Ощущение и правда было такое, словно вокруг летний музыкальный фестиваль, а не дворец фей. Вылетели из головы и мысли о том, что всё это — далеко не сказка, хотя именно такую атмосферу, я уверена, и пытался создать Рэймо. Даже Рюдзин рядом с ним не казался таким страшным, но обманываться, особенно новым его обликом, было опасно. А если прятаться за чародея и через него что-то просить у вредной лягухи, получится ли, пусть и немного, но подружиться с ним? Либо получить хоть толику чего-то полезного.
Об этом непременно стоит подумать, но — потом. И о том, как вести себя с Нерисом, чего я хочу от этого мира, как помочь Шаду и сделать что-то приятное или полезное для него. Да и со всей этой чехардой не обратила внимание на самое важное: империя Тиё — часть плана Рюдзина, который Рэймо, судя по его разговору с Нерисом, собирается поддержать. То есть, вроде как с драконами чародей враждовал, обиду за пленение на них хранил, но помогать — всё равно собирался? Или хитрым образом пытался отомстить? Или — решил закопать топор войны ради чего-то более важного? Исследования миров-отражений, например. Или дело в том, что тьму толком Рэймо не рассмотрел, поэтому хотел вернуться к своим старым целям? Или — в самом деле хотел искупить вину за свою ошибку?
Догадок — слишком много, и ответ получить куда проще, спросив чародея, а не плодить предположения. Уже поняла, что не всем его словам можно верить… вернее, не все его слова стоило воспринимать буквально. Не знаю почему, но даже со своими сказками Рэймо вызывал доверия больше, чем весь драконий совет вместе взятый. И, может, желая узнать больше о тьме и том, что же чародей увидел за Гранью, за чем же так рвался… может, именно благодаря его словам о том, что она живая я поняла лучше, чем если бы это были сухие факты или попытка вложить в мою не самую умную голову сложные термины.
Так в чём тут обман?..
Однако немножечко было стыдно перед драконами. Перед Нерисом — если конкретнее. Вероятно, он и без того знал, чем всё обернётся, если отправить меня к Рэймо, но я как будто не оправдала его ожиданий или надежд. Мол, должна была вести себя как хорошая умная девочка — в сделки с феями не вступать, вызнать способ вернуться домой, а потом, собственно, и вернуться. Не вздыхать по тому, что магия, оказывается, была доступна мне с самого начала, не желать большего. Рэймо преподнёс это так, будто Властелин Севера знал о моём даре с самого начала. Знал и — обманул. Но вдруг — нет? Вдруг чародей слегка ошибался?..
А чтобы справиться с этим стыдом, что же делать, если не пытаться поговорить? Да и терять союзника в лице Нериса мне абсолютно не выгодно. Я ещё доверяла ему и хотела понять. В Корбенике жили те, кого я считала своими друзьями, и как быть, когда словно находишься во вражеском лагере, в другом закрытом клубе? Ведь если приму сторону Рэймо, так и сложится всё? Не поэтому ли Шад сорвался на Рамона в тот раз? Не от злости на друга и его выбор, а от безысходности, когда из-за разных путей между теми, кто раньше был близок, вырастает стена.
Понимай я лучше, как устроен тот порядок, который Нерис ревностно оберегает, смогла бы придумать, как остаться друзьями и с ним, и с драконами в целом, и с Рэймо? Наивная, очень детская мечта — быть в хороших отношениях со всеми, — но не попытаться не могу. А насчёт империи Тиё… надо спрашивать и чародея, и Рюдзина. А перед этим и у Шада узнать, насколько ему вообще понравилось то, что Рэймо предложил про возможность духам жить в других мирах, далеко от эксплуатирующих их людей и этой «охоты на ведьм».
