Но это была очень уж нелёгкая и, самое главное, очень длительная процедура. Ведь до многих районных или городских руководителей не так то просто было пробиться. Морозевич потратил на эти скитания всю неделю, прихватив ещё пару дней и следующей. Где только за эти дни он не побывал, в каких только инстанциях. Кроме заводских профкома, парткома и директора (пробился таки к нему) Андрей побывал более чем в полутора десятка районных, городских и областных инстанций. Такими были райисполком; горисполком — (общий отдел, жилищный отдел зам. председателя, начальник горжилуправления); областной совет профсоюзов — (зав. отделом жилья, зам. председателя); партийные органы — (3-й секретарь обкома партии, 2-й секретарь горкома партии); облисполком — (зав. отдела коммунхоза, зам. зав. отдела по учёту и распределения жилья, зав. отдела по учёту и распределения жилья, зам. председателя облисполкома); городской военком; военный прокурор; помощник прокурора района; юридическая контора.
В большинстве этих государственных органов ему сочувствовали, но говорили, что лично они ничем помочь не могут. Вот пусть он обратится ещё туда-то. А там всё повторялось. В жилищном отделе горисполкома Андрей спросил у одного из чиновников, который отвечал за распределение жилья:
— Вот мне многие говорят, что мне, мол, не отказано в получении квартиры, что я её получу, тогда, когда вернусь в Полтаву. Ответьте мне — когда и в каком доме я её получу?
— В первом же, который построит завод.
— А когда это будет, через месяц, два, через полгода?
— Я этого не знаю.
— Вот и я не знаю, сколько я вновь буду ждать квартиру. Завод, как я слышал, новое жильё пока что не строит.
— Когда-нибудь да начнёт строить.
— Хороший ответ, нечего сказать.
— Я вам ничем помочь не могу.
Примерно такие же беседы у Морозевича были и в других районных или городских инстанциях. И только у районного военкома Андрей смог найти понимание. Андрей рассказал ему о своих бесплодных попытках найти справедливость в районных и городских организациях, а также повозмущался необдуманными ответами и советами некоторых их руководителей. Тот обещал связаться с людьми в горисполкоме и переговорить также с директором завода.
— Я никогда не думал, что в этих органах так много плохо соображающих людей, порой просто глупых, — изливал свою горечь Андрей.
— А этого добра везде хватает, — усмехнулся военком. — И в среде рабочих, и в среде руководителей. Руководителем то никто не рождается, он становится им, поработав тем же рабочим или инженером. В нашей военной среде они тоже есть.
— Да, мне встречались такие. Но в вашей среде их, по-моему меньше. Или просто порядка у военных побольше. В армии ведь как — если положено, то получи, и без всяких разговоров. А здесь все крутят, виляют.
— Дураков везде много, но что поделаешь — часто мы сами их в руководители проталкиваем. А далее номенклатура, попал ты в эту категорию и движешься по карьерной лестнице.
И Андрей подумал о том, что как хорошо об умных и дураках поётся в одной незатейливой песенке, которая запомнилась ему ещё со студенческой скамьи:
Уж так повелось у нас на веку:
На каждый прилив по отливу,
На каждого умного по дураку —
Всё поровну, всё справедливо.
Однако после разговора с военкомом воз медленно сдвинулся с места. После этого Морозевич имел обстоятельную повторную беседу с директором завода, и тот пообещал помочь. И он, действительно, помог — через пару дней Андрей таки получил ордер на квартиру в построенном заводом доме. Это была трёхкомнатная квартира (для получения квартиры вместе с Андреем, Лерой и Никиткой была прописана ещё и мама Валерии), как говорили квартира чешской планировки, улучшенной. Дом был кирпичный, все комнаты были раздельные, просторная кухня и две лоджии на обе стороны дома. Планировка квартиры была очень хорошая, не смущал Андрея и первый этаж, он понимал, что не выданными ещё ордера оставались на квартиры либо на первом, либо на последнем, 5-м этаже. Кстати, у кумовьёв была точно такая же квартира только как раз на 5-м этаже. Но вот только состояние полученной Андреем квартиры было ужасное. Нет, квартира была всем укомплектована, разве что кроме вторых стёкол в рамах окон (были стёкла только в наружных частях рамы), но сам вид её был страшноватым. Это, вероятно, была подсобка для строителей, и привести её в порядок не успели. Страшным был и линолеум, постеленный волнами на бетонном (и это на первом этаже!) полу. В кухне стояла вроде бы новая, но побитая и в тех местах проржавевшая мойка. Металлическая ванная покоилась на кирпичах и практически не была никак закреплена. В общем, недоделок было много.
