– Какой?
– Начало серии побед нашей команды.
– ?!
– Да, да, – поспешил повторить я под перекрестными взглядами пятерых гроссмейстеров и тренеров. – С сегодняшнего вечера начинаем всех бить!
Что подействовало – не знаю! Вероятнее всего, нашим шахматистам просто надоела эта неопределенность турнирного положения. И все же, пусть в шутку, мы приписывали известную роль в последовавших успехах "кабанчику" – моему голубому костюму. В тот же вечер наша команда выиграла встречу у опасного противника со счетом три с половиной на пол-очка.
— Носи, носи костюм! – требовал Давид Бронштейн.– Не обращай ни на кого внимания! – успокаивал он меня, когда я жаловался, что ходить по турнирному залу под удивленными взглядами уже невмоготу.
Позже я узнал, что остальные команды – участницы чемпионата Франции по футболу – заявили единодушный протест против присутствия на поле счастливого талисмана лидера. Кабанчик был заколот, и опечаленная команда начала проигрывать один матч за другим. С нашим талисманом ничего подобного произойти не могло, да и какой-либо протест был бы смешным. "Поэтому" советские шахматисты выиграли с крупным счетом все оставшиеся матчи. Наградой явились золотые медали чемпионов мира и золотой кубок, который с тех пор стоит в шкафу трофеев в Центральном шахматном клубе в Москве. Неутомимый на выдумки Бронштейн посоветовал отдать в музей клуба и голубой костюм.
Уже из сказанного видно, что играть в командных состязаниях очень нелегко. Ведь каждый твой ход – это ход всего коллектива, любая твоя ошибка – общая ошибка. Вот почему мнение специалистов едино: за команду играть значительно труднее, чем в турнире индивидуальном.
В командных состязаниях вопрос о победе часто решает внутренний настрой коллектива. Замечено: чем дружнее команда, тем надежнее она играет. Перед мощной волей единого коллектива порой отступает сила самых выдающихся индивидуальностей. Позволю себе выразиться морским языком: лучше иметь флотилию поддерживающих друг друга катеров, чем кучу разобщенных дредноутов. А по-шахматному – лучше сплоченная команда мастеров, чем группа не связанных дружбой знаменитых гроссмейстеров.
Но как быстро в командных турнирах сказывается ошибка одного из играющих на настроении всего коллектива! Перед войной мне пришлось однажды играть в турнире заводов-гигантов за шахматный коллектив Московского автозавода имени Лихачева. У нас была крепкая команда: пять хороших шахматистов, три шашиста. На "женской" доске выступала опытная Фира Гольдберг. Только вот никак не могли найти девушку, сносно играющую в шашки. Долго мучались организаторы и лишь перед самым отъездом в Днепропетровск на полуфинал сообщили радостную весть: нашли! Где-то в одном из цехов отыскали работницу, играющую в шашки. Как играет, в какую силу, никто не знал. Но размышлять было некогда.
В поезде выяснилось, что добродушная, веселая Маша, которой предстояло защищать в сражениях нашу шашечную десятую доску, кроме правил ходов, о шашках абсолютно ничего не знает. Ни теории, ни как записывать партию. Передвигает шайбочки по доске – и только. Все попытки подучить Машу за время пути и перед состязанием мало что принесли. Скоропалительные сведения, которые каждый из знатоков пытался вложить ей в голову, пожалуй, лишь запутали девушку.
Что было делать?! Терпеть. Мы заранее обрекли себя на поражения на десятой доске и вовсю старались отыграться на остальных. А Маша, увы, не опровергала наших прогнозов, и ее графа в турнирной таблице скоро украсилась вереницей круглых колесиков. Мы сердечно относились к милой девушке, которая с болью переживала свои неудачи и особенно тот факт, что она подводит команду. Все же у Маши был не такой характер, чтобы долго горевать. Утерев слезы, она вместе с нами весело хохотала над своей незадачливой ролью.
