и те, что неходили- д о х о д и л и...
Когда ж этап был заведен в ворота,
уже священнодействовал там кто-то
в халате белом - очевидно, врач:
сердясь на хлопотливую работку,
всех отправлял он на санобработку
и собирался их сортировать:
кто в лес, кто по дрова, быть может, сходит,
а кто уж вовсе ни на что не годен.
"Вот это да! - подумал Скорин. - Значит,
меня опять на общие назначат?
Тут что-то ситуация не та:
лепилы должность прочно занята!"
Но, помня лозунг "Не тушуйся!" - скромно
потопал он знакомиться в медпункт:
ведь есть же некий - не последний - пункт,
на коем зиждется весь этот быт наш темный.
Здесь взваливать ужасно обожают
свою работу на плечи других
(как в армии - но там не обижают
того, кто исполнителен и тих).
И клюнуло. Хотя и нелегально,
но был он тут пригрет со специальной
обязанностью: помогать лечить,
быть при разводе в час унылый, ранний ,
нести дежурство при больных ночами,
поносы их и рвоты облегчая,
и сводки медстатистику строчить,
хитро шифруя вид заболеваний -26)
все делая, короче, за врача,
на лишние нагрузки не ворча.
Так вновь обрел он скромный, но успех,
коллеги милосердие изведав...
Керим Саидович Нурмухамедов,
коварный подозрительный узбек,
имел загадочный и важный вид,
был замкнут, молчалив и деловит.
Бог знает, врач ли (может и лекпом),
но комбинатор редкостный притом!
Стукач? То неизвестно никому:
не он являлся к куму - тот к нему.
Сидел подолгу, но был кум, возможно,
какой-нибудь болезнью болен сложной...
Во всяком случае, впервые Скорин
такое видел в лагере. Он вскоре
сообразил, вникая в странный быт,
что - весь в неведомых каких-то тайнах
Керим Саидыч явно не случайно
живет воистину как сибарит: