144253.fb2 В шутку и всерьез - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 26

В шутку и всерьез - читать онлайн бесплатно полную версию книги . Страница 26

Дальнейшее совершенствование юноши в любимом искусстве проходило уже в армии, где одаренным людям создаются условия для окончательной шлифовки таланта. Не мудрено, что способный львовский шахматист, даже будучи рядовым солдатом, получил возможность расти и добиваться высоких результатов в турнирах. Первое значительное достижение молодого шахматиста – звание чемпиона Вооруженных Сил. Этот успех сделал имя Штейна известным шахматному миру.

Чемпион армии – это почетный, но все же сравнительно невысокий титул. В мечтах Леонида были более заманчивые "ступеньки". И после армии он приступает к штурму шахматных вершин. Первая задача на трудном и длинном пути "наверх" – пробиться в финал чемпионата Советского Союза. Об этом грезят миллионы начинающих шахматистов, но не всем удается попасть в эту "святую святых".

Именно с этого момента – битвы за участие в финале чемпионата страны – для Штейна начинается сплошная полоса препятствий. Первое огорчение. В полуфинале двадцать седьмого первенства 1960 года Леонид "цепляется" за желанное место, дающее право выступать в финале. Однако за то же место прочно ухватился Иво Ней из Эстонии. Провели дополнительный матч, и… Штейн "на лопатках".

И все-таки у Леонида оставался шанс сыграть в финале. Президиум шахматной федерации СССР в последний момент обычно допускает в состав участников наиболее отличившихся мастеров.

Волнующим было это заседание президиума. Казалось, все складывалось в пользу Штейна: выступающие отмечали его дарование, говорили о том, что он будет желанным участником финала. Но тут выяснилась "маленькая деталь", "погубившая" Леонида. В другом полуфинале создалась аналогичная картина: за бортом остался представитель Кавказа – способный Владимир Багиров из Баку.

Кому отдать предпочтение? Долго спорили мастера и гроссмейстеры, "взвешивая" того и другого. Трудный был вопрос – оба имели примерно равные основания играть в финале. Голосование не принесло радостей шахматисту из Львова.

А через год новый полуфинал, на сей раз особенно ответственный. Ведь чемпионат страны 1961 года – соревнование отборочное, победители выходят на ринг межзональных боев. Штейн хорошо проводит турнир, но… делит третье-пятое места, а в финал допускаются четыре призера.

Опять дополнительное соревнование – оно должно выявить двух сильнейших. Новое испытание для Штейна, как-то оно кончится теперь? Третий лишний – рискованная игра. Но все обошлось. Один из троицы отказался пытать свое счастье. Это был автор этих строк. Не говоря уже о том, что в сорок восемь лет трудно играть подряд в нескольких серьезных турнирах, мне претил сам факт, что приходится становиться на пути талантливого парня.

Финал чемпионата СССР – соревнование, о котором мечтаешь долгие годы. Это высший шахматный университет, где тебя испытывают и учат прославленные гроссмейстеры. По-разному проявляют себя новички в этом собрании привилегированных. Одни вступают в него бочком, приниженно, как бедные родственники в богатый дом. Другие просто стесняются и вежливо уступают дорогу и место "знати". Третьи смело шагают по сверкающим залам и холлам, не проявляя ни малейшего почтения к чинам и званиям. Штейн оказался таким храбрецом. Москвичи с удивлением наблюдали его смелые атаки, молниеносно рассчитанные головоломные комбинации, остроумные тактические выдумки. Вскоре стал явным один непреложный факт: из Львова прибыл шахматист, с полным правом состязающийся с самыми сильными гроссмейстерами Советского Союза.

И какой напористый, уверенный в своих силах этот новичок! Когда в последний день его встреча со Спасским решала, кому из двоих ехать на межзональный турнир, посланец Львова не стушевался. Отлично провел он эту партию и, добившись победы, попал в первую четверку призеров. То, о чем мечтали многие гроссмейстеры, получил мастер с Украины, впервые попавший в финал. Путевка в Стокгольм на сражение победителей зон была выписана Тиграну Петросяну, Ефиму Геллеру, Виктору Корчному и Леониду Штейну.