Полуфинал в Днепропетровске наша команда провела отлично. Набирая каждый день максимальное число очков из девяти, мы с лихвой компенсировали поражения на последней доске. Победив в предварительном состязании, мы в праздничном настроении ехали назад в Москву, втайне надеясь, что организаторы за это время сумели подыскать замену нашей неудачнице-шашистке.
Однако эта надежда оказалась напрасной: в механических цехах работниц не обучают игре в шашки. Тогда мы смело ринулись в финальный бой в том же составе. И снова неизбежный ноль на последней доске! Наш капитан иногда еще до начала состязания рисовал кружок в матчевом бланке против фамилии Маши. Жизнерадостная девушка уже свыклась с ролью безропотной овечки и смиренно шла каждый вечер на заклание.
Так провели мы почти весь финал. И хотя состязались с другими командами фактически на девяти досках, давая им уже до начала игры очко форы, мы все же упорно боролись и на финише получили реальные шансы стать чемпионами. В заключительном туре нам предстояла встреча с сильнейшей командой Горьковского автозавода. Все зависело от исхода этого сражения.
Мы пришли на последнюю битву бодрые, настроенные драться не на жизнь, а на смерть. Никто и не думал о неизбежном очке форы: проигрыш Маши стал для нас чем-то само собой разумеющимся. Вроде ежедневного взноса в фонд противников или штрафа за плохую работу в обществе "Торпедо" среди женщин – шашисток.
И вот начался этот решающий матч. Надолго запомнился он всем членам команды. Разыграны дебюты, завоеваны первые стратегические высоты. Вот уже наметились победы на отдельных досках, и главное – никто из наших не стоял хуже противника. Еще одно усилие, и мы победим в труднейших условиях, завоюем первое место и почетное звание чемпионов.
Вдруг в самый разгар сражения от столика к столику полетела ошеломляющая весть:
– Маша выигрывает! Маша выигрывает!
Через минуту все девять человек окружили столик, за которым сидела Маша. Некоторые бросили свои партии, когда тикали их часы. Делать это запрещается регламентом турнира, но кто в такой момент бросит камень в нарушителя! С ума сойти – незапланированное очко в самом ответственном матче! Да, но выиграет ли Маша? Каждый из нас, подбежав к столику, прежде всего глядел на позицию. Оттуда, из загадочного построения белых и черных шайбочек, приходила радость. Да, выигрывает! И совсем просто: одну отдать, четыре взять, такую комбинацию даже ребенок увидит. Наше ликование не знало границ!
Как мы боготворили тогда эту маленькую девушку с голубыми глазами и желтыми завитками волос на лбу. Маша, какая ты молодчина! Мы прощаем тебе все твои пятнадцать нулей за один этот выигрыш. Ты настоящая героиня! Как мы любим тебя, Маша!
Маша олимпийски спокойно обдумывала ход. Ее часы мерно тикали, и стук шестеренок был явственно слышен в наступившей тишине. Виновница переполоха поглядывала то на доску, рассчитывая какие-то сложные комбинации, то обводила всех нас взглядом своих сияющих голубых глаз. Гордость была в этом взгляде. К ней приковано всеобщее внимание, все прибежали поглядеть на ее партию. "Знаю, – говорил уверенный взгляд Маши, – вижу, сама все вижу!"
Прошла минута, другая… Маша все думала, играя на наших нервах. Наконец рука ее потянулась к нужной шашке. "Слава богу!" – вздохнули одновременно десять грудей, ибо капитан команды тоже находился рядом. Тонкие пальцы Маши приблизились к белой плоской шайбочке. Сейчас все решится. Вот передвинет она эту деревяшку, и дальше все пойдет как по маслу. И двигать-то совсем недалеко – на соседнюю клеточку, по диагонали направо. Черные будут обязаны взять эту шашку, а белые заберут четыре неприятельских. Три лишних! С таким огромным перевесом уж как-нибудь Маша выиграет!
