь успех. Орки не слишком-то тщательно исполняют караульную службу, так что…
— Вы правы. Но если они опомнятся и начнут атаковать нас из леса — мы понесем изрядные потери. А сколько их там, в лесу — нам неизвестно!
— Может быть, обойти их? — спросил Майнфельд.
— Было бы славно. Но с тяжелыми повозками мы не сможем сделать это. Придется их бросить, а ведь вагенбург нам еще понадобится!
— Так что вы думаете, коммандер?
— Приведите сюда мага!
Пока Птах ходил за Литциниусом, я обратился к Клаусу.
— Скажи, откуда обычно дует ветер в этих местах?
Тот пожал плечами.
— В основном — с севера, северо-востока. Южный ветер бывает, но нечасто. Там ведь горы!
— То есть возле баррикады орков, если мы встанем напротив, окажется, что ветер будет дуть нам в лицо?
— Сейчас, получается, да.
Остальные слушали нас, как двух сумасшедших.
Маг протиснулся в мой шатер и встал на входе — для такого собрания моя резиденция была маловата.
— Магистр, сможете ли вы обеспечить нам два-три файербола?
— Разумеется. Только помните — кто гонится за числом, проигрывает в качестве.
— То есть?
— Я смогу выдать один или два отличных файербола. Но если надо три — они будут слабы.
— Насколько слабы?
— Одежду подожжет, но убить — вряд ли.
— Это устраивает!
— Но это надо еще попасть прямо в фигуру!
— Куда мне надо, думаю, вы попадете. Итак, господа, я предлагаю следующий план на завтрашний бой…
Весь день мы готовились к битве. На следующее утро я чувствовал себя сносно, настолько, что надел доспех и шлем Хозицера и сам командовал движением отряда. Из общей добычи я забрал себе меч Эйхе, положив взамен три дублона. Казначеи отрядов не протестовали, так что теперь отличный, длинный и хорошо сбалансированный меч — мой.
Лошадей выпрягли. Повозки развернули и руками начали толкать к баррикаде орков. Они пытались обстреливать нас из луков, но безуспешно. Как и предполагал Клаус, атаковать они нас не решались — слишком убедительна была наша позавчерашняя оборона.
Подойдя к завалу на дороге на тридцать шагов, мы остановились.
— Арбалетчики, начинайте перестрелку!
Десяток самых метких стрелков, укрывшись за щитами, начали не торопясь расстреливать орков. Те пытались стрелять в ответ из луков, но лучников у них было мало.
— Не торопитесь, ребята. Цельтесь лучше! Те, кто не занят в перестрелке — перезаряжайте арбалеты! — скомандовал Линдхорст.
Один за другим, болты стрелков находили цель. Орки постепенно зверели. Вот уже они начали подбегать ближе и швырять в нас топорами. Я позвал мага.
— Ну что, Литц, давай!
Встав чуть позади арбалетчиков, маг осмотрел баррикаду орков, сверился с направлением ветра. Затем любовно скрутил в руке сгусток оранжевого пламени. Подняв его над головой, он раскрутил его в ладони. Пламя стало оранжево-белым. Дождавшись, когда встречный ветер немного утихнет, маг легким, даже изящным, движением запустил шар вперед.
Файербол буквально поплыл над землей и взорвался тысячей искр в самом конце завала.
Сухие листья поваленных деревьев вспыхнули как порох. Буквально через секунды там взвился целый вихрь пламени.
Маг приготовил второй, а потом и третий огненный шар, и послал их левее и правее первого.
Баррикаду орков хватило пламя. Сухие деревья вспыхивали мгновенно всеми своими листьями, а ветер раздувал пламя и нес его дальше.
Орки сначала не поняли, что произошло. Видимо, они подумали, что маг промахнулся по ним, и радостно заворчали. Но затем дым и пламя потянулись в их сторону, и зеленокожие заметались. Впереди были мы, а позади — пламя. Одни вставали и бежали к нам, другие пытались протиснуться к лесу через еще не горящие участки завала, третьи просто в ступоре стояли и вертели башками, не зная, на что решиться.
— Арбалетчики, стреляйте!
Стрелки начали бегло расстреливать орков, едва успевая взводить арбалеты. Пехотинцы с удовольствием метали в зеленокожих их собственные топоры, долетевшие до нас.
Над полем боя пронесся вой орков и дикий визг их кабанов. Задыхающиеся от дыма орки бросились кто куда. Пехотинцы, не выдержав, вышли из-за повозок и начали их резать, просто, как свиней. Те почти не оказывали сопротивления — во всеобщей панике их мысли были заняты только бегством.
Наши долго, до темноты, ходили по полю, добивая раненых, обыскивая трупы и вырезая из тел арбалетные болты. Солдаты натрясли из поясов орков изрядное количество монет, слитков и украшений; также было найдено несколько приличных клинков и много вполне пригодных топоров. Пришлось ждать сутки, пока толстые стволы деревьев прогорели до золы. Бордовые угли сгоревшей баррикады мерцали всю ночь. Солдаты, смеясь, жарили на них мясо и сало, вырезанное из павших боевых кабанов орков.
— Как жаль, что к доброму ростбифу нет доброго эля, — пробасил Рейсснер, поджаривая себе бекон на лезвии орочьего ятагана.
— Кхорн возьми, я готов выпить даже той отравы, что коммандер возит взад — вперед в своих бочках! — воскликнул Майнфельд.
— Побереги желудок, Курт. Нам еще шагать и шагать!
— Коммандер, а действительно. Зачем вам эти бочки?
Я поворошил угли, поглядел на звездное небо, на котором сияли две местные луны — бледно-желтая и серо-зеленая, потом на головы орков, которые солдаты ради забавы насадили на колья и отправили запекаться в угли.
— Всему свое время, Курт. Возможно, и ни к чему. А может быть, пригодятся. Пока я точно не знаю… Всему свое время.