Это уже признание, прямая дорога к званию гроссмейстера, а то и к более высокому титулу. Важно теперь как следует подготовиться к серьезному международному состязанию.

Леонид приступает к изучению будущих противников, намечает схемы дебютов, просматривает наиболее содержательные шахматные партии последнего времени. Помнит и о физической подготовке: катается на лыжах, гуляет. И вновь думает, ищет, готовит себя к битве психологически. Работы много, нужно спешить: до начала турнира остаются считанные дни.

И вдруг удар: страшный, внезапный, ошеломляющий. Развернув в одно морозное декабрьское утро "Литературу и жизнь", Штейн чуть не упал со стула. В прохладной читальне стало нестерпимо душно. Какая неожиданность, какое невезение! Неужели опять все пойдет прахом, никчемными окажутся и борьба в финале и эта длительная трудная подготовка?!

Писатель В. Сафонов – шахматный любитель – писал на страницах газеты примерно следующее. Почему в межзональном турнире должен играть Леонид Штейн, отличившийся всего раз? Почему за бортом остался один из самых талантливых шахматистов – Борис Спасский? Неужели один успех Штейна стоит всех предыдущих достижений ленинградца? Шахматная федерация СССР должна решить вопрос о допуске Спасского вместо Штейна. Ведь на межзональное состязание следует посылать сильнейших. Вероятно, и сам Штейн откажется от своего права в пользу более сильного Спасского.

В трудное положение попал молодой мастер. Что делать? Добровольно отказаться от участия в межзональном турнире, списать на нет всю огромную работу предыдущих лет? Отказаться… Но правильно ли это будет? Что из того, что Спасский опытнее, чаще участвовал в крупных состязаниях? Каждый когда-нибудь бывал новичком. Почему надо отдавать завоеванное право своему неудачно сыгравшему коллеге?

Да, но последнее слово скажет президиум шахматной федерации. Как еще посмотрят на все это опытные гроссмейстеры, руководители? А вдруг они постановят допустить Бориса? И мастер с волнением ждал решения своей участи.

И так и этак судили вершители шахматных дел. Еще бы, в нашей стране принято прислушиваться к мнению общественности, голосу печати.

Штейн или Спасский?

– Спасского, – говорили одни. – Он надежнее и опытнее. А кто поручится за успешное выступление в межзональном сражении новичка Штейна?

– Позвольте! – возражали им сторонники спортивного принципа. – Вы же этим нарушите всю систему отбора, подорвете авторитет собственных прежних решений.

Лишь через несколько часов жаркого заседания было принято решение. Президиум постановил верно: держаться принципа отбора и не делать никаких исключений. Спасский уже вторично не попал в следующий этап отборочной турнирной системы – это, конечно, обидно. Но нельзя допустить, чтобы попиралась спортивная справедливость.

На пути Штейна пало еще одно препятствие, но он не был спокоен до последней минуты. С опасением раскрывал газеты: а вдруг кто-нибудь из любителей опять напишет статью, вновь поднимет вопрос о поездке Спасского? Коллеги дружелюбно посмеивались над повышенной мнительностью мастера из Львова. Когда самолет поднялся с Шереметьевского аэродрома и лег курсом на Стокгольм, кто-то воскликнул:

– Шансы Штейна участвовать в межзональном турнире поднялись на небывалую высоту!

И вот Леонид в Стокгольме. С любопытством присматривается он к известным гроссмейстерам, будущим противникам в турнире. Как-то он сыграет с прославленными шахматными корифеями? Друзья рассказали ему, что выступать первый раз в таком турнире особенно трудно, ибо сказывается необычность и напряженность обстановки.

И Штейн начал турнир осторожно. Ничья, еще ничья. Ничего, впереди много партий1 К тому же ничьито против своих соотечественников; Корчного, Петросяна, Геллера.