Оглядев еще раз всех нас победным взглядом, Маша вцепилась тонкими пальчиками в нужную шашку и передвинула ее… налево. Это был простой размен. Вместо того чтобы выиграть три шашки, она просто разменяла одну на одну. В общем Маша вскоре проиграла и эту партию.
Что было с нами! Как вы думаете, не ввести ли закон, оправдывающий целую группу людей за убийство, совершенное в состоянии аффекта? Когда Маша увидела наши лица, она вдруг сжалась и отшатнулась, ожидая расправы. Но она осталась жить, а мы, сломленные, уничтоженные, разошлись к своим столикам.
После этого в матче творилось что-то ужасное! Мы зевали пешки, коней, слонов. Говорят, кто-то даже объявил неприятельским ферзем мат собственному королю. Совсем еще недавно такая собранная, мобилизовавшаяся на победу команда теперь представляла собой растерянную, напуганную армию, которая торопливо бежала от врага, теряя на ходу вооружение.
Через час с мечтами о звании чемпионов было покончено, и мы всей командой чуть не плача объясняли ревущей Маше, что она наделала!
Можно привести много примеров, когда неудача на одной доске мигом губила завоевания всей команды. В одной из встреч шахматных команд "Зенита" и "Науки" мастер Д.Ровнер поймал меня на заготовленный вариант славянской защиты. Это была сногсшибательная новинка – к пятнадцатому ходу мне пришлось сдаваться. Сильные шахматисты "Зенита" стали после этого проигрывать партию за партией – так подействовала на гроссмейстеров и мастеров неудача на первой доске.
Учтя опыт вот таких психологических ударов, мы выработали для командных состязаний специальное правило:
"Играй так, чтобы команда не волновалась".
Это значит: не рисковать, безрассудно не жертвовать пешки, не прибегать к сомнительным экспериментам. Это очень важное правило! Пусть ты сделаешь в той или иной позиции не самый сильный ход, но этот ход должен быть надежным. Хорошо, когда все фигуры защищены и слабостей в твоем лагере нет. И главное, поменьше жертв. Ничто не может так испортить настроение команды, как твоя жертва. Ты-то рассчитал все варианты, но ведь твои коллеги, взглянув мимоходом на позицию, могут не понять всю глубину замысла, не увидеть того, что ты рассматривал в течение получасового раздумья. Им твое положение может показаться пиковым, и они начнут волноваться и за тебя и за общий исход матча, А волнение в команде, ох, как опасно!
Вот почему даже самые рьяные поклонники жертв, даже самые забубённые шахматные головы смиряют свой пыл, когда играют в командных состязаниях.
Общей анафеме предается тот, кто нарушает это правило. В той же хельсинкской Олимпиаде наша команда играла трудный матч с шахматистами Финляндии. Хозяева поля имели не очень сильный состав, но для неудачно игравшего советского коллектива каждая хорошая позиция в этой встрече была "на вес золота". Именно такой была позиция Бронштейна, начисто переигравшего финского мастера. Наш гроссмейстер окончательно прижал противника к последним горизонталям доски. Но у молодого москвича было совсем мало времени для обдумывания оставшихся ходов. Впрочем, мы не волновались, так как уже тогда хорошо знали несравненное искусство Бронштейна в игре блиц. Двенадцать ходов на три минуты – это для Давида не цейтнот!
Сделав ход, москвич пошел побродить вокруг столика. И нужно же было мне попасться на его пути!
– Что делать? – с хитрой улыбкой скороговоркой спросил Бронштейн. По регламенту Олимпиады участники имеют право разговаривать с капитаном.
– Только одна просьба – не рискуй в цейтноте, – тихим голосом посоветовал я. – Сделай безразличные ходы и отложи партию. Он сдастся без доигрывания.
