Чарльз Диккенс
Жизнь и приключения Мартина Чезлвита (главы XXVII-LIV)
ГЛАВА XXVII
показывает, что старые друзья могут являться не только в новом обличье, но и под чужой личиной, и что люди склонны ловить других на удочку, и при этом иногда ловятся сами
Мистер Бейли-младший - ибо этот любитель спорта, бывший мальчик на побегушках в пансионе миссис Тоджерс, теперь окончательно присвоил себе это имя, не позаботившись получить разрешение в форме частного билля *, проведение которого, совершенно неизвестно почему, обходится несравненно дороже всякого другого парламентского билля, - мистер Бейли-младший, выросший как раз настолько, что его мог заметить любознательный наблюдатель, разъезжал взад и вперед по Пэлл-Мэллу * около полудня, дожидаясь своего хозяина и лениво поглядывая на публику из-за фартука коляски. Конь благородного происхождения, родной брат Каприфолия и дядя Козерога, показывая, что он вполне достоин своих знатных родственников, грыз удила так, что вся грудь у него была в пене, и становился на дыбы, уподобляясь геральдическому коню; лакированная упряжь с серебряным набором сверкала на солнце; пешеходы восхищались; но мистер Бейли поглядывал на них благосклонно и невозмутимо. Он, казалось, говорил: "Телега, добрые люди, простая телега! Разве так мы могли бы блеснуть, если б захотели!" - и величественно проезжал мимо, растопырив коротенькие зеленые ручки над фартуком, словно пристегнутым у него под мышками.
Мистер Бейли был наилучшего мнения о дяде Козерога и высоко ценил его способности. Однако он никогда ему этого не говорил. Напротив, у него была привычка адресоваться к этому животному с самыми непочтительными выражениями, если не прямо с бранью, как, например: "А, опять за свое!", "Ишь что выдумал!", "Куда лезешь?", "Ну нет, мой милый, погоди!", а также и с другими отрывочными замечаниями. Так как они обычно сопровождались подергиванием вожжей и щелканьем кнута, то это нередко приводило к состязаниям в силе и к спорам о том, кто кого одолеет, - спорам, которые частенько заканчивались в посудной лавке и других малоподходящих местах, как мистер Бейли уже намекал своему другу Полю Свидлпайпу.
В данном случае мистер Бейли, будучи не в духе, особенно придирался к своему питомцу, вследствие чего этому пылкому животному приходилось показывать свою прыть почти исключительно на задних ногах и в таких позициях относительно кабриолета, что прохожие только дивились. Но мистер Бейли нисколько этим не смущался и по-прежнему осыпал целым градом шуток всякого, кто загораживал ему дорогу, - например, крича великовозрастному детине, застрявшему с подводой угля посреди мостовой: "Эй, малыш, кто это доверил тебе подводу?", осведомляясь у старушек, которые, собравшись перейти улицу, в испуге повертывали обратно: "Почему бы вам не зайти в работный дом * за разрешением на похороны?", дружески приглашая мальчишек прицепиться сзади, а потом сгоняя их и перемежая эти юмористические выходки бешеной скачкой вокруг Сент-Джеймс-сквера, после чего он въезжал на Пэлл-Мэлл с противоположного конца так степенно, словно все это время еле тащился шагом.
Когда все эти упражнения были повторены по нескольку раз и лоток с яблоками на углу, только чудом избежавший катастрофы, уже казался неуязвимым, мистеру Бейли подали знак с подъезда одного дома на и он, повинуясь зову, круто осадил и соскочил на тротуар. Однако ему пришлось держать лошадь под уздцы еще несколько минут (в течение которых он валился с ног всякий раз, как дядя Козерога вздергивал голову или шевелил ноздрями), прежде чем в экипаж сели два джентльмена, один из которых взял вожжи и сразу тронул с места. Мистеру Бейли пришлось пробежать за ними сотни три ярдов, пока он, наконец, ухитрился попасть коротенькой ногой на подножку, а потом стать обеими ногами на запятки. Вот теперь на него действительно стоило посмотреть: с головы до пят настоящий жокей из Нью-Маркета *, он становился то на одну ногу, то на другую, выглядывал то с одной стороны, то с другой, или же пытался смотреть поверх кабриолета, мчавшегося стрелой между подвод и экипажей.
Наружность хозяина мистера Бейли, правившего кабриолетом, полностью оправдывала описание, сделанное этим восторженным юношей изумленному Свидлпайпу. Масса черных как смоль волос курчавилась у него на голове, на щеках, на подбородке, над верхней губой. Костюм, сшитый по последней моде и из самой дорогой материи, сидел на нем как вылитый. Его жилет был усеян цветочками - золотистыми с синим и зелеными с ярко-красным; драгоценные цепочки с брелоками блистали на его груди; пальцы, отягощенные сверкающими перстнями, шевелились с трудом, будто летние мухи, только что вытащенные из горшка с медом. Дневной свет отражался в его блестящей шляпе и сапогах, как в зеркале. И все же, несмотря на то, что изменилось его имя, изменилась и самая внешность, - это был Тигг. Вывернутый наизнанку и поставленный на голову, что, как известно, случается иногда с великими людьми, он был уже не Монтегю Тиггом, но Тиггом Монтегю, - и все же это был Тигг, все тот же демонический, галантный Тигг с повадками отставного военного. Грязь поскребли, покрыли лаком, придали ей новую форму, - и тем не менее это была все та же грязь - подлинный материал, из которого лепят Тиггов.
Рядом с ним сидел улыбающийся джентльмен, более скромно одетый, по всему видно - делец, которого Тигг называл Дэвидом. Неужели тот самый Дэвид из - как бы это выразиться? - из триумвирата золотых шаров?
Неужели Дэвид, оценщик из ссудной кассы? Да, он самый!
- Жалованья секретарю, Дэвид, - говорил мистер Монтегю, - поскольку контора уже открыта, полагается восемьсот фунтов в год, квартира, уголь и свечи бесплатно. Свои двадцать пять акций он получает, разумеется. Довольно этого?
Дэвид улыбнулся, кивнул и кашлянул, прячась за маленький портфель с таким выражением, которое ясно говорило, что он и есть тот секретарь, о котором идет речь.
- Если довольно, - сказал Монтегю, - то я, как председатель, сегодня же поставлю этот вопрос на обсуждение.
Секретарь опять улыбнулся, даже рассмеялся на этот раз, и сказал, лукаво почесывая нос уголком портфеля:
- Превосходная была идея, не правда ли?
- Что именно вы считаете превосходной идеей, Дэвид? - осведомился мистер Монтегю.
- Англо-Бенгальскую, - сквозь смех ответил секретарь.
- Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни действительно превосходное учреждение, Дэвид, - сказал Монтегю.
- В самом деле превосходное, - воскликнул секретарь, опять рассмеявшись, - но только в известном смысле!
- В единственно важном, Дэвид! - заметил председатель.
- А каков будет, - спросил секретарь, снова разражаясь смехом, - каков будет основной капитал согласно последнему проспекту?
- Цифра два со столькими нулями, сколько наборщик может уместить на одной строчке, - ответил его друг. - Ха-ха-ха!
Тут оба они расхохотались, секретарь - так неудержимо, что, брыкая ногами, сорвал фартук и чуть не загнал брата Каприфолия в устричный погребок; не говоря уж о том, что мистер Бейли, получив неожиданный толчок, целую минуту парил в воздухе наподобие юной Славы, держась на одном ремне.
- Ну и молодчина же вы! - восхищенно сказал Дэвид, когда эта маленькая тревога улеглась.
- Скажите - гений, Дэвид, гений!
- Честное слово! Ну конечно вы гений! - сказал Дэвид. - Я и раньше знал, что вы бойки на язык, но все-таки и понятия не имел, на что вы способны. Да и откуда же мне было знать?
- Я всегда на высоте положения. Это само по себе - черта гениальная, сказал Тигг. - Если бы вы проиграли мне сию минуту пари в сто фунтов, Дэвид, и заплатили деньги (что совершенно невероятно), я бы и тут не растерялся и оказался бы на высоте положения.
Следует отдать должное мистеру Тиггу: начав присваивать чужие деньги в более обширных размерах, он и в самом деле поднялся на высоту и стал важным лицом.
- Ха-ха! - засмеялся секретарь, фамильярно похлопывая председателя по плечу. - Как погляжу на вас и вспомню про ваши владения в Бенгалии... Ха-ха-ха!
Эта незаконченная мысль показалась мистеру Тиггу такой же смешной, как и его приятелю, и он тоже расхохотался.
- ...что они, - продолжал Дэвид, - что ваши владения в Бенгалии служат обеспечением для всех возможных претензий к обществу! Как погляжу на вас да вспомню про это, такой смех разбирает, что меня просто пальцем свалить можно. Честное слово, можно!
- Прекрасное имение, черт возьми, - ответил Тигг Монтегю, - для того чтобы удовлетворить всех, имеющих претензии. Один тигровый заповедник составит целый капитал.
Дэвид мог отвечать только в промежутках между взрывами смеха: "Ну и молодчина же вы!" - и довольно долго не говорил ничего другого, а только хохотал, держась за бока и утирая слезы.
- Так превосходная идея? - спросил Тигг, опять возвращаясь к первому замечанию своего спутника. - Еще бы не превосходная! Ведь это была моя идея.
- Нет, нет, это была моя идея, - сказал Дэвид. - Оставьте же и мне хоть какую-нибудь заслугу, черт возьми! Разве я не говорил вам, что у меня скоплено несколько фунтов...
- Вы говорили! А разве я не говорил вам, - прервал его Тигг, - что мне удалось сорвать в одном месте несколько фунтов?