За эти дни Леонид попривык и к новым соперникам и к незнакомым условиям. Регулярно гулял по улицам шведской столицы. Поздними вечерами сражался в блицматчах с Робертом Фишером, а это было неплохой тренировкой.

Перед Штейном в межзональном турнире стояли две задачи. Первая – малая: получить звание гроссмейстера. Вторая – оптимальная: попасть в турнир претендентов. Для выполнения последней нужно было не только войти в шестерку призеров, но еще и опередить кого-нибудь из советских гроссмейстеров. Нелегкая задача, но именно такого результата требовало положение в межзональном турнире.

Постепенно накапливался опыт, игра становилась увереннее, но порой мастер допускал досадные срывы. В партии с чешским гроссмейстером Мирославом Филипом у Штейна была хорошая позиция. Имея тридцать минут на несколько ходов, Леонид вдруг над чем-то задумался, забыл про часы и просрочил время. Обидное поражение значительно испортило шансы Штейна на успех.

К чести Леонида, он сумел быстро оправиться от чувствительного удара и вскоре вновь ринулся в наступление. На финише турнира надежды Штейна попасть на далекий остров Кюрасао стали весьма реальными. К заключительному туру Леонид пришел наравне с Корчным, и теперь вопрос – кому быть со щитом, а кому на щите? – решался в последний день.

Тяжелым и напряженным был этот день. Волновался Корчной, неспокоен был и Штейн.

После каждого хода Виктор вскакивал со стула и бежал смотреть, как дела у Леонида, точно также поступал и Штейн, когда над ходом задумывался его противник.

Повышенная нервозность и интерес к участи конкурента привели к тому, что оба получили… аховые позиции. Опытный Корчной в критический момент все же изловчился и спас партию против неуверенно игравшего мастера Яновского, тогда как гроссмейстер Олафссон легко добился победы.

Совершенно обескураженный бегал от столика к столику Леонид Штейн, бессмысленно глядя на чужие доски. Мы не пытались даже утешать его – не поможет. Ведь под занавес он потерял право на участие в турнире претендентов и, возможно, звание гроссмейстера

По положению, мастер, попавший в турнир претендентов, сразу и автоматически "превращается" в международного гроссмейстера. Штейн утерял эту возможность. Правда, он набрал сумму очков, позволяющую рассчитывать на высший шахматный титул, но присвоение его зависит от конгресса ФИДЕ. А что вздумается постановить собранию делегатов всего мира?

Первые пять мест в турнире заняли Фишер, Петросян, Геллер, Филип и Корчной, следующие три места поделили Глигорич, Бенко и Штейн. Для определения шестого призера требовалось провёсти дополнительное состязание, причем с оригинальной особенностью.

Известно, что в турнир претендентов из межзонального соревнования допускаются шесть человек. Однако есть условие: в число этих шести может входить не больше трех представителей от одной страны (читай: от Советского Союза). Наши гроссмейстеры уже выбрали "лимит", так что даже победа ничего не давала Штейну. Вместо него на Кюрасао поехал бы седьмой призер.

Возник естественный вопрос: зачем Штейну играть?

Судьи остроумно разобрались в сложной ситуации и постановили: если Штейн будет шестым, он немедленно получит звание гроссмейстера, как "законный" призер. Но и тогда надуманное правило о "лимите трех" было сохранено. Поразмыслив, молодой мастер согласился на дополнительные схватки.

И вот друзья уехали из Стокгольма, со Штейном остался один Исаак Болеславский. Позже в Москве мы узнали о триумфе Львовского мастера. Сделав две ничьи с Бенко и дважды победив Глигорича, Леонид Штейн занял шестое место в турнире победителей зон, и ему присвоили титул международного гроссмейстера.

Зимой 1963 года в Ленинграде игрался тридцать первый чемпионат СССР. Миролюбиво начал гроссмейстер Штейн это соревнование. Восемь ничьих в первых восьми турах! Такого не позволял себе даже король ничьих Сало Флор. Но то была лишь разминка перед броском. Партию за партией выигрывал затем Штейн и к последнему туру пришёл на пол-очка впереди Ратмира Холмова и Бориса Спасского. Еще усилие – и он впервые повесит на грудь золотую медаль чемпиона Советского Союза. Для этого нужно успешно сыграть партию против Багирова.