Но Андрей решил, что всё это ерунда. Квартира то есть, а это главное, привести же её в порядок особого труда не составит, разве что кроме полов. Бетон нужно будет выбивать и стелить деревянные полы. Но и это не беда — деньги у них сейчас имеются и на ремонт их вполне хватит. Первым делом Морозевич сходил в хозяйственный магазин и купил пару хороших наружных врезных замков, молоток, стамеску и отвёртку — нужно было заменить единственный слишком уж простенький замок на входной двери. Ещё он купил рулетку, и после установки замков занялся обмером квартиры. Затем он составил очень детальный план-схему всех помещений квартиры — нужно знать, какое количество обоев нужно будет купить в той же ГДР, гардин и тюли на окна, дорожек в коридоры и прочее. Ордер и ключ от квартиры он получил утром, но провозился со всеми этими делами почти до вечера. Затем он зашёл на завод, сообщил Журавским (те тоже получили квартиру в этом доме, в соседнем подъезде), что его эпопея с квартирой успешно завершена и попросил их присматривать за его квартирой до его окончательного приезда. В случае каких-либо непредвиденных ситуаций дать ему знать. После этого он зашёл в магазин и накупил необходимых продуктов — вечером у кумовьёв предстояло обмыть квартиру, что и было сделано. При этом кум сообщил ему о том, что мини-сигары ему очень понравились, и попросил привезти их в следующий раз ещё. Он весело рассказал, как на работе он важно доставал эти сигары и закуривал, удивляя окружающих. Андрей, конечно же, пообещал привезти такие сигары, хотя он их нигде ранее в ГСВГ не видел, они ему попались только в аэропорту. Ладно, со временем отыщет, а если и нет, то, бывая в Берлине, можно заскочить и в аэропорт — это не проблема.
А вот одна проблема перед Андреем всё же стояла и довольно серьёзная. Он уже превышал лимит десяти дней отпуска, а ему ещё предстояло добираться обратно в Белитц-Хальштеттен. Конечно, руководство госпиталя знало, что он занят вопросом получения квартиры, а это может затянуться. Его опоздание будет понято, но нужно как-то уладить канцелярско-бумажный вопрос — если он превысил отпуск, на который у него было разрешение, то это превышение может быть оправдано только соответствующим документом. А таким документом в данной ситуации может быть только один документ — больничный лист. В поликлинике его Андрею так просто никто не даст, но он не знал решаться ему дать тот же больничный дядя Леры или Нина Никитична. Дядя мог только попросить кого-то об этом, ведь он был ортопедом-травматологом, а переломы, будь они у Андрея, должны были бы ещё долго заживать. Вывих — так этот вид травмы не требует длительного больничного. А вот гриппом или ОРЗ болеют многие. И Андрей решил обратиться к Нине Никитичне. Та обрадовалась и самому ему, и ещё больше тому, что квартиру он таки добился. И она сказала, что, конечно же, она ему поможет с больничным.
После разговора с Ниной Никитичной Морозевич зашёл на почту и отправил Лере телеграмму — она наверняка там волнуется — с кратким текстом: "Всё в порядке. Возвращаюсь". Больничный лист он получил из рук Нины Никитичны после обеда, а завтра утром, собрав свои нехитрые пожитки и простившись с хозяевами приютившей его квартиры, одновремённо с ними вышел из дому. Те спешили на работу, а Морозевич — на вокзал. В Полтаве он возложенную на него миссию выполнил сполна, и нельзя ему было здесь больше задерживаться, потому что в Белитц-Хальштеттене его уже заждались — и на работе, и любящая жена.
ГЛАВА 35. И вновь рабочие будни
Возвратился Андрей в расположение госпиталя в обеденное время 25 февраля в воскресенье. День Советской Армии он уже второй раз встречал в дороге. Удачно получилось, что сегодня не нужно идти на работу (как он в воскресенье выехал в Союз, так через две недели в воскресенье и вернулся) — можно и отдохнуть с дороги и, главное, всё подробно рассказать жене. Валерия, конечно же, волновалась — задержался Андрей в Союзе надолго и она, неверное, не знала, что и думать. Ведь муж ничего не писал (а что он мог ей написать в разгар своих мытарств), и всего лишь, вероятно, пару дней назад она успокоилась, получив телеграмму мужа. Лера встретила мужа с радостью и тревогой:
— О, Господи, Андрюша! Что случилось, почему ты так долго там был? Ты не заболел?
