- Отруба - ловкий ход.
В зале рассеянно сидели на всех рядах стульев человек шестьдесят.
Летний дождь шумно плескал в стекла окон, трещал и бухал гром, сверкали молнии, освещая стеклянную пыль дождя; в пыли подпрыгивала черная крыша с двумя гончарными трубами, - трубы были похожи на воздетые к небу руки без кистей. Неприятно теплая духота наполняла зал, за спиною Самгина у кого-то урчало в животе, сосед с левой руки после каждого удара грома крестился и шептал Самгину, задевая его локтем:
- Пардон...
- Пред нами развернуты программы нескольких политических партий, рассказывал оратор.
Самгин долго искал: на кого оратор похож? И, не найдя никого, подумал, что, если б приехала Дуняша, он встретил бы ее с радостью.
Наискось от него, впереди сидел бывший поверенный Марины и, утешительно улыбаясь, шептал что-то своему соседу - толстому, бородатому, с жирной шеей.
- Существует мнение, что политика и мораль - несовместимы, разговаривал оратор, вынув платок из кармана и взмахнув им, - но это абсолютно неверно, это - мнение фельетонистов, политика строится на нормах права...
Удар грома пошатнул его, он отступил на шаг в сторону, вытирая виски платком, мигая, - зал наполнился гулом, ноющей дрожью стекол в окнах, а поверенный Марины, подскочив на стуле, довольно внятно пробормотал:
- Это - не повод для кассации... Снова заговорил оратор, но уже быстрее и рассердясь на кого-то. Самгин поймал странную фразу:
- Не всякий юноша, кончив гимназию, идет в университет, не все путешественники по Африке стремятся к центру ее...
- Верно, - сказал кто-то сзади Самгина и глухо засмеялся.
Самгин не мог сосредоточить внимание на ораторе, речь его казалась давно знакомой. И он был очень доволен, когда Декаполитов, наклонясь вперед, сказал:
- Мы, наконец, дошли до пределов возможного и должны остановиться, чтоб, укрепясь на занятых позициях, осуществить возможное, реализовать его, а там история укажет, куда и как нам идти дальше. Я - кончил.
В первом ряду поднялся большеголовый лысый человек и прокричал:
- Перерыв - четверть часа! Прошу желающих записаться на прения.
И так же крикливо сказал кому-то:
- Что же вы, батенька, стол-то перед эстрадой поставили? На эстраду его надо было поставить, на эстраду-с...
Самгин пошел в буфет, слушая, что говорят солидные, тяжеловесные горожане, неторопливо спускаясь по мраморной лестнице.
- Декаполитов трезво рассуждал...
- Н-да! На них мужичок действует, как нашатырь на пьяного.
- Сами же раскачивали, а теперь, как закачалось все...
- Ой, мамо! Гони кошку з хаты, бо вона мини цапае... Знакомые адвокаты раскланивались с Климом сухо, пожимали руку его молча и торопливо; бывший поверенный Марины, мелко шагая коротенькими ногами, подбежал к нему и спросил:
- Ну - как? Что скажете? Но тотчас же сам сказал:
- Какой отличный дождь! - и откатился к маленькому, усатому человеку, сердито говоря:
- Послушайте, господин Онуфриенко, вот уже прошло две недели...
- Ну, и прошло, а - что?
Не пожелав остаться на прения по докладу, Самгин пошел домой. На улице было удивительно хорошо, душисто, в небе, густосинем, таяла серебряная луна, на мостовой сверкали лужи, с темной зелени деревьев падали голубые капли воды; в домах открывались окна. По другой стороне узкой улицы шагали двое, и один из них говорил:
- Обеспокоились старички...
Из открытого окна в тишину улицы масляно вытек красивый голос:
Хотел бы в единое слово
Излить все, что нА сердце есть...
- Реакция! - крикнул в окно один из двух, и, смеясь, они пошли быстрей.
"Очень провинциальная шуточка", - подумал Самгин, с наслаждением вдыхая свежий воздух, запахи цветов.
Через несколько дней правительство разогнало Думу, а кадеты выпустили прокламацию, уговаривая крестьян не давать рекрутов, не платить налогов. Безбедов, размахивая газетой, захрипел:
- Какого чорта? Конституция, так - конституция, а то все равно как на трехногий стул посадили. Идиоты! Теперь - снова жди всеобщей забастовки...
- А как реагирует город? - спросил Самгин.
- Ну, что ж - город? Баранов - много, а козлов - нет, ну, баранам и не за кем идти.
Самгин был уверен, что настроением Безбедова живут сотни тысяч людей более умных, чем этот голубятник, и нарочно, из антипатии к нему, для того, чтоб еще раз убедиться в его глупости, стал расспрашивать его: что же- он думает? Но Безбедов побагровел, лицо его вспухло, белые глаза свирепо выкатились; встряхивая головой, растирая ладонью горло, он спросил:
- Экзаменуете меня, что ли? Я же не идиот все-таки! Дума - горчишник на шею, ее дело - отвлекать прилив крови к мозгу, для этого она и прилеплена в сумасбродную нашу жизнь! А кадеты играют на бунт. Налогов не платить! Что же, мне спичек не покупать, искрами из глаз огонь зажигать, что ли?
Стукнув кулаком по столу, он заорал:
- Я плачу налоги, чтоб мне обеспечили спокойную жизнь, - так или нет?. Обязана власть охранять мою жизнь?
Он качался на стуле, раздвигал руками посуду на столе, стул скрипел, посуда звенела. Самгин первый раз видел его в припадке такой ярости и не верил, что ярость эта вызвана только разгоном Думы.
- Левой рукой сильно не ударишь! А - уж вы как хотите - а ударить следует! Я не хочу, чтоб мне какой-нибудь сапожник брюхо вспорол. И чтоб дом подожгли - не желаю! Вон вчера слободская мастеровщина какого-то будто бы агента охраны укокала и домишко его сожгла. Это не значит, что я - за черную сотню, самодержавие и вообще за чепуху. Но если вы взялись управлять государством, так управляйте, чорт вас возьми! Я имею право требовать покоя-Считая неспособность к сильным взрывам чувств основным достоинством интеллигента, Самгин все-таки ощущал, что его антипатия к Безбедову разогревается до ненависти к нему, до острого желания ударить его чем-нибудь по багровому, вспотевшему лицу, по бешено вытаращенным глазам, накричать на Безбедова грубыми словами. Исполнить все это мешало Самгину чувство изумления перед тем, что такое унизительное, дикое желание могло возникнуть у него. А Безбедов неистощимо бушевал, хрипел, задыхаясь.
- И не воспитывайте меня анархистом, - анархизм воспитывается именно бессилием власти, да-с! Только гимназисты верят, что воспитывают - идеи. Чепуха! Церковь две тысячи лет внушает: "возлюбите друг друга", "да единомыслием исповемы" - как там она поет? Чорта два - единомыслие, когда у меня дом - в один этаж, а у соседа - в три! - неожиданно закончил он.
- Вам вредно волноваться так, - сказал Самгин, насильно усмехаясь, и ушел в сад, в угол, затененный кирпичной, слепой стеной соседнего дома. Там, у стола, врытого в землю, возвышалось полукруглое сиденье, покрытое дерном, - весь угол сада был сыроват, печален, темен. Раскуривая папиросу, Самгин увидал, что руки его дрожат.
"До какой степени этот идиот огрубляет мысль и чувство", - подумал он и вспомнил, что людей такого типа он видел не мало. Например: Тагильский, Стратонов, Ряхин. Но - никто из них не возбуждал такой антипатии, как этот.
Сегодня Безбедов даже вызвал чувство тревоги, угнетающее чувство. Через несколько минут Самгин догадался, что обдумывать Безбедова - дело унизительное. Оно ведет к мыслям странным, совершенно недопустимым. Чувство собственного достоинства решительно протестует против этих мыслей.
Марина отнеслась к призыву партии кадет иронически.