С объективной точки зрения я понимала, что Рюдзин сплотил людей с помощью идеи и общего врага. И судить так было легко, как и закрыть на «жертвы» глаза, потому что из всех ужасов, которым подвергались духи, видела только одну сирену… И как такой чёрствой сделалась? Почему сердце не вздрагивает и сжимается? Как если бы по новостям смотрела про очередной конфликт где-то там, в другой стране. Жутко, тревожно, больно, но — забывается, легко выкидывается из головы, а потом также легко ты возвращаешься к своим, куда более насущным и близким проблемам. И ещё удивляться, откуда у активистов силы и время на борьбу против чего-то или за что-то, откуда смелость. Ерундой я такое никогда не считала, но…
И как я могу остаться? Что случится с бабушкой, братьями, мамой? С работой, друзьями? Так легко откажусь из-за всего, выкину, словно ненужную, растерявшую всякое важное значение вещь во время уборки? Бездушно, если не сказать больше — жестоко. Когда вокруг столько всего, когда раз за разом щекочет близкая смерть, думать о том, что осталось где-то далеко — просто. Не скучать по близким людям, не задаваться вопросами, как они без меня — тоже просто. Но вот, я достигла одной из целей, я действительно могу найти способ вернуться. И пусть здесь Шад, магия и много другого… разменять одно на другое — имею ли право? Не пожалею ли в будущем?
Как красиво в фильмах ради любви отказывались от самого важного, а в жизни… в жизни так не поступишь. В жизни нет «долго и счастливо», поэтому мысли о том, правильным ли было решение сожрут изнутри.
Взглянув на Шада, подумала, что точно опьянела, и мыслями унесло куда-то в пространные рассуждения, в которых, быть может, и есть смысл, но только если после этих рассуждений следуют какие-то действия. Выводы. Поступки.
Именно сейчас ничего решать я не хотела, да и сил на это не было.
— Устала? — ласково спросил Шад, невесомым прикосновением убирая упавшие на моё лицо пряди. — Зря я тебя куда-то далеко веду, да?
— Нет, мне хорошо, — замотала головой и почувствовала, что вино основательно ударило в неё. — Просто задумалась. И день был… насыщенным.
— О чём-то хочешь поговорить? — догадался фамильяр. — Давай найдём, где присесть…
Шад будто специально искал тихое место, в котором мы бы могли не просто поговорить и побыть наедине, но и не отвлекаться ни на что. На счастье, нам попалась увитая плющом беседка в окружении сияющих под лунным светом бледно-голубых цветов. Сюда ещё доносились обрывки музыки, едва различимый звонкий смех — куда отчётливей, чем любые другие звуки. Вдали от чужого веселья мне стало легче и свободнее. Ещё представится возможность познакомиться с жителями дворца, ведь я в любом случае задержусь здесь на какое-то время — возможно, более долгое, чем рассчитывала.
Чтобы добраться до беседки, пришлось пересечь неглубокий, но широкий ручеёк — по дорожке из отдельно стоявших камней, прыгая с одного на другой. Шад услужливо подавал руку и несколько раз ловил меня, когда я поскальзывалась и оступалась. Впрочем, мои ноги обе попеременно побывали в воде, потому что уследить и сберечь от всего фамильяр мог бы, только если возьмёт меня на руки, от чего я отказалась ещё до того, как мы взялись пересекать ручей. Однако, ступив на другой берег, позволила себе вольность и повисла на руке Шада, прижавшись к нему всем телом. Идти стало неудобнее, но мы и не торопились никуда — плелись и шаркали по гравию петляющей среди кустов с бледными цветами к той самой беседке, которую заприметил Шад.
Сердце колотилось совсем бешено и гулко, словно кровь внутри меня сделалась густой и тяжёлой, вот оно и не справлялось. Я ужасно опьянела, ведь иначе никак не объяснить то, что вырвалось у меня через секунду. Стоило Шаду усадить меня на лавку беседки, стоило коснуться тёплыми губами моего уха, стоило посмотреть на меня искрящимися, счастливыми до невозможности глазами.
— Почему ты любишь меня? — дрожащим голосом спросила я.
Шад испуганно округлил глаза и поднял уши торчком.