Последний тур. Выжидательно следят и конкуренты и зрители за партией Штейн – Багиров. Какую тактику изберет гроссмейстер из Львова? Бросится в атаку или предпочтет синицу в руках журавлю в небе? Ведь при ничьей ему обеспечен дележ первого места. Штейн отвергает компромисс – играет остро, на выигрыш и… проигрывает! Холмов и Спасский настигают беглеца. Вновь в перспективе – дополнительное сражение.

Не слишком ли много этих "дополнительных" для одного человека! Но, видно, и впрямь нет худа без добра: опыт в такого рода испытаниях придал Леониду какую-то особую уверенность в собственных силах. Шахматный мир не удивился, когда победителем из короткой, но и яростной схватки трех вышел Штейн, подтвердивший свое редкостное умение выигрывать всякие дополнительные состязания.

Еще один межзональный турнир – в Амстердаме. Уже не новичком едет туда Штейн. Он – международный гроссмейстер, чемпион Советского Союза. Но опять шахматные боги приготовили ему испытание. На старте турнира он проигрывает Давиду Бронштейну. А ведь по-прежнему только трое из пяти советских гроссмейстеров могут попасть в состав претендентов, по-прежнему действует это несправедливое ограничение прав наших лучших шахматистов.

Напрягая все силы, Штейн улучшает свое положение от тура к туру, но догнать соотечественников ему не удается. Когда судьи подвели черту, Леонид был лишь пятым. Его опередили Бендт Ларсен, Борис Спасский, Василий Смыслов и Михаил Таль. Лимит трех мест исчерпан, Штейн снова за бортом состязания претендентов, а вот отставшие от него югослав Борис Ивков и венгр Лайош Портиш допущены к дальнейшей борьбе за шахматный трон.

Дважды попадать в число призеров – и дважды оказываться не у дел из-за надуманного правила! Возмутился шахматный мир, потребовав изменить систему отбора. И добился этого.

Любители всегда с повышенным интересом присматриваются к смелой, изобретательной игре Штейна. Он прошел огонь и воду на своем коротком, но волнующем спортивном пути. Шахматные боги подвергли его суровым испытаниям, и он выдержал их с честью. Такой волевой, энергичный человек может уверенно

Смотреть в будущее. Почитатели таланта Леонида Штейна справедливо считают, что он способен осуществить самые дерзкие планы.

„Попробуйте меня тронуть!"

"Лет через десять в мире будет несколько шахматных мастеров, у которых невозможно будет выиграть ни одной партии, – писал Хосе Капабланка в 1927 году, после утраты шахматной короны в матче с Александром Алехиным. – Шахматам грозит ничейная смерть, победа в турнирной партии будет редкостью".

Это печальное предсказание не было новым – шестью годами раньше, также после вынужденного ухода с шахматного трона, о ничейной смерти шахмат возвестил Эммануил Ласкер. Исследователь в области математики, Ласкер присовокупил к этому теоретическое обоснование своей мысли, заявив об ограниченности шахматных возможностей. Шахматный мир с иронией воспринимал похоронные рацеи бывших королей, в годы своего царствования никогда не говоривших о скорой гибели шахмат. Еще больше позабавились шахматисты, когда Капабланка практически приступил к реформе старинных шахмат и сыграл матч с Гезой Мароци на модернизированной доске размером шестнадцать на двенадцать. Партии с дополнительными фигурами на ста девяноста двух полях длились чуть ли не сутки и не доставили радости ни процессом борьбы, ни своим содержанием.

Сокрушительный удар проповеди о ничейной смерти шахмат нанесли представители советской шахматной школы во главе с Александром Алехиным и Михаилом Ботвинником. Теоретически и практически они доказали, что в древней игре еще много неизученного, а возможности безграничны. Шахматисты не перестанут радовать любителей хитроумными комбинациями, неожиданными атаками, стройными логическими замыслами.