- Конечно, говорили, - отозвался Дэвид, - но это же не то. А кто сказал, что, если б нам сложиться, мы могли бы обставить контору и пустить публике пыль в глаза?
- А кто сказал, - возразил мистер Тигг, - что если поставить дело на широкую ногу, то можно бы завести контору и пустить пыль в глаза даже и без денег? Будьте рассудительны и справедливы, успокойтесь и скажите мне, чья это была идея?
- Ну, да, - принужден был сознаться Дэвид, - в этом вы меня превзошли. Да ведь я и не ставлю себя на одну доску с вами, мне хочется только, чтобы и мои заслуги были признаны.
- Все ваши заслуги признаны, сколько их есть, - ответил Тигг. - Все, что попроще, Дэвид, - подсчеты, книги, циркуляры, объявления, перья, чернила и бумага, сургуч и облатки - все это вы отлично наладили. Прислуживаться вы мастер, я с этим не спорю. Но часть поэтическая, Дэвид, где требуется выдумка, полет воображенья...
- Всецело предоставляется вам, - сказал его приятель, - о чем тут толковать. Но при таком щегольском выезде, при всей той роскоши, какой вы себя окружили, и при вашем образе жизни, - мне кажется, что это довольно-таки завидная часть.
- Однако цель этим достигнута? Англо-Бенгальская компания учреждена? спросил Тигг.
- Да, - ответил Дэвид.
- Вы бы могли вести ее сами? - настаивал Тигг.
- Нет, - ответил Дэвид.
- Ха-ха! - засмеялся Тигг. - Тогда будьте довольны вашим положением и вашими прибылями, любезный мой Дэвид, и благословляйте тот день, когда мы с вами познакомились через прилавок нашего общего дядюшки, потому что для вас это был счастливый день!
Из разговора двух почтенных джентльменов можно вывести заключение, что они затеяли предприятие довольно широкого размаха и обращались к публике с неуязвимой позиции: они ничего не теряли, зато многое могли выиграть, и дела их, основанные на этом великом принципе, шли как нельзя лучше.
Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни возникла из небытия в одно прекрасное утро не желторотой фирмой, но вполне солидным предприятием на полном ходу, заключавшим сделки направо и налево, с "отделением" в Вест-Энде - во втором этаже, над мастерской портного, - и главной конторой на одной из новых улиц Сити - в верхнем этаже поместительного дома, блиставшем зеркальными стеклами и лепными украшениями, с проволочными сетками на всех окнах и узорной надписью "Англо-Бенгальская" на каждой из них. На дверном косяке опять-таки красовалось крупными буквами: "Контора Англо-Бенгальской компании беспроцентных ссуд и страхования жизни", а на дверях была большая медная доска с той же надписью; всегда ярко начищенная, она поневоле бросалась в глаза, вводя в соблазн весь город после занятий в будние дни и с утра до вечера по воскресеньям, - и казалась надежнее Английского банка *. Внутри контора была заново оштукатурена, заново окрашена, оклеена новыми обоями, устлана новыми коврами, обставлена новыми столами и новыми стульями - вообще во всех смыслах оборудована заново самыми солидными и дорогими вещами, рассчитанными (так же как и компания) на долгие годы. Деловитость! Взгляните на зеленые конторские книги с красными корешками, похожие на расплюснутые крикетные шары, на адрес-календари, справочники, журналы, на просто календари, почтовые ящики, весы для писем, ряды пожарных ведер, готовых затушить первую искру пожара и спасти огромные богатства в ценных бумагах, принадлежащие Компании; взгляните на денежные сундуки, на часы, на конторскую печать - таких размеров, что она одна сама по себе может гарантировать что угодно. Солидность! Взгляните на массивные глыбы мрамора, украшающие камины, на великолепный парапет на крыше дома. Реклама! Даже на угольных ящиках красуется надпись: "Англо-Бенгальская компания беспроцентных ссуд и страхования жизни". Она повторяется на каждом шагу, так что начинает рябить в глазах и кружиться голова. Она отштампована на каждом бланке для письма, вьется лентой вокруг печати, блестит на пуговицах швейцара и повторяется по двадцати раз в каждом циркуляре и извещении, где некий Дэвид Кримпл, эсквайр, управляющий делами и секретарь, позволяет себе обратить внимание публики на преимущества, предлагаемые Англо-Бенгальской компанией беспроцентных ссуди страхования жизни, и убедительно доказывает, что, завязав дела с этой фирмой, вы будете круглый год получать нечто вроде рождественских подарков и непрерывно растущие дивиденды, причем такая сделка не представляет риска ни для кого, кроме самой компании, которая, по своей беспримерной щедрости, наверняка останется в убытке. Последнее же, как почтительно указывает вам Дэвид Кримпл, эсквайр (и, вероятно, вы ему поверите), есть лучшая гарантия надежности и солидности компании, какую может вам предложить правление.