— Я знаю… знаю, что вопрос глупый… — принялась оправдываться я. — Но что я делаю для тебя? Ты — заботишься, защищаешь, так бережно ко мне относишься, словно я сокровище. Какое из меня сокровище?..
Выплёскивать на него обиду на саму себя и горечь от муторных мыслей было не самым правильным, точнее — вообще неправильно. Но это душило меня, требовало выхода. Сомнения нужно развеять, а сделать это без разговора — невозможно.
— То сокровище, которое я хочу беречь, — прошептал Шад, наклонившись ко мне, и от вида его потемневших глаз я невольно сглотнула.
Вроде бы — высокопарная и какая-то даже клишированная фраза, но как, чёрт возьми, сказано. Смысл был не в самих словах, а в том, что фамильяр в них вкладывал. Самым же главным, пожалуй, стало то, что он не присваивал меня, не говорил «моё», как это сделал бы тот же Ананта. Или — герой из глупой мелодрамы.
— Мои слова не прозвучали так, будто я в тебе сомневаюсь? — промямлила я, теряясь.
Он сел рядом, чтобы не нависать надо мной и бережно перетащил к себе на колени. Его смелое поведение заставило меня хихикнуть, но обращать внимание на этот жест не спешила — засмущается ещё, начнёт теряться, запоздало осознавая, что сделал. Мне было приятно, когда он действовал чуточку необдуманно, просто потому, что ему чего-то хотелось, забыв и о личном пространстве, и о том, что и почему делают люди. А самое главное — что за этим, чаще всего, следует.
— Ты не сомневаешься, — успокаивающе улыбнулся Шад. — Ты хочешь меня понять, разве не так?
— А меня ты уже отлично понимаешь, — расстроенно протянула я, но выворачиваться не стала — лишь подобрала подол платья так, чтобы сидеть было удобнее, и ткнулась носом в его ключицу.
— Это потому, что я думаю о таком больше, ведь понимаю — хуже.
— Не прибедняйся! — возмутилась я. — Ты очень-очень хороший, понимающий и заботливый.
— Я понятия не имел, каким должен быть и как себя вести. — Шад поднял моё лицо за подбородок и поцеловал в лоб, потом в висок, и наконец — в уголок губ. — Ты меня меняешь. Наверное, дело в этом. Я хочу быть рядом, потому что мне нравится, каким я становлюсь с тобой. Ты делаешь меня смелым, и поэтому я тебя так берегу.
Чувствуя разочарование из-за отсутствия полноценного поцелуя, я поджала губы и выжидающе уставилась на фамильяра. Не то чтобы он обязан был догадаться… если не сделает ничего сам, сказать прямо или самой потянуться к нему — не проблема, но…
— А ты? — вместо поцелуев спросил Шад и привычно сощурился. — Почему ты любишь меня? Только ли потому, что я рядом и весь такой заботливый?
— Это… греет и делает меня счастливой, — не стала отрицать я. — То, что ты рядом. То, как ты защищаешь меня. То, как касаешься, насколько понимаешь… Но не только поэтому, да. Знаешь, твои слова про смелость… про то, что я тебя меняю… Они — в самую точку. Я стала смелее благодаря тому, что ты рядом. И поэтому хочу, чтобы так было и впредь. И ты как-то сказал про страх, что, пусть и страшно, но делать что-то нужно… С тобой мне не так страшно.
Шад вновь поцеловал меня в уголок губ, и я поняла: дразнится. Потому что следующим, что он сделал, стали лёгкие прикосновение к шее и плечам. И лукавый взгляд снизу вверх, когда я чуть приподнялась и шутливо-обиженно посмотрела на него. Кажется, не мне одной выпитое ударило в голову.
— И правда смелее становишься, — пробормотала я и сама поцеловала его.
— Вы возьмёте нас с собой? — спросила я, с сомнением покосившись на Дверь, что вела в Корбеник.
Не думала, что Рэймо так резво возьмёт быка за рога и уже через пару дней решит сам наведаться к Властелину Севера, чтобы решить несколько вопросов и расправиться с недопониманиями. А заодно — соберётся заявить о том, что я кто-то вроде его ученицы и протеже. После жизни в Корбенике и подготовки к совету там же… я не ожидала, что здесь будет как-то иначе. Надеяться — надеялась, но всё же удивилась, когда чародей на следующей же день после праздника вскользь уточнил, сколько времени мне потребуется, чтобы прийти в себя, после чего пообещал и на вопросы ответить, и со всеми проблемами разобраться, что висели занесённым над головой мечом.
Дверь в Корбеник притаилась в самом обычном коридоре дворца. Когда чародей привёл нас к ней, я узнала её только потому, что видела до этого похожую и знала, как выглядели те Двери, за которыми находился путь к замку Властелина Севера. И только потом Рэймо рассказал, зачем и куда он хотел отправиться.
Сегодня Рэймо сильно отличался от того, каким я его уже видела. Белая рубаха, расшитый цветными нитями тёмно-синий жилет, чёрные штаны — вся его одежда казалась праздничной, вычурной, пусть и не выглядела богато. А на голове чародея вместо остроконечной шляпы — похожая на очелье узорчатая лента, повязанная будто впопыхах, из-за чего рыжие волосы находились в беспорядке. В остальном же его вид соответствовал одежде — и сапоги начищенны до блеска, и кольца на пальцах сверкают, и осанка под стать всему.
— Вы, детишки, заинтересованные лица, — покивал Рэймо, обведя взглядом меня и Шада. — Одной нужно бы разобраться с советом раз и навсегда, чтобы никто и пикнуть не посмел. А другому важно найти способ защитить духов от вероломства империи Тиё. Конечно, есть простой вариант — попросить Рюдзина что-то сделать с методами, к которым прибегает инквизиция. Но где гарантия, что человеческое невежество не наломает дров? Вряд ли все будут следовать принципам добра и понимания. Хотя, сделать всё-таки что-то придётся незамедлительно. Ещё немного, и имперцы доберутся до Севера, а в этом приятного мало что мне, что Нерису…
— Погодите, — замахала я руками, чувствуя, что теряю нить разговора. — Зачем вам это? Только ли потому, что мы вас освободили, вы так нас поддерживаете?
Лёгкость, с которой Рэймо протянул руку помощи, не давала покоя. Учитывая всё то, через что я прошла в этом мире, было бы странно довериться с такой лёгкостью, как бы мне ни хотелось. Я специально напомнила себе, буквально заставила спросить о том, зачем чародею нам помогать.
Все вокруг твердили, что договориться с Рэймо практически невозможно. Что он опасен, себе на уме, может обвести вокруг пальца. И хотя я держала в голове слова Лура, мол, чародея просить и не надо, он всё предложит сам… Рэймо и правда так дорожил теми, кто выбрал его сторону, или преследовал иную цель?..
— Считайте это заданием, — улыбнулся чародей. — Хочу посмотреть, как вы будете себя вести во время нашей с Нерисом беседы, будете ли вмешиваться и чего-то требовать для себя…
— Это — экзамен? — нахмурился Шад.
— Ни в коем случае! — рассмеялся Рэймо. — Я лишь хочу присмотреться основательней, какие вы у меня. Чтобы уразуметь, как вам помочь стать сильнее и добиться того, чего вы хотите. Не это ли входит в обязанности учителей?
Подобная позиция вызывала уважение, тем более пока Рэймо не сделал ничего, что шло бы вразрез с ней.
— Мне казалось, обучение будет касаться только магии, — неуверенно улыбнулась я.
— О, магия тоже будет, не сомневайся, гацания моя. Но магия — не та наука, которая терпит застенчивых, слабых или ленивых. Нужно обладать волей, пытливым умом, жаждой знаний, чтобы не попросту зазубрить несколько заклинаний, а взобраться на вершину. Ты же не ради богатств хочешь овладеть силой? Конечно же, конечно, выгода есть, признание — будет. Люди охотно платят за то, что делает их жизнь легче и на что они не способны сами. Но ты, — он ткнул пальцем мне в живот, — ты, гацания, ради силы желаешь уметь управлять своим даром, верно? Ради того, чтобы никто больше не мог тобой управлять, чтобы никто не использовал тебя впредь. А для этого нужно стать смелее.
Гацания?.. Это ещё что такое?..
И почему вдруг Рэймо зазвучал сродни какому-то коучу? Впрочем, это не значило, что он не прав.
— С магией же тебе будет куда сложнее, чем твоему милому котёнку, что с ней родился. Представь, что у тебя появилась третья рука. По привычке ты будешь делать всё теми двумя, что были с тобой с самого рождения. А про третью вспоминать, только когда она мешается или дёргается невпопад. Нужно будет раз за разом себе напоминать про третью руку, а иные вещи делать исключительно ей. Или если безногому вернуть ноги, что тогда? Быстро ли он снова будет бегать?.. В общем, что я сказать-то хотел? Не торопись. Течение вынесет тебя к берегу, а ты тем временем пойми, что это за река. Да и Шаду не помешает научиться терпению…
— Шаду? — невольно рассмеялась я. — Он самый терпеливый и спокойный из тех, кого я знаю.
— Он не по своему желаю такой, — цокнул языком Рэймо. — И потому — уязвимей для того влияния, что на него оказывает твой дар.
Я вопросительно взглянула на фамильяра.
— Ах, у вас не было разговора об этом? — чуть наигранно удивился чародей и всплеснул руками. — Как жешь так?
— Мне казалось, необходимо лишь… немного больше времени, чтобы привыкнуть, — стыдливо отвернулся Шад. — И это не то, о чём Рита должна беспокоиться.
— Но это касается тебя и… и того, что мы связаны, — пытаясь не срываться на возмущённый тон, сказала я.
— Мальчик растёт и учится обзаводиться секретами, — захихикал Рэймо. — Забавно, забавно. Ладно, не дуйтесь друг на друга. Разберёмся попозже, а пока — вперёд, дела не ждут.
Словно пытаясь окончательно похоронить неудобную тему, Шад взялся за ручку Двери, но открыть не успел — чародей остановил его и загадочно ухмыльнулся мне.
— Кстати, — отчего-то шёпотом начал он, — пока не вылетело из головы. Ты считала это важным, а я не хочу прослыть тем, кто не исполняет обещаний, поэтому ответ на твой вопрос: смерть.
— На мой вопрос? — поджала губы я. От досады, пытаясь справиться с эмоциями, скрестила руки на груди и нахохлилась, но помогло это слабо.
— Как тебе вернуться домой, — пояснил Рэймо. — Ответ: смерть.
— Что вы имеете в виду? — вмешался Шад. — Джордйель что-то знает? Нужна чья-то смерть для ритуала?
Казалось, ещё немного — и вцепится в плечи чародея. Вроде уже прояснили момент, что возвращаться ли мне — пока непонятно, а всё равно Шад не смог сдержаться. Наверное, как и Нерис, он считал, что самый безопасный для меня исход — именно такой.
— Нет-нет, — рассмеялся Рэймо. — Нужно умереть, и всё. Поскольку в этом мире находится не твоё настоящее тело, тебя вернёт обратно. Рюдзин знал об этом с самого начала, но не собирался тебе ничего говорить.
— Тогда… тогда я сделаю это! — выпалил Шад, резко меняясь в лице. Смесь страха, удивления от собственных слов, какое-то странное… предвкушение?..
— Что? — запоздало отозвалась я. — Зачем? Разве это не глупо, вот так…
— Ты хотела попасть домой, — дрожащим голосом продолжил фамильяр. — Я же знаю, вижу… чувствую, в конце концов. Ты не говоришь, но и оставаться — не хочешь.
Меня наконец-то осенило, что Шад не только о влиянии моего дара на него умалчивал. Ощущал ли он благодаря связи мои эмоции? Мог. А мысли?.. Вероятно.
И такая его реакциями могла быть вызвана не только этим. Даже если он встретился со своим хозяином, даже если разрешил часть вопросов, травма — никуда не делась. За то, как Рэймо неосторожно ляпнул про способ, очень хотелось его стукнуть. Выяснять отношения прямо перед ним не улыбалось, как не улыбалось разбираться с тем неприятным комом, что воспрянул в груди.
Я не собиралась решать в ближайшее время. А Рэймо — вынуждал. Вряд ли специально, но обстоятельства сложились так из-за него.
— Но не прямо сейчас же, — скривилась я. Выяснять отношения перед Рэймо не хотелось. — Я так ничего и не решила. Это всего лишь способ.
— Да, не обязательно прямо сейчас, но придётся, — прошептал Шад, уйдя в свои мысли. — Когда-нибудь…
— Шад!
— Я найду способ, я найду тебя… А здесь… не придётся противостоять совету, не придётся привыкать ко всему… этому. — Он поднял голову и смотрел на меня прямо, взяв себя в руки и разобравшись с чувствами.
— Шад, — спокойнее, но настойчивее повторила я. — Давай не сейчас? Рэймо, Рэймо, ну скажите вы, не обязательно же решать прямо сейчас!..
— Конечно, — откликнулся Рэймо. — У вас всё время мира на это решение.
— Видишь! — ухватилась за эти слова я и взяла Шада за руку. — Зачем нам куда-то торопиться?
— Потому что… — тихо прошептал фамильяр и замолчал. Он продолжал смотреть на меня, но произнести хоть слово не мог.
— Потому что потом будет сложно решиться, — продолжил за него чародей. Не знаю, что бы без него делала — вот вроде и стукнуть хочется, и спасибо сказать, что он так легко других понимал. — И в этом есть своя доля истины. А ещё, пусть время этого мира и идёт быстрее, чем в твоём родном, если задержаться надолго, то другое твоё тело может и погибнуть, а значит — возвращаться будет некуда. Впрочем, если найти способ путешествовать между мирами, всё это не имеет значения. Да и при прочих равных, вторая жизнь — отличный вариант? Запасная, можно сказать. На случай, если здесь тебе не повезёт.
— Но как тогда… если… — растерялся Шад, весь покраснев.
— Никогда не принимай решение за женщину, — нравоучительно сказал Рэймо. — Она будет припоминать это до конца твоих дней. И даже после конца.
— Говорите так, будто у вас есть подобный опыт, — захихикала я. Осознание пришло запоздало, после того, как Рэймо весьма выразительно посмотрел на меня.
А я всё гадала, почему же великого чародея не убили, а пленили. Вот и разгадка: когда твоя жена управляет самой Смертью, какими бы хитрыми ни были предатели, убить — не получится.
— Но… — попытался воспротивиться Шад.
— Это не тот выбор, где твоё мнение играет роль. Идёмте, — с нажимом сказал чародей.
Видно, мы и без того задержались перед Дверью.
— Я хотела вернуться, но сейчас… уже не знаю, — взяв фамильяра за руку, произнесла я. — И разве я не говорила, что хочу остаться рядом с тобой? В общем, не беги вперёд паровоза, прямо сейчас ничего решать я точно не собираюсь.
— Паровоза?.. — зацепился Шад за незнакомое слово, заметно успокоившись.
Хитрый план отвлечь его с помощью непонятного слова сработал, как надо. Пока я объясняла, что такое паровоз — Рэймо слушал не менее заинтересованно — и что означал сам фразеологизм, мы не только минули Дверь, но и добрались до Корбеника. Попутно из меня вытянули ещё несколько забавных словосочетаний и изобретений родного мира, а я и не прочь была поделиться. Всё, лишь бы речь вновь не зашла о том, как мне вернуться и нужно ли делать это вообще.
За прошедшее время весна успела вдоволь похозяйничать в Корбенике. Снега не осталось вовсе, и замок уже не выглядел монохромным, где яркими пятнами выделялись лишь люди и их разноцветная одежда. Да и на улице гуляло куда больше знакомых и незнакомых лиц, из открытых окон доносились голоса, несколько раз мимо нас пронеслись бегающие дети. Корбеник словно очнулся от спячки, и я невольно задумалась: не получился ли после встречи с Нерисом задержаться здесь? Поиграть с Калебом, навестить Рамона, добраться до полюбившегося места с яблоней, наведаться в комнату Шада и забрать оттуда некоторые вещи.
И не представляла, насколько же соскучилась по этому месту и как была рада вернуться, пусть и уходила отсюда с мыслями, что вряд ли увижу замок вновь.
Я без труда могла вспомнить путь до башни и кабинета Нериса, но это не потребовалось — Властелин Севера встретил нас в главном дворе. Один — ни Триши, ни Рамона с ним не было, и я даже расстроилась, что так вышло. Впрочем, встреча явно не официальная, а так лучше, чем если бы выстроились ряды рыцарей и пришлось бы обмениваться длинными приветственными речами. Вероятно, такому не обрадовался бы Рэймо.
— Ты обдумал мои слова? — вместо приветствий чародей сразу перешёл к делу, скрестив руки и задрав голову.
Рядом с Нерисом он смотрелся комично — не то ребёнок, не то хоббит, но никак не великий чародей и король фей. До сих пор не получалось привыкнуть к этому и не смеяться про себя, пусть в могуществе Рэймо и не возникало никаких сомнений.
— Могу ли я сначала побеседовать с Ритой наедине? — уточнил Нерис, вопрошающе задрав бровь.
— Если сама того хочет, — по-птичьи склонил голову набок Рэймо. — И на кого ты тогда оставишь нас? Не поверю, что ты так спокойно пустишь меня гулять по твоим владениям.
Эти слова прозвучали скорее как подколка, нежели угроза в самом деле что-то натворить. Рэймо не собирался пользоваться гостеприимством Властелина Севера и портить с ним отношения, тем более в замке хватало слуг и рыцарей, что, вне всяких сомнений, были предупреждены об особом госте и том, на что он способен.
— Шад присмотрит за тобой и отведёт, куда следует, — вполне дружелюбно улыбнулся Нерис, протянув мне руку. — Я бы хотел кое-что тебе показать, Рита. Прежде чем разговаривать о чём-либо.
— Да, конечно, — сказала я и оглянулась на Рэймо и Шада. Первый выглядел спокойно, второй — удивлённым, хотя вида пытался не подавать.
Принимать руку Нериса не стала. Выдавила из себя милую улыбочку и сделал шаг, мол, пойдёмте, куда вы там хотели. Мне и самой нужно было поговорить с ним — если не покаяться в грехах, то хотя бы извиниться. Всё-таки он меня спас однажды и оберегал потом, принял в своём доме, многому научил… Как можно так бессовестно поворачиваться спиной и не чувствовать стыда?..
Впрочем, со стыдом были проблемы. После драконьего совета. Но надежду сохранить дружеские взаимоотношения я не теряла.
Не знаю уж, о чём хотел побеседовать Нерис и что хотел показать, но по пути он молчал. Как-то напряжённо, и вид у него был суровый, поэтому лезть с уточнениями я не стала. Хотя, когда мы прошли мимо моего любимого дворика, не сдержалась и попросила остановиться.
Старая, казавшаяся мёртвой яблоня цвела. Так пышно и ярко, что не любоваться ею было невозможно. И невозможно было не спросить, знает ли о чуде Юйлунь, увидел ли он его уже или собирается в скором времени.
— Юйлунь уже посещал свою могилу. — Тяжёлый взгляд, которым одарил меня Нерис, заставил съёжиться.
Для него эта яблоня была напоминанием о смерти его брата. Не радостью, не чем-то прекрасным. Не тем, на что смотришь с теплом и ностальгией. Он не срубил её из-за Юйлуня, из-за привязанности брата… Наверное. Кто знает, что в действительности творилось в голове Властелина Севера.
— Что вы хотели мне показать? — напомнила я.
Нерис многозначительно кивнул и повёл меня дальше — в незнакомую часть замка. Стоило признать, этих частей было куда больше, чем мне казалось на первый взгляд. Взять хотя бы тот подвал и зал — очередную драконью могилу. Сколько всего таил в себе Корбеник?..
За стрельчатой дверью в конце винтовой лестницы находился небольшой зал с пьедесталом. Стоило нам войти, засветились вплавленные в потолок белые кристаллы — холодным, неприятным светом, от которого болели глаза. Свет отразился от предмета на пьедестале, и я заинтересованно подошла ближе, чтобы разглядеть его.
Зеркальце в форме полумесяца, похожее на те, что весели на одеждах посланников Эрлика, лежало на чёрной бархатной подушке. Сначала почудилось, что оно ничем не прикрыто, но стоило протянуть к нему руку — и я наткнулась на невидимую преграду. Поэтому Нерис и не стал меня останавливать, не стал окрикивать.
В центре серебра зиял тёмный провал — крохотный, всего с ноготок. И Нерис, который в отличие от меня с лёгкостью подошёл к пьедесталу, вложил в темноту недостающий осколок. Тот мигом растворился в серебре, слился с остальной частью зеркала, и оно стало целым.
— Это — то самое зеркало, что разбил Рэймо? — догадалась я.
— Валто настаивал, чтобы я вернул его, — вздохнул Нерис и подошёл ко мне. — Но он не знает, что Рюдзин отдал мне предпоследний осколок в обмен на то, что я не буду вмешиваться в план вызволить Валто.
— Предпоследний? — спросила я.
Зеркальце абсолютно точно казалось целым. Последний, недостающий осколок Властелин Севера только что положил на законное место, но… был ли он последним? Нужно было что-то ещё, чтобы вернуть зеркалу первоначальный вид? Чтобы исправить то, что сотворил Рэймо…
— Видишь скол на самом краю? — указал пальцем Нерис. — Не осколок — тонкая игла, которая была использована раньше. Увы, пусть в ритуале разделения миров было использовано нецелое зеркало. Но чтобы всё вернуть, нужен и тот, самый первый отколовшийся кусочек.
Всё вернуть.
Меня пробрало дрожью. Нерис показывал, что ещё немного — и отражений больше не станет? Мне некуда и незачем будет возвращаться?
А останусь ли я существовать, если мира, откуда я родом, больше не будет?..
— Хотите сказать, он во мне? — невесело усмехнулась я.
Нужно как можно скорее вернуться к Рэймо, всё рассказать ему, предупредить!..
А есть ли смысл? Нерис же возвращал всё на круги своя — к тому порядку, что существовал задолго до моего рождения. Задолго до рождения самого Нериса или Рэймо. Да кого угодно! Ведь если избавиться от отражений, то и проблем больше не останется? Не знаю уж, какие уж там проблемы… Для драконов они были. Но не для Рэймо или Рюдзина, так ведь?..
— Нет, он был спрятан раньше, до твоего появления. Самим Валто, — спокойно объяснял Нерис, словно важен был лишь этот осколок, а не то, что с его возвращением отражений больше не станет. — Этого маленького осколка достаточно, чтобы вдохнуть отражение жизни во что-то и сделать это что-то немёртвым.
— А вы знаете, где последний осколок? — изображая любопытство, я спрятала осенившую меня догадку в самой глубине. Вдруг и Властелин Севера способен читать мысли, как делает это Рэймо?
Надо делать ноги отсюда, надо бежать к чародею, надо предупредить его… сказать Шаду…
— Да, — ответил Нерис и положил ладони на мои плечи. — Но ты — мешаешь.
В одночасье перед глазами померкло всё.
Я не успела ни вдохнуть, ни закричать.