В нервной обстановке я забыл, что с молодым Бронштейном нужно было разговаривать совсем другим языком. Если ты хотел, чтобы он пошел направо, обязательно нужно было рекомендовать ему свернуть налево. Если бы возникла необходимость отговорить его прыгать в окно с пятого этажа, следовало бы, наоборот, именно предложить ему совершить эту пустяшную воздушную прогулку.
Согласно кивнув головой, Давид поспешил к столику и… не думая, передвинул пешку на два поля вперед от собственной рокировки. Это был ужасный ход – не было более верного способа мгновенно испортить свою позицию! Тренеры и свободные от игры участники схватились за головы. Вот-вот ждали поражения москвича.
Увидев испуг на наших лицах, невозмутимый Давид решил и на этот раз настоять на своем – воспрепятствовать естественному развитию событий. Какими-то невероятными усилиями, на самом краю флажка, он сумел вначале удержать позицию, а затем и перейти в наступление. В конце концов он победил, но сколько доставил ненужного волнения коллегам по команде! Грехи молодости! Теперь уже Дэвид не позволил бы себе такой шалости.
Шахматисты по-настоящему ценят умение сдерживать бурные порывы, подчинить свои желания общей цели. В 1958 году на Олимпиаде в Мюнхене внимание зрителей было приковано к партиям Михаила Таля. Понятно: смелая игра, каскад жертв, непостижимых тактических выдумок. Чемпион СССР, претендент на шахматную корону.
Когда наша команда играла с командой ФРГ, народу в зале набилось видимо-невидимо. Узнать, что творится на досках, не могли не только тренеры, которых обычно не пускают за канат, но даже я, капитан. Пришлось отправиться на балкон и оттуда рассматривать позиции.
Меня заинтересовала партия Таля. Положение на доске было относительно спокойным, но Миша подозрительно долго думал над своим очередным ходом. А если Таль долго раздумывает, значит считает варианты сложной жертвы. Я сверху вглядывался в позицию, стараясь определить, какой ход хочет сделать рижский гроссмейстер. Я нашел этот ход. Конечно, жертва коня! Очень интересная, но совершенно неясная жертва. Белые получают атаку, но чем она закончится, сказать трудно. Если бы я играл в индивидуальном турнире, я провел бы эту жертву. Но сейчас – ни в коем случае!
Так бы поступил я. А там, внизу, Таль. Подняв случайно глаза, Миша увидел мое встревоженное лицо. Он хитро прищурился. "Пожертвует, – решил я, – обязательно пожертвует. Ведь это Таль, а Таль – это жертва. Не очень-то он выполняет наши постоянные просьбы играть проще, спокойнее". Вот уже Миша протянул руку к злополучному коню, затем убрал ее и вновь углубился в раздумье.
И тут я не выдержал. Дождавшись, когда Таль поглядел вверх, я незаметно для других показал ему кулак. Он весело улыбнулся, как может улыбаться только Таль. "Ага, понял!" – означала эта улыбка. Подержав меня еще минут пять в напряжении, Таль сделал ход слоном. Жертвы не последовало.
Даже Михаил Таль сыграл так, чтобы команда не волновалась!
По преданию, богиня любви Афродита родилась из пены там, где волны разлетаются в мелкие брызги, ударяясь о скалы острова Кипра. Вот почему Кипр был назван "островом любви". Очарование этого живописного места передается в легендах, получивших широкое распространение. Живущий здесь гордый <народ жаждет укрепления стратегического значения своего острова, так же как увеличения богатства медных шахт, лесов пихты и кедра".
"Кипр – третий по величине остров в Средиземном море. Он меньше Сицилии и Сардинии, но больше Корсики и Крита. Население острова около 540 тысяч человек, главным образом греки и турки".
"Не смущайтесь, если незнакомый человек поздоровается с вами на улице. Если вы ответите на приветствие, это будет рассматриваться как признак вежливости".