- Ал говорил с тобой, - прервал Гариона Релг, когда тот описывал крылья. Он назвал тебя Белгарион. Это твое имя?
- Ну... - смущенно отвечал Гарион. - Не совсем. Вообще-то имя мое Гарион, но я думаю, что тем, другим именем я тоже буду зваться - потом, когда стану старше.
- Ал знает все, - объявил Релг. - Раз он назвал тебя Белгарион, значит, это твое настоящее имя. Я буду звать тебя Белгарион.
- Мне бы этого не хотелось.
- Мой бог упрекнул меня, - простонал Релг в порыве самообличения. - Я оказался недостоин его.
Гарион не вполне понимал. Где то в глубине души Релг, несмотря на охватившую его панику, переживал мучительную драму. Он сел спиной к огню и сгорбился в томительном отчаянии.
- Я недостоин. - Голос его срывался на рыдания. - Когда Ал говорил в тишине моего сердца, я чувствовал, что превознесен выше всех людей, но теперь я ниже грязи. - В отчаянии он заколотил себя руками по голове.
- Перестань! - резко сказал Гарион. - Ты себя изувечишь. Что такое?
- Ал сказал мне, что я должен явить алгосам дитя. Я уверился, что снискал в его очах особое расположение.
- О каком дите разговор?
- О дитяти. О новом Гориме. Так Ал ведет и защищает свой народ. Когда дело старого Горима закончено, Ал отмечает глаза младенца, который должен его сменить. Когда Ал сказал мне, что я избран явить алгосам дитя, я открыл это другим, и они стали почитать меня и просили говорить им слова Ала. Я видел вокруг себя разврат и грехи и стал обличать их, и люди меня слушали, но то были мои слова, не Ала. В гордыне моей я посмел говорить за Ала. Я закрывал глаза на свои грехи, чтобы обличать чужие. - Голос фанатика сделался хриплым. - Я - грязь, - объявил он, - и грешник. Алу следовало бы меня уничтожить.
- Это запрещено, - машинально сказал Гарион.
- У кого есть власть запрещать Алу?
- Не знаю. Знаю только, что рассоздавать запрещено даже богам. Это первое, чему мы учимся.
Релг посмотрел на него пристально, и Гарион понял, что совершил ошибку.
- Ты посвящен в тайны богов? - недоверчиво спросил фанатик.
- То, что они боги, не имеет в данном случае никакою значения, - ответил Гарион. - Правило относится ко всем.
Глаза Релга вспыхнули надеждой. Он встал на колени и ткнулся лицом в землю.
- Прости мне мои грехи, - взмолился он.
- Что?
- Я превозносился, будучи недостойным.
- Ты ошибался, и все. Просто не делай этого больше. Встань, Релг, пожалуйста.
- Я гадок и нечист.
- Ты?
- У меня были нечистые помыслы о женщинах. Гарион от смущения покраснел.
- Это с каждым из нас иногда бывает, - сказал он и нервно кашлянул.
- Мои помыслы были гнусны, - стонал несчастный Релг. - Они жгли меня.
- Я уверен, что Ал поймет. Встань, Релг, пожалуйста. Это совсем не обязательно.
- Я молился устами, когда рассудок мой и сердце были заняты другим.
- Релг...
- Я искал скрытые пещеры ради своего удовольствия, а не ради того, чтобы посвятить их Алу. Тем я осквернял данный мне богом дар.
- Пожалуйста, Релг.
Релг начал биться головой о землю.
- Однажды я нашел пещеру, сохранявшую эхо Алова голоса. Я никому про неё не сказал, но один наслаждался голосом Ала.
Гарион встревожился - сейчас Релг доведет себя до исступления.
- Покарай меня, Белгарион, - молил Релг. - Наложи на меня тяжкую кару за мои беззакония. Гарион твердо знал, что ему отвечать.
- Я не могу этого сделать, - сказал он твердо. - Я не могу ни покарать, ни простить тебя. Если ты поступал не как положено, это твое с Алом дело. Если ты считаешь, что достоин наказания, тебе придется наказывать себя самому. Я не могу и не буду.
Релг поднял от земли искаженное лицо и уставился на Гариона. Потом он вскочил и с воем умчался в темноту.
- Гарион! - В голосе тети Пол звучали знакомые нотки.
- Я ничего не сделал, - отвечал он почти машинально.
- Что ты ему сказал? - спросил Белгарат.
- Он винил себя во всех возможных грехах, - объяснил Гарион. - Он хотел, чтобы я покарал его и простил.
- И?..
- Я не могу сделать этого, дедушка.
- А в чем сложность? - Гарион уставился на него. - Все, что от тебя требовалось, это немного солгать. Неужели это так трудно?
- Солгать? В таком деле? - Гариона ужаснула сама мысль.
- Он нужен мне, Гарион, мы не сможем действовать, если он будет в постоянной истерике. Думай головой, мальчик.
- Я не могу этого сделать, дедушка, - сказал Гарион упрямо. - Для него это слишком важно. Я не могу его обмануть.
- Поискал бы ты его, отец, - сказала тетя Пол. Белгарат скривил губы.