И чиновник, в восторге от этой перспективы, потирал руки и рисовал себе лицо начальника; а в верхней комнате лежало распростертое тело старухи рядом с уснувшей служанкой.
Госпожа Караван становилась все озабоченнее, словно ее тревожило что-то, о чем она не решалась заговорить. Наконец она собралась с духом:
— Слушай, ведь твоя мать подарила тебе часы, знаешь — девушка с бильбоке?
Он старался вспомнить:
— Да, да, она сказала мне (но только очень давно, когда она приехала сюда), она сказала мне: — «Эти часы тебе достанутся, коли мне будет у тебя хорошо».
Госпожа Караван успокоилась и повеселела.
— Тогда нужно взять их, а то, если мы оставим их там до твоей сестры, она не даст.
Он колебался:
— Ты думаешь?..
Она рассердилась:
— Конечно, думаю: а поставить здесь — и взятки гладки: наши, и все. Вот и комод тоже у нее в комнате, знаешь, этот, с мраморной доской. Она ведь мне его подарила в добрую минуту, именно мне. Мы уж заодно и его заберем.
Однако Караван был в нерешительности.
— Ты знаешь, дорогая моя, за это можно и ответить.
Она обернулась к нему, разозлившись:
— Да? Подумаешь! Неужели ты всегда такой будешь? Пусть лучше твои дети с голоду умрут, но ты пальцем не шевельнешь, нет. Ведь она подарила мне комод? Подарила! Ну, значит, он наш, верно? А если твоя сестра будет недовольна, пусть только попробует заикнуться! Плевала я на твою сестру! Вставай-ка, и мы сейчас же снесем вниз те вещи, которые твоя мать отдала нам.
Трепеща, но покоряясь, он встал с постели, и взялся было за брюки, но она остановила его:
— Зачем тебе одеваться, довольно и кальсон; я вот так пойду.
Оба супруга в ночной одежде поднялись на цыпочках по лестнице, осторожно открыли дверь и вошли в комнату, где четыре свечи, зажженные вокруг тарелки с буксовой веткой, одни, казалось, стерегли суровый покой старухи, ибо Розали неподвижно лежала в кресле, вытянув ноги, скрестив руки, склонив голову набок, открыв рот; она спала, слегка похрапывая.
Караван взял часы. Это была одна из тех нелепых вещей, которые производила в изобилии эпоха Империи. Девушка из позолоченной бронзы в венке из разнообразных цветов держала в руках бильбоке, шарик которого служил маятником.
— Дай-ка это мне, — сказала жена, — а ты возьми доску с комода.
Он подчинился и пыхтя взвалил на плечо мраморную доску.
Затем супруги удалились. Проходя в дверь, Караван нагнулся и дрожа стал спускаться по лестнице, а жена пятилась задом, держа под мышкой часы, и освещала ему дорогу.
Когда они снова очутились у себя в спальне, она облегченно вздохнула.
— Ну, главное сделали, — сказала она, — пойдем за остальным.
Однако оказалось, что ящики комода набиты тряпками старухи. Необходимо было куда-нибудь все это деть.
Госпожу Караван осенила блестящая мысль:
— Пойди-ка принеси сосновый сундучок из передней. Он сорока су не стоит, вот и поставим его здесь.
Когда сундучок был принесен, они начали перекладывать в него вещи.
Они вынимали из комода манжетки, воротнички, сорочки, чепчики, все убогие тряпки лежавшей за их спиной старухи, и аккуратно укладывали все в деревянный сундучок, чтобы г-жа Бро, дочь покойницы, которая приедет завтра, ничего не заподозрила.
Когда все было в порядке, они снесли вниз сначала ящики, потом самый комод, поддерживая его с двух сторон, и долго искали, где бы его получше пристроить. Наконец ему нашли место в спальне, против кровати, в простенке между окнами.
Когда комод поставили, г-жа Караван сейчас же уложила в него собственное белье. Часы были водружены на камине в столовой; затем супруги стали любоваться новыми приобретениями. Они были в восторге.
— Правда, очень хорошо? — сказала она.
Он ответил:
— Да, очень хорошо.
И они улеглись. Она задула свечу, и скоро весь дом погрузился в сон.
Караван открыл глаза, когда уже совсем рассвело. Его мысли были еще затуманены; лишь через несколько минут он вспомнил о том, что произошло, и почувствовал как будто удар в грудь; он тут же вскочил с кровати в новом приливе горя.
Торопливо поднялся он в комнату матери, где Розали спала в том же положении, что и накануне, так, видимо, ни разу и не проснувшись. Он отослал ее в кухню, заменил догоравшие свечи новыми и погрузился в созерцание усопшей, перебирая в памяти все те мнимо-глубокомысленные изречения, все те философские и религиозные пошлости, которые осаждают не очень умных людей перед лицом смерти.
Но тут жена позвала его, и он сошел вниз. Она составила список того, что нужно сделать с утра; увидев этот перечень, он ужаснулся.
Он прочел:
1. Сделать заявление в мэрию.
2. Вызвать врача для констатации смерти.
3. Заказать гроб.
4. Зайти в церковь.
5. В похоронное бюро.
6. В типографию — заказать извещения.
7. К нотариусу.
8. На телеграф, чтобы сообщить родным.
Затем следовал еще ряд мелких поручений. Караван взял шляпу и вышел.
Тем временем новость успела распространиться, начали приходить соседки, чтобы поглядеть на покойницу.