— Заболеть то я не заболел, хотя больничный от Нины Никитичны привёз — чтобы оправдать свою задержку. А почему задержался? Да потому что ордер на квартиру не давали?
— А что ещё что-то в доме было недоделано?
— Недоделано там, наверное, много. Но дело не в этом — именно нашей семье не хотели давать ордер.
— Как это не хотели, почему?
— Давай я нормально переоденусь, помоюсь хорошо с дороги, а потом всё подробно расскажу. Время то у нас есть.
— Ладно, беги в ванну, а я тем временем приготовлю обед, точнее разогрею его. После ванны всё и расскажешь.
Андрей начал рассказывать все прошедшие события в Полтаве ещё за столом, обедая, и продолжил уже после. Разговор длился долго, потому что Лера засыпала по его по ходу рассказа вопросами: многое было ей непонятно — почему именно не давали квартиру, почему сразу на заводе не захотели помочь, почему игнорировали положение о том, что работающим за границей очередь на жильё и само её получение сохраняются. Она удивлялась также, как могло такое быть, что мужа не поселили в гостинице. В общем, вопросов было много.
— Для меня самого многое непонятно, но так там всё было. Что касается сохранения очереди на квартиру, то это положение все подтверждали, а вот пункт о её получении обходили стороной. Понимаешь, само это положение прописано не очень понятно. Что означает сохранение очереди? Входит ли туда именно получение квартиры? У нас в стране научились очень ловко писать разные документы — на первый взгляд в нём всё в порядке, но когда коснёшься конкретно чего-либо к нему относящегося, то всё можно трактовать по-разному. Недаром же говорят, что "закон — что дышло: куда повернёшь — туда и вышло".
— Да, не очень понятная и невесёлая история. Но квартиру нам точно дали?
— Одну минуту, — Андрей пошёл к вешалке, достал из пиджака ордер и протянул его Валерии. — Вот, смотри сама — убеждайся.
Лера не могла отвести глаза от этого небольшого листика, такого драгоценного. Постепенно прошло её удивление, расстройство — всё это сменила радость, которая так и сияла в её глазах.
— Господи, неужели это правда? У нас есть своя квартира?
— Теперь уже правда. Есть у нас своя квартира.
— А квартира хорошая? А на каком она этаже?
— Квартира в целом то хорошая, хотя сейчас вид у неё довольно неприглядный.
— Почему?
Андрей рассказал Лере о состоянии квартиры, но сразу же успокоил, сказав, что после ремонта вид у неё будет замечательный. Не очень понравилось Валерии и сообщение о том, что квартира расположена на первом этаже.
— Ты знаешь, это не так страшно, как кажется на первый взгляд. Конечно, на первом этаже риск, что тебя зальют, больший, нежели на пятом, но будем надеяться, что этого не случится. А в остальном ничего — нормально, и на первом этаже, цоколь дома довольно высокий, в окна заглядывать не будут. Имеется две лоджии: одна с входом из спальни — она поменьше, и вторая из кухни — та большая. Нужно будет разобраться в подвале, возможно, из лоджии с входом из кухни можно будет сделать, так сказать, личный подвальчик. Тогда не нужно будет ходить в подвалы под домом через улицу. Это существенное удобство.
— Да, это было бы не плохо. А комнаты и кухня большие?
— Большие, я всё детально промерял там и привёз схему с указанием всех размеров комнат. Теперь по ней можно планировать, что куда нужно покупать.
Морозевичи до самого вечера обсуждали полученную квартиру и занимались планами по её обустройству.
А уже на другой день Андрей с головой окунулся в работу. Её накопилось немало: и бумажной — различные отчёты за месяц, графики на следующий месяц и прочее. Много было работы и у слесарей-ремонтников. Погода в феврале выдалась переменчивая — то потеплеет и смахивает на весну, то вновь похолодает и вновь начинаются заявки на различный ремонт. Этих заявок накопилось прилично, и слесари трудились, не покладая рук. Морозевич с утра доложил командованию о своём прибытии, объяснил причину задержки, отнёс больничный лист и после этого тоже с головой окунулся в работу. Эта запарка у него продлилась до конца месяца. При этом он составил план работы на март месяц и список работ (которые ещё не успели сделать и которые просто необходимо сделать) получился внушительный, а ведь будут ещё и текущие заявки. В этом списке были следующие пункты (часть из них):